Гремел войны девятый вал

- Нас плюкане трансклюкировали,
пока мы на гастролях были.
- За что?
- За то, что мы их не успели.
Диалог из фильма «Кин-дза-дза»

Япония, Токио, конец мая 1902 г.

После вручения российским послом меморандума о аннексии Маньчжурии ввиду враждебных действий китайского правительства во время восстания «боксеров», а так же в качестве компенсации невыплаченных кредитов, в Токио началась бурная деятельность. Сейчас же было созвано заседание правительства и «генро» (члены высшего неформального совета). Оно затянулось до поздней ночи и решило не начинать войны, ввиду неполной готовности вооруженных сил. Адмирал Ямамото напомнил, что броненосец «Микаса» только прибыл из Англии, куда в то же время отосланы на коронацию Эдуарда VII крейсера - броненосный «Асама» и бронепалубный «Такасаго». А маршал Ойяма – что развертывание армии еще не закончено, не говоря уже об обучении. Споры были бурными и решение повременить приняли при небольшом преимуществе сторонников лучшей подготовки. Но именно их голоса оказались весомыми, так как они представляли армию и флот, выступившие единым фронтом. Кроме того, все участники понимали, что на помощь союзника, завязнувшего в своей войне надежды мало. А на китайцев, с которыми Япония недавно разделалась в два счета – тем более. Самое большее, что от них следует ждать, это бумажные протесты, заметил министр иностранных дел барон Комура. Но все же одним из пунктов принятого решения предусматривалась возможность привлечь к сотрудничеству Юань Шикая и через него обеспечить участие в боевых действиях против русских китайских войск. «Пользы от них маловато, но часть русских сил они на время отвлекут», - заметил Ойяма. Еще одним пунктом шло предложение обменять признание русской аннексии Северной Маньчжурии на признание «особых прав Японии на Корею».
Представители флота добились также разрешения на переговоры о покупке крейсеров у Китая.
Однако 28 мая в присутствии императора объединенное совещание "генро", правительства и высшего военного командования собралось снова. Стало известно кое-что о намерениях русских резко усилить к началу следующего года флот и армию на Дальнем Востоке. А кроме того, со следующего же года русские должны были начать программу массового переселения крестьян на маньчжурские земли. Еще была присланная посланника в Санкт-Петербурге телеграмма, что министр Ламсдорф отказался даже обсуждать возможность изменения соглашения по Корее. В присланной Курино телеграмме отмечалось, что Ламсдорф сказал буквально следующее: «Никогда Россия не откажется от своих прав в Корее». Впечатление от этой телеграммы усиливалось полученными из Порт-Артура известиями, что в течение ближайших дней в Чемульпо отправляется отряд русских кораблей, включающий один или два крейсера, канонерскую лодку, пару миноносцев и транспортное судно с десантом из пехоты и казаков, усиленных взводом полевых орудий.
После дебатов было решено отправить к Чемульпо отряд крейсеров и транспортов с десантом силой до батальона с артиллерией. Командовать отрядом должен был адмирал Хидака Сонодзе.
Через два дня отряд стоял наготове в Сасебо.

Через два дня отряд стоял наготове в Сасебо. Команды боевых кораблей были пополнены почти до штата военного времени, а на два транспортных судна погрузили целый батальон гвардейской пехоты, батарею легких горных пушек и взвод кавалерии.
Командиром сухопутной части отряда назначили майора Араки. Отряд должен был следить за действиями русских в Корее, а также, учитывая имеющиеся соглашения, высадить на берег ровно столько же сил, сколько их будет высажено русскими.
Получив вечером третьего дня сообщение о выходе русских из Порт-Артура, отряд отправился в Чемульпо, навстречу заходящему солнцу.

Корея, Чемульпо, начало июня 1902 г.

Капитан второго ранга Эбергард, временно исполняющий должность командира броненосного крейсера «Адмирал Нахимов», опустил бинокль с таким кислым выражением лица, что стоящие на мостике предпочли отвернуться. Настроение «Двужильного», а Андрея Августовича наградили таким прозвищем флотские остряки за то, что он числился командиром одновременно двух кораблей - канонерки и крейсера, явно катилось «к шторму». Но если честно признаться, большинство из офицеров крейсера и недавно вышедшей в море, а до того стоявшей вместе с крейсером на рейде, канонерской лодки «Манджур» настроены были не лучше. По слухам, ходившим в Порт-Артуре, в город должен был прибыть сам Государь-Император. Наверняка будет Высочайший смотр, обязательно – праздничные балы, возможность попасть на глаза Его Императорскому Величеству… А их, словно штрафованных первого разряда, загнали сюда, в эту дыру, торчать на рейде и караулить неизвестно зачем пригнанный сюда пароход, с сотней казаков и полуротой стрелков на борту. Все развлечения – сойти раз в сутки на берег. Но что делать в азиатском городишке, с населением ровно вдвое меньшем чем в Порт-Артуре и не способном похвастаться даже парой зданий европейской архитектуры? Смотреть на узкоглазых азиатов или посещать местный бордель с теми же азиатками? К тому же командир отчего-то неохотно давал разрешения на прогулки по берегу. Так что оставалось смотреть на стоящие в гавани стационеры других наций. Надо, однако, признать, что посмотреть было на что. Открытый девятнадцать лет назад для иностранцев, порт, с удобной гаванью и расположенный неподалеку от столицы, он привлекал не только иностранные торговые суда. На рейде Чемульпо сосредоточились стационеры всех уважающих себя военно-морских держав, имеющие пусть самые незначительные какие-то интересы на Дальнем Востоке. Особенно сейчас, когда русские своим неожиданным шагом по аннексии китайской территории резко изменили всю ситуацию в регионе.
Так что кроме двух русских кораблей в гавани стояли крейсера - английский бронепалубный «Бленхейм», французский колониальный крейсер «д’Эстре», немецкий новейший броненосный «Фюрст Бисмарк», японский «Чиода», американский «Нью Орлеан», итальянский «Эльба» и даже австрийский «Асперн», всего два года назад вступивший в строй.  И даже неведомо как забредший в сюда, единственный у испанцев, бронепалубный крейсер «Рио де Ла-Плата» стоял рядом с французским кораблем.
- Почти как на рейде Портсмута, только масштаб поменьше, - негромко пошутил мичман Воеводский, куривший на палубе. Его услышал только сосед, тоже мичман, Волков.  - Это точно, Аркадий,  у нас даже своя почти коронованная особа есть, - ответил он и, усмехнувшись, оглянулся на мостик, на правом крыле которого стоял старший офицер великий князь Кирилл, еще более хмурый, чем командир. – Неопохмеленная только, - добавил он еще тише.  - Гавриил, фу…. Не Державин ты, ну и не подражай, - ответил Воеводский. – Лучше скажи мне, что тут потеряли испанцы?
- О, мой друг, это тайна, покрытая мраком, - громко, на грани приличий, рассмеялся Волков. – Вчера разговаривал с их лейтенантом, так он признался, что они все в полном недоумении. Поговаривают, что какая-то из великих держав дала нехилую взятку их морскому министру и после ремонта в Тулоне они отправились на Тихий океан. Видимо кто хотел позлить американцев…
- Не верю, - засмеялся в ответ Аркадий. – Американцам, после той войны, эти испанцы и всем их флотом не страшны. Всем одним броненосцем и крейсером с парой миноносцев. Что-то скрывал твой собеседник, а ты и поверил.
- Верь, не верь…, - Гавриил неожиданно прервался. – Смотри-ка, кто-то спешит на полной скорости сюда, в гавань. И на мостике какое-то шевеление…
Действительно, на мостике появилось еще несколько матросов и минный офицер, после чего командир и старший помощник разошлись в разные стороны. Не успел Аркадий что-то ответить, как к ним подбежал вестовой.
- Вашбродь, так что к бою и походу приготовиться, - вытянувшись во фрунт, сообщил он.
- Вольно, Вилкаускас. Ступай. Ну вот, и скука наша закончилась, - бросая папиросу под обрез, заметил Воеводский. – К бою… Неужели с испанцами? - подмигнул он Волкову. Но тот шутки не принял и ответил серьезно.
- Как бы с япошками столкнуться не пришлось. А они равными силами не полезут. Так что, брат Андрюха, пойдем-ка в чистое переоденемся.
«Манджур» еще спешил вернуться на рейд, когда на крейсере, до того стоявшем, к удивлению многих наблюдателей, в получасовой готовности к выходу, уже подняли пары до марки. Практически одновременно с ним начали поднимать пары на «Чиоде». Но так как в отличие от русских, японцы находились в обычном режиме стоянки, когда «Адмирал Нахимов» дал малый ход, на японском крейсере еще вовсю прогревали котлы.
А русские тем временем, распугивая плавающую мелочь, стремительно набирали ход и шли навстречу своей канонерке, ко входу на рейд. В результате русский крейсер и авангард японской эскадры оказались у границы территориальных вод Кореи почти одновременно. При этом идущие одной кильватерной колонной японские корабли имели скорость не более семи узлов, чтобы не оторваться от идущих в конце колонны судов. Зато русский броненосный крейсер шел на вдвое большей скорости и мог, при необходимости, практически немедленно начать разгоняться до полного хода. Так что корабль успел преградить путь японской колонне, вынужденной отвернуть во избежание столкновения. Поскольку фарватер в этом месте был сравнительно не широк, японцам пришлось маневрировать весьма осторожно. Но даже при этом им  с большим трудом удалось избежать столкновения идущего первым авизо «Мияко» и броненосного крейсера «Адзума». Сам же японский строй, как поэтично заметил впоследствии один из японских офицеров, стал напоминать след от струи пьяного быка, убегающего от погонщика. Причем часть кораблей вынужденно развернулась к русскому кораблю почти кормой.
На мостике «Адзума» царило полное недоумение. Присланное по радио и сейчас подтвержденная набором флагов по международному коду сообщение от окончательно обнаглевших русских содержало неслыханно наглое требование о разрешении входа в Чемульпо только для авизо и транспортов. При этом в радиограмме русские ссылались на соглашение по Корее, которое, собственно говоря относилось к сухопутным силам. А если еще добавить, что весь предыдущий день вокруг отряда крейсировали миноносцы, по силуэту определенные как русские…. То ситуация становилась вообще непредсказуемой, с учетом того, что адмирал приказал на всякий случай зарядить орудия и  расчеты противоминной артиллерии всю ночь провели в готовности к отражению так и не случившейся минной атаки. Поэтому у кого на эскадре сдали нервы, сказать было практически невозможно, хотя командиры  идущего первым «Мияко» и мателота флагмана – бронепалубного крейсера «Касаги» позднее клятвенно заверяли, что их орудия молчали. И им можно поверить, так как команды этих кораблей, взятых из состава Постоянной эскадры, были неплохо вымуштрованы. Чего нельзя было сказать об экипажах поспешно снаряженных в поход «Адзумы», «Такачихо» и «Нанивы».
Однако факт есть факт. На виду у заинтересованных происходящими событиями наблюдателей у борта русского корабля взвилось несколько видимых издалека водяных столбов от разрывов снарядов. А на борту сразу нескольких японских кораблей снова мелькнули вспышки выстрелов.
Русские, похоже, были готовы к такому развитию событий, так как ответили уже на второй залп японцев сразу из всех стволов. Причем, как ни странно, несмотря на отсутствие пристрелки попали сразу несколькими снарядами. Что впоследствии дало повод английским и японским обозревателям, с учетом всех обстоятельств боя, обвинять русских в провокации. На что русские либо гордо отмалчивались, либо напоминали, что первыми выстрелили все же японцы. И что хорошая выучка тогдашних комендоров «Нахимова» известна всему флоту.
Русский крейсер, стрелявший из устаревших орудий, скрылся в дыму, а его снаряды, тем временем донеслись до цели. Шесть восьмидюймовых и семь шестидюймовых снарядов подняли фонтаны воды, либо взорвались, попав в цель. Один восьмидюймовый снаряд влетел в незащищенную носовую часть «Адзумы», проделав дырку точно на ватерлинии и взорвавшись внутри. Еще один грохнулся рядом, обдав крейсер фонтаном воды. Больше повезло носовой шестидюймовке, чей фугасный снаряд рванул в районе мостика японского флагмана, отправив в лазарет большинство стоящих там офицеров. Еще одни фугас такого же калибра проделал аккуратную дырочку в той же носовой части, и не разорвавшись, улегся прямо в носовой боцманской кладовке. Идущему мателотом «Касаги» повезло еще меньше. Восьмидюймовый снаряд, перелетевший через корпус «Адзумы», влетел точно в борт ниже ватерлинии и проскочил сквозь угольную яму в котельное отделение. Где исправно взорвался, уничтожив один из котлов и убив всех находившихся там кочегаров. Сквозь пробоину внутрь хлынула вода и крейсер вынужден был выйти из боя. Еще один шестидюймовый снаряд угодил в трубу авизо «Мияко», но не взорвался. Проделав довольно аккуратную дыру, он улетел в море и затонул…
Бой еще только начинался, а русский пароход «Ангарск» уже ошвартовался у причала. С него начали выгружать войска. В первую очередь выгрузили две небольшие горные пушки, затем казаков с лошадьми. Несколько казаков сразу же бросились к почтовому отделению…
Война, о неизбежности которой говорили уже давно, началась.

Немного переделал бой, т.к  реальная схема "Адм. Нахимова" показала, что его 6-дюймовки в нос практически стрелять не могут, как и бортовые башни 8'.

Корея, Чемульпо, начало июня 1902 г.

Капитан второго ранга Эбергард, временно исполняющий должность командира броненосного крейсера «Адмирал Нахимов», опустил бинокль с таким кислым выражением лица, что стоящие на мостике предпочли отвернуться. Настроение «Двужильного», а Андрея Августовича наградили таким прозвищем флотские остряки за то, что он числился командиром одновременно двух кораблей - канонерки и крейсера, явно катилось «к шторму». Но если честно признаться, большинство из офицеров крейсера и недавно вышедшей в море, а до того стоявшей вместе с крейсером на рейде, канонерской лодки «Манджур» настроены были не лучше. По слухам, ходившим в Порт-Артуре, в город должен был прибыть сам Государь-Император. Наверняка будет Высочайший смотр, обязательно – праздничные балы, возможность попасть на глаза Его Императорскому Величеству… А их, словно штрафованных первого разряда, загнали сюда, в эту дыру, торчать на рейде и караулить неизвестно зачем пригнанный сюда пароход, с сотней казаков и полуротой стрелков на борту. Все развлечения – сойти раз в сутки на берег. Но что делать в азиатском городишке, с населением ровно вдвое меньшем чем в Порт-Артуре и не способном похвастаться даже парой зданий европейской архитектуры? Смотреть на узкоглазых азиатов или посещать местный бордель с теми же азиатками? К тому же командир отчего-то неохотно давал разрешения на прогулки по берегу. Так что оставалось смотреть на стоящие в гавани стационеры других наций. Надо, однако, признать, что посмотреть было на что. Открытый девятнадцать лет назад для иностранцев, порт, с удобной гаванью и расположенный неподалеку от столицы, он привлекал не только иностранные торговые суда. На рейде Чемульпо сосредоточились стационеры всех уважающих себя военно-морских держав, имеющие пусть самые незначительные какие-то интересы на Дальнем Востоке. Особенно сейчас, когда русские своим неожиданным шагом по аннексии китайской территории резко изменили всю ситуацию в регионе.
Так что кроме двух русских кораблей в гавани стояли крейсера - английский бронепалубный «Бленхейм», французский колониальный крейсер «д’Эстре», немецкий новейший броненосный «Фюрст Бисмарк», японский «Чиода», американский «Нью Орлеан», итальянский «Эльба» и даже австрийский «Асперн», всего два года назад вступивший в строй.  И даже неведомо как забредший в сюда, единственный у испанцев, бронепалубный крейсер «Рио де Ла-Плата» стоял рядом с французским кораблем.
- Почти как на рейде Портсмута, только масштаб поменьше, - негромко пошутил мичман Воеводский, куривший на палубе. Его услышал только сосед, тоже мичман, Волков.  - Это точно, Аркадий,  у нас даже своя почти коронованная особа есть, - ответил он и, усмехнувшись, оглянулся на мостик, на правом крыле которого стоял старший офицер великий князь Кирилл, еще более хмурый, чем командир. – Неопохмеленная только, - добавил он еще тише.  - Гавриил, фу…. Не Державин ты, ну и не подражай, - ответил Воеводский. – Лучше скажи мне, что тут потеряли испанцы?
- О, мой друг, это тайна, покрытая мраком, - громко, на грани приличий, рассмеялся Волков. – Вчера разговаривал с их лейтенантом, так он признался, что они все в полном недоумении. Поговаривают, что какая-то из великих держав дала нехилую взятку их морскому министру и после ремонта в Тулоне они отправились на Тихий океан. Видимо кто хотел позлить американцев…
- Не верю, - засмеялся в ответ Аркадий. – Американцам, после той войны, эти испанцы и всем их флотом не страшны. Всем одним броненосцем и крейсером с парой миноносцев. Что-то скрывал твой собеседник, а ты и поверил.
- Верь, не верь…, - Гавриил неожиданно прервался. – Смотри-ка, кто-то спешит на полной скорости сюда, в гавань. И на мостике какое-то шевеление…
Действительно, на мостике появилось еще несколько матросов и минный офицер, после чего командир и старший помощник разошлись в разные стороны. Не успел Аркадий что-то ответить, как к ним подбежал вестовой.
- Вашбродь, так что к бою и походу приготовиться, - вытянувшись во фрунт, сообщил он.
- Вольно, Вилкаускас. Ступай. Ну вот, и скука наша закончилась, - бросая папиросу под обрез, заметил Воеводский. – К бою… Неужели с испанцами? - подмигнул он Волкову. Но тот шутки не принял и ответил серьезно.
- Как бы с япошками столкнуться не пришлось. А они равными силами не полезут. Так что, брат Андрюха, пойдем-ка в чистое переоденемся…
«Манджур» еще спешил вернуться на рейд, когда на русском крейсере, до того стоявшем, к удивлению многих наблюдателей, в получасовой готовности к выходу, уже подняли пары до марки. Практически одновременно с ним начали поднимать пары на «Чиоде». Но так как в отличие от русских, японцы находились в обычном режиме стоянки, когда «Адмирал Нахимов» дал малый ход, на японском крейсере еще вовсю прогревали котлы.
А русские тем временем, распугивая плавающую в гавани мелочь, стремительно набирали ход и шли навстречу своей канонерке, ко входу на рейд. В результате русский крейсер и авангард японской эскадры, состоящей из авизо «Мияко», броненосного крейсера «Адзума», бронепалубных крейсеров «Идзуми», «Нанива», судов «Отара-мару» и «Дайрен-мару» и замыкающего – крейсера «Такачихо», оказались у границы территориальных вод Кореи почти одновременно. При этом идущие одной кильватерной колонной японские корабли имели скорость не более семи узлов, чтобы не оторваться от идущих в конце колонны транспортов. Зато русский броненосный крейсер шел на вдвое большей скорости и мог, при необходимости, практически немедленно начать разгоняться до полного хода. Так что корабль успел преградить путь японской колонне, вынужденной отвернуть во избежание столкновения. Поскольку фарватер в этом месте был сравнительно узок, японцам пришлось маневрировать весьма осторожно. Но даже при этом им с большим трудом удалось избежать столкновения идущего первым авизо «Мияко» и броненосного крейсера «Адзума». Сам же японский строй, как поэтично заметил впоследствии один из японских офицеров, стал напоминать след от струи испуганного пьяного быка, убегающего от погонщика. Причем часть кораблей вынужденно развернулась к русскому кораблю почти кормой. Русский же крейсер, продолжая маневр, развернулся к японской колонне бортом, что позволяло задействовать всю артиллерию.
На мостике «Адзума» царило полное недоумение. Присланное по радио и сейчас подтвержденное набором флагов по международному коду сообщение от окончательно обнаглевших русских содержало неслыханно наглое требование о разрешении входа в Чемульпо только для авизо и транспортов. При этом в радиограмме русские ссылались на соглашение по Корее, которое, собственно говоря, относилось к сухопутным силам. А если еще добавить, что весь предыдущий день вокруг отряда крейсировали чьи-то миноносцы, по силуэту определенные как русские. И еще - открытые порты и развернутые по-боевому башни русского броненосного крейсера… Ситуация становилась вообще непредсказуемой, особенно с учетом того, что японский адмирал приказал на всякий случай зарядить орудия. Расчеты же противоминной артиллерии японских крейсеров всю ночь провели в готовности к отражению так и не случившейся минной атаки. Поэтому у кого на эскадре сдали нервы, сказать было практически невозможно, хотя командиры идущего первым «Мияко» и мателота флагмана – бронепалубного крейсера «Идзуми», позднее клятвенно заверяли, что их орудия молчали. И им можно поверить, так как команды этих кораблей, взятых из состава Постоянной эскадры, были неплохо вымуштрованы. Чего нельзя было сказать об экипажах поспешно снаряженных в поход «Адзумы», «Такачихо» и «Нанивы».
Однако факт есть факт. На виду у заинтересованных происходящими событиями международных наблюдателей у борта русского корабля взвилось сразу несколько видимых издалека водяных столбов от разрывов снарядов. А на борту некоторых японских кораблей наблюдатели снова засекли вспышки выстрелов.
Русские, похоже, были готовы к такому развитию событий, так как ответили уже на второй залп японцев сразу из всех стволов. Причем, как ни странно, несмотря на отсутствие пристрелки, попали сразу несколькими снарядами. Что впоследствии дало повод английским и японским обозревателям, с учетом всех обстоятельств боя, обвинять русских в провокации. На что русские либо гордо отмалчивались, либо напоминали, что первыми выстрелили все же японцы. И что хорошая выучка тогдашних комендоров «Нахимова» известна всему флоту. Кроме того, боестолкновение произошло на дистанции около двенадцати кабельтовых.
Русский крейсер, стрелявший из устаревших орудий, скрылся в дыму, а его снаряды, тем временем донеслись до цели. Шесть восьмидюймовых и пять шестидюймовых снарядов подняли фонтаны воды, либо взорвались, попав в цель. Один восьмидюймовый снаряд влетел в незащищенную носовую часть «Адзумы», проделав дырку точно на ватерлинии и взорвавшись внутри. Еще один грохнулся рядом, обдав крейсер фонтаном воды, так и не взорвавшись. Больше повезло русской шестидюймовке, чей фугасный снаряд рванул в районе мостика японского флагмана, отправив в лазарет большинство стоящих там офицеров. Идущему мателотом «Идзуми» повезло еще меньше. Восьмидюймовый снаряд, влетел точно в борт ниже ватерлинии и проскочил сквозь угольную яму в котельное отделение. Где исправно взорвался, уничтожив один из котлов и убив всех находившихся там кочегаров. Сквозь пробоину внутрь хлынула вода и крейсер вынужден был выйти из боя. Еще один шестидюймовый снаряд угодил в трубу крейсера «Идзуми», но не взорвался. Проделав аккуратную дыру, он улетел в море и затонул.
Однако даже после выхода из боя «Идзуми», успевшей выпустить пару шестидюймовых и несколько стодвадцатимиллиметровых снарядов, у японцев оставалось преимущество в артиллерии. По русскому крейсеру вело огонь два двестишестидесятимиллиметровых и четыре двеститрехмиллиметровых орудия, не считая не менее чем дюжины стапятидесятидвухмиллиметровых скорострелок… Однако русский крейсер, пользуясь преимуществом в скорости хода, искусно маневрировал. Поэтому на начальном этапе боя в него попало всего один восьмидюймовый, три снаряда шестидюймового и три – трехдюймового калибров. На правом, стреляющем борту разгорался пожар, полыхали шлюпки. Но русские продолжали стрелять, пусть и не со столь выдающимися результатами, как при первом залпе…
Бой еще только начинался, а русский пароход «Ангарск» уже ошвартовался у причала. С него начали выгружать войска. В первую очередь выгрузили две небольшие горные пушки, затем казаков с лошадьми. Несколько казаков сразу же бросились к почтовому отделению.
Война, о неизбежности которой говорили уже давно, началась.