Российская Империя, г. Санктъ-Петерсбургъ, генваря 28, в год 1725

Бурная и не всегда полезная для его здоровья жизнь царя-реформатора Петра Первого подходила к концу. Уремия* обострилась до крайности, поэтому большую часть времени император всероссийский проводил в постели, страдая от болей и от множества незаконченных дел.
Когда болезнь на время отступала, он вставал и, бодрясь, посещал празднества и присутственные места. Спеша доделать все, что не успел, он лично составлял инструкции и подписывал новые и новые указы. Но болезнь все обострялась и государь понимал, что не успевает... и оставляет страну свои и дела неоконченными. Отчего страдал не меньше, чем от болей. Которые все обострялись и обострялись настолько, что последние дни он не только стонал, но и подлинно кричал, так что слышно было далеко за пределами его покоев. Затем боль стала столь сильной, что царь только глухо стонал, кусая подушку. И все это время его терзала одна мысль: «Господи, Боже мой! Сколь мало я успел и сколь многого не сделал! Дай мне сил, Господи, одолеть сию болезнь и закончить труды всей жизни моей! Господи, спаси и помилуй мя, грешного…»
Но болезнь не отступала. Силы императора иссякали, и он неожиданно вспомнил о том, что так и не назначил себе официального наследника. Петр потребовал бумаги, начал было писать. Но перо выпало из его слабеющих пальцев. А из написанного сложились всего два внятных слова: «Отдайте всё...». Император велел позвать дочь свою, Анну Петровну, чтобы она писала под его диктовку, но пока ее звали, он впал в беспамятство…
И мерещилось ему картина, описанная пророками.
И видел он человека на престоле и как бы пылающий огонь, и сияние было вокруг него.  И сказал тогда ему неведомый глас, исходящий из уст как бы человека сего: - Моление твое услышано. Аз дарую тебе возможность спасти труд твоей жизни, вселившись в тело последнего императора русского, перед крушением империи... Иди же и делай! - громом отдалось в голове императора.
- Его Величество скончался, - смутно и еле слышно донеслись до него чьи-то слова и сознание его померкло...

*Отравление организма веществами, которые задерживаются в нём при болезни почек.

Сказку сделать былью...

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор...

Российская Империя, Крым, Ливадийский дворец, ноябрь

29 октября 1900 года в Правительственном Вестнике появилось сообщение: «Государь Император Николай Вторый заболел 26 октября инфлюэнцей без осложнений, бюллетеней не будет».
На самом деле Николай Александрович болел уже несколько дней и если первоначально его личный врач Гирш уверенно диагностировал инфлюэнцу (грипп), то позднее привлеченные врачи нашли у императора брюшной тиф. Болезнь протекала тяжело, пошли слухи о возможной смерти государя. Победоносцев в письме к министру внутренних дел Д.С. Сипягину написал: «Тяжкое облако легло на нас от вестей из Ливадии».
И в высших правящих кругах Империи и в царской семье, где были недовольные возможным восшествием находящегося под сильным вляинием Витте великого князя Михаила, даже пошли разговоры, не дают ли Основные Законы Империи возможность назначить наследницей Престола старшую дочь Николая Ольгу. В результате придворные круги раскололись на несколько партий. Часть поддерживала право на наследство Михаила, другие же желали подождать рождения ребенка, с тем чтобы передать власть ему, либо Ольге Николаевне. Витте несколько раз собирал совещание кабинета Министров, пытаясь продавить назначение великого князя Михаила регентом.
Императрица же, пренебрегая опасностью, дневала и ночевала в комнате своего супруга. Стремясь облегчить страдания, она лично ухаживала за больным и поила его лекарствами и снадобьями из своих рук. Но облегчения не наступало. Генерал А.Н. Куропаткин, навестивший императорскую чету в Крыму, отметил: «Вот уже шестой день Государыня никого кроме врачей не видит сама и не допускает к Государю. Сама спит с ним в одной комнате и ухаживает за ним, дежуря посменно со своей няней. Никаких предосторожностей ни за себя, ни за детей не принимает. Тесно и не дезинфицируют».
13 ноября Николаю Александровичу стало совсем плохо. Наступил кризис. Император потерял сознание и лежал на кровати вытянувшись, словно манекен, и почти не дыша. Александра Федоровна, несмотря на беременность и свое тяжелое состояние, неотлучно сидела рядом с постелью, дежуря вместе с сиделкой, которая суетливо обтирала выступивший на лице царя пот.
Внезапно тело Николая вздрогнуло и начало биться в судорогах.
Императрица, приказав срочно вызвать врача, в бессилии заламывала руки.
Приступ прекратился столь же внезапно, как и начался. Император медленно открыл глаза…
Петр внезапно очнулся и понял, что боль куда-то исчезла. Нет, она не прекратилась совсем, но по сравнению с предыдущими ощущениями стала почти незаметной. И почему-то переместилась в ноги и голову вместо низа живота. И вообще, ощущения были какие-то непривычные. Словно на лице что-то мешало, а постель казалась намного мягче обычной. Он медленно, так как все мышцы плохо слушались, поднял веки и осмотрелся. Над ним склонилось старческое лицо, украшенное густыми седыми усами, переходящими в довольно-таки пышные заросли бакенбард. Откуда то сбоку донесся незнакомый женский голос, произнесший что-то неуловимо знакомое по-немецки. Склонившийся над императором ответил, так же по-немецки, что-то вроде: «Кризис миновал, Ваше Величество». И начал проводить над ничего еще не понимающим Петром какие-то странные действия…