Желтое море, район около мыса Шантунг, конец сентября 1902 г.

Два флота энергично готовились к решающему бою. Боевые действия на суше затихли сами собой, зато в мастерских и на заводах усиленно кипела работа. Ремонтируемые корабли один за другим выходили из доков.
Хэйхатиро Того старался пореже покидать свою каюту, ибо во взгляде любого встреченного им сослуживца, от матроса до начальника штаба ему виделся невысказанный вопрос: «Когда»? Казалось, нервное напряжение скоро выльется во что-нибудь неожиданное, грозящее потерей лица участвующих. Но тут в дверь салона командующего постучал вестовой, принесший телеграмму от одного из консулов в Китае. И напряженное ожидание сменилось бурной деятельностью. На кораблях Объединенного флота поднимали пары и готовились к выходу в море.
Не хватало только сведений о том, что происходит в Порт-Артуре. Там, после бездарного покушения на русского императора, жандармерия вычистила всех, кто вызывал хотя бы какие-то сомнения. Из-за чего даже не разоблаченный агент «Педро Рамирез» поспешно покинул город. А сам Того часто вспоминать этих ахо (недоумков) и кусотарэ (дебилов), разрушивших все, созданное не ими…
Но план, разработанный Того, решал и эту проблему, но за счет ослабления основных ударных сил. Четверка броненосных крейсеров, базирующаяся на Эллиоты вместе с четверкой бронепалубников, выходила в море одновременно и должна была отслеживать, а по возможности – задержать первую эскадру русских. В это время основные силы Объединенного флота, встретив совершившую длительный переход и менее боеспособную вторую эскадру, обязаны разбить ее. Если же не удастся разбить – то нанести такие повреждения, что корабли Чухнина долго не смогут воевать. Потом планировалось загнать назад в Порт-Артур ослабленную атаками Катаоки первую эскадру и получить господство на море. А дальнейшее – дело армейцев…
Флоты встретились, когда на траверсе традиционно идущего головным «Сисоя Великого» оказался мыс Шантунг. Сначала появился вспомогательный крейсер японского флота. Посланный отогнать его «Новик» сообщил по радиотелеграфу, что засек впереди еще два отряда кораблей противника.
Японская эскадра, немного опоздав, вышла сзади, ракурсом в три четверти от броненосной колонны русских, концевым в которой сегодня шел «Ростислав».
- Поздравляю вас, господа, - рассмотрев в подзорную трубу колонну противника, великий князь Александр повернулся к стоящим на мостике офицерам. – Нам приготовили «огненную» встречу. Я насчитал шесть броненосцев и один броненосный крейсер. Что там адмирал? – вахтенный офицер, только что переговоривший с сигнальщиком, в ответ на этот вопрос доложил, что приказано готовится к бою.
На эскадре подняли на всех мачтах стеньговые флаги «в виду неприятеля» и зарядили орудия. Почти одновременно огромные полотнища с солнечными кругами поднялись на японских кораблях.
На идущем головным броненосце «Микаса» стоящий на мостике Того, одетый для этого боя в парадный адмиральский мундир, с фамильным мечом на боку, едва сумел удержать радостный возглас. Мало того, что ему удалось поймать русских до их соединения, ошибка в определении места неприятельского флота неожиданно обернулась выигрышной позицией для его броненосцев к началу боя. Сейчас они подойдут сзади и одного за другим выбьют русские броненосцы, начиная со слабейшего «Ростислава», вооруженного десятидюймовыми орудиями. Тем более, что по донесениям разведки, у этого корабля даже башни главного калибра имели конструктивные недостатки.  Адмирал опустил бинокль и продиктовал приказание преданно слушающему вахтенному офицеру.
- Держать скорость шестнадцать узлов! Поднять сигнал «Империя надеется, что сегодня каждый выполнит свой долг».
Японская эскадра медленно нагоняла также прибавивших ход русских. Расстояние, по оценке Того, было еще велико для открытия огня, когда концевой русский броненосец внезапно выдал залп из двух орудий главного калибра. Снаряды упали неожиданно близко, почти накрытием. Хэйхатиро запросил дистанцию до противника и был неприятно удивлен, услышав, что она составляет тридцать восемь кабельтов. Между тем, русские слегка довернули и к «Ростиславу» присоединился идущий перед ним «Император Александр II». Теперь по приближающимся японским броненосца били не только главные калибры в девять, десять и двенадцать дюймов, но и присоединившиеся к ним шестидюймовые скорострелки. Море вокруг «Микасы» словно вскипело фонтанами многочисленных гейзеров. И сразу же начались попадания, причем, не только в идущий головным броненосец, но перелетами - и в идущий мателотом «Асахи». Во флагманский корабль попало не меньше трех крупнокалиберных и столько же шестидюймовых снарядов. И один из попавших в «Микасу» тяжелых девятидюймовых снарядов оказался поистине роковым для судеб Японской Империи. Обычно, когда говорят о «золотом снаряде» или «золотом попадании» имеют в виду удачно попавший и взорвавшийся снаряд. В отличие от других случаев, этот стовосьмидесятивосьмикилограммовый снаряд не взорвался. Да, несмотря на жесткие нормы при изготовлении и контроль, такое бывает всегда и везде. Но даже одно попадание несущейся на сверхзвуковой скорости огромной металлической болванки в мостик привело к контузиям и ранам стоящих на мостике офицеров от летящих во все стороны обломков конструкции. Управление эскадрой было потеряно на четверть часа. Именно эти четверть часа и оказались роковыми. Русские, набирая ход, успели завершить ранее незамеченный наблюдателями противника маневр и вышли на контркурс с японской колонной. Две бронированные водоплавающие змеи, плюясь друг в друга огнем, понеслись мимо, словно стремясь поскорее убежать друг от друга. Необходимо заметить, что стрельба на контркурсах в русском флоте традиционно являлась основным упражнением. Хорошо подготовленные в этом комендоры, злые на «косоглазых желтопузых азиатов», из-за которых начальство вполне могло задержать их на флоте лишний год, а то и два, отстрелялись со всем своим прилежанием. Особенно досталось «Микасе», на борту которого и до того разгорался пожар, и почему-то идущему последним в колонне «Якумо». Видимо вид уходящих из прицелов кораблей противника сильно раззадорил комендоров и заряжающих русских орудий, стрелявших в конце этого столкновения почти с полигонной скорострельностью.
Построенный в Германии броненосный крейсер отличался традиционно ценимой тевтонами крепостью к повреждениям и мог перенести многое. Любой другой из японских больших крейсеров уже давно бы затонул. Однако пылающий от носа до кормы, с поврежденными или заклиненными башнями, разбитыми палубными установками шестидюймовых орудий, крейсер еще держался на плаву, и даже управлялся. Но обрушившийся на него в течение десятка минут ливень снарядов оказался для него слишком тяжелым испытанием. Пытаясь покинуть строй, он развернулся кормой к шедшему концевым «Ростиславу», комендоры которого и поставили точку в жизни крейсера. Попавшие в траверс бронепалубы, который на корме был намного тоньше, чем в носу, десятидюймовые бронебойные снаряды с легкостью пронизали крупповскую сталь и прошли дальше. Взорвавшись, как и планировали проектировавшие русские снаряды и взрыватели инженеры, в нежном подбрюшье корабля. Словно получивший пинок под корму корабль вдруг подпрыгнул и, быстро заваливаясь назад, задирая к небу нос, начал погружаться в воду.
По палубам российских кораблей пронеслось громкое «ура», вызванное сообщением о затоплении первого японского корабля линии. Но бой продолжался и радость сменилась лихорадочной деятельностью. Краткая передышка, пока вражеская кильватерная колонна, ставшая короче на одну единицу, разворачивалась вслед русской, быстро закончилась. Нагоняя с кормы, японцы сразу открыли огонь, от которого броненосцы неприятеля уклонялись коордонатами, немедленно открывая ответный огонь по возвращении на место в строю. Но и эта хитрость мало помогла идущему концевым «Ростиславу». Получив несколько десятков попаданий, небольшой корабль пока только чудом держался на плаву и даже пытался вести огонь из нескольких уцелевших орудий.
Наконец обе колонны оказались на параллельных курсах, причем шли с небольшим разрывом в скорости, поливая друг друга ливнем артиллерийских снарядов. Море вокруг кораблей словно кипело, вспененное сотнями всплесков и разрывов. Теперь первые три японских корабля сосредоточили свой огонь на флагмане и от быстрой гибели «Сисой Великий» защищало только плохое управление огнем противника. Стреляя одновременно, они мешали друг другу. Однако само количество прилетающих снарядов просто по теории вероятности не могло не закончиться попаданиями. Сначала в правый борт около ватерлинии попали подряд двенадцатидюймовый и шестидюймовый снаряды. Вода залила носовые отсеки до двадцатого шпангоута. Комендоры «Сисоя» тотчас же отомстили, всадив в «Микасу» один двенадцатидюймовый снаряд, вызвавший пожар в корме. Но затем русский флагман поразило не менее четырех двенадцатидюймовых и столько же шестидюймовых снарядов. Для слабобронированного корабля это стало роковым. К тому же осколки от разрыва одного из крупнокалиберных «чемоданов» попали, отразившись от скосов крыши, прямо внутрь боевой рубки. Все, находившиеся внутри, включая адмирала Чухнина, были убиты или ранены, приборы управления огнем, рулем и механизмами повреждены. Внутри рубки вспыхнул огонь, из которого подбежавшим матросам удалось вытащить только командира корабля и одного из сигнальщиков. Пожар полыхнул и на батарейной палубе. Пожарная магистраль оказалась перебита и огонь аварийной партии пришлось тушить, черпая воду из-за борта. Дым и газы расползлись по жилой палубе, проникали в операционную и котельное отделение. Вышедший из строя корабль, севший на полтора метра в нос и кренившийся на левый борт продержался на плаву, благодаря героическим усилиям трюмно-пожарного дивизиона около полчаса. В результате подошедшим крейсерам «Боярин» И «Яхонт» удалось спасти большинство уцелевших матросов и офицеров, включая раненых.
Бой тем временем продолжался. Оставшиеся вчетвером русские броненосцы отстреливались от японских визави, постепенно обгонявших их и пытающихся охватить голову колонны, в которой головным шел «Двенадцать апостолов» под флагом адмирала Фелькерзама. И отстреливались довольно успешно. Получивший к этому времени не менее десятка попаданий крупнокалиберных снарядов, потерявший почти всю артиллерию, флагманский «Микаса» вынужден был выйти из строя для исправления повреждений. Почти одновременно из противоположного строя вывалился неуправляемый «Ростислав», окутанный дымом многочисленных пожаров, на котором не осталось ни одной исправной пушки. Броненосец прошел по инерции не больше кабельтова и, перевернувшись, затонул.
В этот момент неожиданно появились новые действующие лица. Словно в романах В. Скотта или Дюма, в этот критический момент дымы с севера обернулись спешащими русскими кораблями – броненосцем «Ретвизан» и крейсером «Алмаз». Вырвавшись из боя под Порт-Артуром, где броненосцы и крейсера первой эскадры сцепились в яростной схватке с отрядом крейсеров адмирала Катаоки, эти два самых быстроходных корабля сумели прибыть на помощь второй эскадре в самый критический момент. Впрочем, критический или нет, можно было поспорить. Как известно, в России было две основные школы военного судостроения – балтийская и черноморская. Если первая делала упор на дальность плавания, то вторая – на защищенность. Что и понятно – море небольшое, плыть недалеко, а во время боя в Проливах требовалось выдержать море огня. Поэтому-то «Двенадцать апостолов» выдержал бешеный обстрел неприятельских кораблей. И продолжал идти в строю. А вот уже получивший несколько оплеух до того «Фудзи», идущий сразу за ставшим головным «Асахи», ответного русского огня не выдержал. Почему и покинул линию, надеясь хотя бы прикрыть своей флагман. Но «Микаса» к этому времени был атакован всеми семью русскими истребителями и, получив три попадания торпедами, затонул. В горячке боя русские миноносники ринулись атаковать и внезапно вышедший им навстречу «Фудзи». Но избитый, однако сохранивший часть исправной артиллерии, броненосец огрызнулся из всех уцелевших орудий. Потерявший скорость, запаривший и начавший тонуть «Пронзительный» показал русским, что эта атака будет сложной. Отступать лихие экипажи миноносцев не хотели, но вынужденно отошли, кружа, словно волки вокруг раненого оленя. Впрочем, это продолжалось недолго. К поврежденному «Фудзи» на помощь поспешили бронепалубные крейсера и дестроеры, до того маневрирующие в стороне. Заметив это, им навстречу устремились русские бронепалубники. Произошла короткая, но ожесточенная стычка между двумя отрядами одинаковых по классу, но разных по водоизмещению и вооружению крейсеров. В результате японцы отошли, потеряв тройку утонувших дестроеров и поврежденный крейсер «», а русские – сильно поврежденный и впоследствии затонувший «Боярин». В отражении минных атак отличился новейший скоростной крейсер «Новик», которому удалось уничтожить два вражеских корабля.
«Фудзи», оставшийся в одиночестве, продержался под обстрелом скорострельных орудий русских крейсеров еще около получаса и был окончательно добит торпедой с русского истребителя «Поражающий».
Тем временем бой главных сил закономерно подходил к концу. Потеряв три корабля линии, оставшись без командующего, контр-адмирал Камимура, державший флаг на броненосце «Ясима», принял решение выходить из боя. Тем более, что русские получили помощь в виде еще одного свежего броненосца. К тому же обстреливаемый «Ретвизаном» головной «Асахи», до того получивший несколько десятков попаданий и сильно поврежденный, также вынужден был покинуть линию, полыхая и накренившись на левый борт. Прикрывая отход поврежденного корабля, три оставшихся броненосца продолжали перестрелку еще четверть часа, после чего, развив максимально возможную скорость, отошли курсом на юг. В результате этого, завершающего, эпизода боя, броненосец «Хацусе» потерял кормовую башню от удачного попадания двенадцатидюймового снаряда с «Николая I».
Русские броненосцы, получившие многочисленные повреждения, объятые пламенем еще не затушенных пожаров и выглядевшие порой не лучше проигравших, преследовать японцев не стали и развернулись вслед ушедшим вперед транспортам, охраняемым лишь двумя устаревшим крейсерами. На месте остались лишь российские крейсера, подбирающие немногочисленных плавающих уцелевших моряков. Вместе с броненосцами последовал только «Алмаз», также получивший повреждения в бою и теперь идущий рядом с сильно поврежденным м плетущимся на пяти узлах «Императором Александром II». Устаревший броненосец продержался на воде немногим дольше «Сисоя» и затонул, так и не дойдя до спасительной гавани. Большая часть команды броненосца спаслась и оказалась на борту «Алмаза». Из команды же «Ростислава» подобрали лишь дюжину матросов и офицеров, в том числе и легко раненого великого князя Александра.
У Порт-Артура их ожидали выигравшие свой бой броненосцы Гильтебрандта – «Петропавловск» и «Полтава». «Севастополь», получивший сильные повреждения, выбросился на берег. Из двух участвовавших в бою броненосных крейсеров уцелел только сильно поврежденный «Владимир Мономах». Впрочем, и японцы потеряли в бою крейсер «Адзума», и, как выяснилось позднее, от полученных повреждений затонул, не дотянув до японских берегов, крейсер «Токива». Остальные корабли получили столь сильные повреждения, что вышли из боя, даже не пытаясь , даже не пытаясь соединиться с эскадрой Того.
Поврежденные корабли заполнили рейд и гавань Порт-Артура. Однако у командующего флотом остались еще практически исправными три броненосца, включая «Петропавловск», «Полтаву», «Ретвизан» и владивостокский крейсерский отряд, и порт-артурские крейсера. Все эти силы, дав всего три дня на исправление повреждений, Гильтебрандт вывел в море, стремясь окончательно перерезать коммуникации противника. Несколькими днями позднее к ним присоединились отремонтированные «Пересвет» и «Двенадцать Апостолов».

Отредактировано Логинов (29-08-2019 13:59:41)