Да, есть такое. Хочу уйти от реальных фамилий живущих сейчас.

Сегодня дополнительно этот спойлер развернул, п.250.

Михаил Александрович.
В свете последнего выложенного отрывка:

хочу ещё раз вернуться к эпизоду

а именно :

Фраза ГГ "поговорили немного" никак не бьётся с психологическим портретом бабушки, особенно, имея ввиду ваши

что речь идёт о фигуре, более чем не публичной, да ещё - до сих пор находящейся "под присмотром" Конторы. Не будет такой человек говорить о месте своей работы ни с кем: не только с неким Андреем Соколовым, но и с внучкой (тем более, с внучкой, чтобы не втягивать ещё и её в старые тайны). И для Чернобурки, явно находящейся в курсе дела (в необходимых рамках), такие слова Андрея покажутся как минимум неубедительными, а как максимум - создадут лишние проблемы для Жозефины Ивановны и рикошетом - самому ГГ. И Андрей должен это понимать, насерфив информацию о "бабушке" и имея две недели на осмысления беседы с ней.
   Желательно, чтобы ГГ придумать другую "отмазку" в рамках источников, доступных обыкновенному смертному: он, мол, заинтересовался необычной фамилией Мелкой, полистал на досуге {что?} и наткнулся на фамилию Эберляйн. Глаза Жозефины Ивановны ("Знаете, столь пронизывающий взгляд я видел лишь однажды, когда вы меня представляли товарищу Минцеву") и элементарная логика помогли домыслить остальное, а "окончательно подтвердили мои подозрения вы, своим вопросом".
Проблема в том, что в 3-м выпуске МСЭ упоминания о Эберляйне нет, а 29-й том 3-го выпуска БСЭ вышел из печети в 1978 году и вряд ли мог быть доступен ГГ в марте-апреле того года.

   Коллеги, может быть подскажете источник, в котором простой советский школьник мог найти упоминание фамилии Эберляйн и её связи с КИ (причём по прямому доступу, а не через книги по истории КПГ и КИ, штудирование которых выходит далеко за рамки досужего интереса)?

P.s. Хоть и опозданием, хочу поздравить Михаила Александровича с пятой годовщиной официального начала литературной деятельности (15 ноября 2012 года на СИ были выложены первые главы "Квинта Лициния").      
А всех нас – с самым увлекальным книжным марафоном: пять лет запоем, а финиш пока теряется в тумане грядущего.   

Полагаю, тут ситуация была такой: ГГ к началу разговора с ЖП знает две вещи - из брейнсерфинга - ее жизненный путь, со слов Чернобурки - что этот жизненный путь бабушки действительно отбрасывает на внучку пусть и не очень заметную, но тень.

Далее, очевидно, что имея ввиду с одной стороны неизбежную вовлеченность Мелкой в деятельность ГГ в будущем с одной стороны и, по всей видимости, неизбежность "крыши" со стороны Конторы над этой деятельностью с другой, возникает ситуация, когда ГГ предстоит "разводить" (или, если угодно - "отводить") эту тень от себя и Мелкой в ходе общения с Конторой. Для эффективного выполнения этой подзадачи ему необходимо замотивировать перед Конторой свое общее понимание проблемы - чтобы обсуждать ее, когда придется, если не на равных, то с ответственной позиции.

Т.о. ГГ входит в разговор с ЖП с подзадачей "замотивировать знание о том, почему "а с этой Томой из 8-б все не просто"".

Может ли он в ходе разговора с ЖП выполнить эту задачу?

На мой взгляд - да, задав определенный уровень доверительности и выведя разговор на историю семьи и фамилии, вплоть до того, что он может при необходимости "догадаться" и прочесть подтверждение в глазах ЖП. В конце концов ЖП уже лет тридцать как "вернулась с холода" и определенный уровень декомпрессии достигнут.

Спасибо:). При мысли о пяти годах я невольно возвращаюсь к тезису об ошибке планирования - совсем не так в моем представлении выглядели и сроки и объемы, когда я зачинал книгу. Изначально думал уложиться в три книги и с учетом взятого поначалу темпа в 6 стр в день задача представлялась заметно проще.

Черновик:

Суббота, 22 апреля, 1978, полдень
Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, Вирджиния

Советская разведка ошибалась: лояльность Карла и Джорджа принадлежала не Карлуччи. Это Иган Колби крестил их кровью – чужой, естественно – сначала в римской резидентуре, а потом и в Индокитае. Там, под конец, когда по истерзанному Вьетнаму тяжелым катком прошелся «Феникс», вообще были купели крови… Вспоминать об этом они не любили.
Разведчики прилетели в столицу еще два дня назад, но Колби не стал их дергать и дал время прийти в себя. Те, наконец, нормально отоспались – впервые за несколько месяцев, а вчера целый день праздно бездельничали: отогревались на солнце, бесцельно слонялись среди доцветающих сакур у Приливного Бассейна и неторопливо, мелкими глоточками пили прямо из горлышка белое бургундское. Всего было в меру, поэтому сейчас на ошеломляюще чистую зелень лужаек вокруг они поглядывали в меру добродушно; глаза их стали ярче и прозрачней.
Колби, против их ожидания, вышел к ним не из здания, а вдруг появился на дорожке за их спинами из просвета между цветущими кустами. Карл и Джордж синхронно повернулись к нему лицом.
– Привет, парни, – Колби приветственно махнул им рукой еще издали, шагов с двадцати.
Он действительно был рад их увидеть и улыбался, подходя, чуть ехидно, что позволял себе редко и лишь со своими:
– Извините, что выдернул вас из колыбели прогресса в это кубло американского империализма. Но не волнуйтесь: вы еще успеете вернуться, чтобы пройти с праздничными колонами и покричать здравицы.
– Шеф, – Карл чуть склонил голову. Губя его остались привычно сжаты, но вокруг глаз охотно разбежались мелкие лучики, – рады вас видеть в добром здравии.
Джордж энергично кивнул и торопливо запихал в рот остаток вафельного рожка с шоколадно-мятным мороженым.
– Ага, – подтвердил неразборчиво, – рады.
По дорожке мимо проехал наряд внутренней полиции на велосипедах. Старший узнал бывшего Директора и отдал честь.
Колби проводил взглядом их спины, а потом сказал:
– Давайте, парни, прогуляемся к реке – погода способствует. Рассказывайте, как там, в Ленинграде. Комитет жестко стелет?
До Потомака было недалеко, с километр, но шли очень неторопливо, и когда неширокая лесная дорожка вывела их на берег, основное было уже доложено.
– То есть – полный тупик, – подвел черту Иган.
Карл лишь молча развел руками.
– По косвенным, – добавил Джордж, – Комитет там же. А они на своей территории. Пограничный режим по финской границе, и так экстремально жесткий, лишь ужесточают.
Они остановились и помолчали, глядя на охотящихся цапель. Несуразные и длинноногие фигуры то замирали, изготовившись, то крались преступной походкой к следующей цели.
Потомак протискивался здесь через очередной каменистый перекат, и над рекой висела водяная пыль. На противоположном берегу суетились волонтеры, убирающие, по случаю Дня Земли, нанесенный за год мусор.
Не верилось, что буквально милях в тридцати отсюда, сразу за цепочкой водопадов начинаются земли реднеков, с их вечно немытыми волосами и тягучей речью, в которую густо набиты староанглийские, шотландские и индейские словечки. Даже Потомак, широкий и бурный здесь, там превращается в плоскую лужу, с редкими деревцами повдоль.
– Будем сворачиваться? – спросил наконец Карл, – выхлопа – ноль, идеи выработаны. Без наводок от агентуры – тухлое дело. 
– Отнюдь, – повернулся к нему Иган, – отнюдь и напротив. Эта наша операция совершенно отчетливо относится к стратегическим и долгоиграющим – при любом развитии событий в будущем. Слишком много тут скрещивается коренных интересов.
– Ну, наше дело простое, – ухмыльнулся Джордж, – вы решаете, мы работаем. К тому же асфальт Невского заметно приятнее кампучийских болот.
Колби задумчиво поскреб вечно небритую щеку, потом качнул головой в отрицательном жесте:
– И тут ты не прав. Ситуация… – он замолчал, словно подбирая слова, потом продолжил: – Ваше положение будет очень непростым. Начну с того, что в ленинградскую резидентуру ближайшие пару лет могут поступать взаимно противоречивые директивы. И вам надо иметь общее представление о происходящем здесь, в Вашингтоне, чтобы понимать, что делать можно и нужно, а что – ни в коем случае.
– Пару лет? – хмыкнул Джордж, – пока из этой администрации пар не выйдет?
Колби только усмехнулся, широко разводя руки.
– Я помню, на вводных курсах на Ферме нам говорили, что ЦРУ не занимается политикой, – мягко сказал Карл, – но, шеф, я понимаю, что где-то на верхних уровнях это все равно неизбежно. Мы будем слушать вас.
– К сожалению, – Колби поморщился, – порой приходится и политикой заниматься… Ладно, пошли назад. Я начну издали, чтоб вы понимали картину в целом. Мы из-за Вьетнама много чего потеряли, а Советы за те годы совершили хороший рывок в экономике, достигли военного паритета… В общем, положение наше было тусклым и продолжало ухудшаться. В итоге, мы предпочли стратегически смириться с существованием Советов и пошли на всю эту политику разрядки: взаимные визиты, договора о разоружении, Хельсинки… По мне так не самое плохое дело, сами знаете, сколько с дуру посуды было набито, – он озабоченно покачал головой и задумался, словно что-то припоминая.
– Что-то изменилось с тех пор? – Джордж первый не выдержал испытания паузой. Он вообще сильно расслабился за последние дни, и Карл порой поглядывал на него с легкой обеспокоенностью.
– Да, – кивнул Колби, – да. Мы с ними наладили сотрудничество – все эти обмены, конференции… Возросли и агентурные возможности. В итоге мы стали заметно лучше их понимать. Флер загадочности, даже какой-то романтики ушел, появилось больше трезвости в оценках. И постепенно все более и более весомым становится мнение о том, что вся их система принятия решений неадекватна и, вполне вероятно, сама по себе ведет Советы к краху в той или иной форме. Судя по всем имеющимся данным, русские не способны сейчас внятно разглядеть окно возможностей, зато аккумулируют факторы катастрофы как в своей экономике, так и в политике. Вполне возможно, что текущая просадка и потеря темпа в экономике уже настолько приблизили их к фатальной воронке событий, что достаточно пары толчков извне, чтобы они туда свалились. Сторонники такой точки зрения есть и у Картера – Збиг, например, но они в отчетливом меньшинстве. В следующей же администрации такое мнение станет доминирующим, если не единственно правильным. Короче, влияние тех, кто опять настроены на решительную победу в холодной войне с СССР, стремительно растет. И все это на фоне продолжающегося размягчения советского режима, где единственно спасительной идеей видится приведение США к идее сотрудничества и даже вплоть до конвергенции противостоящих систем. Это уже почти капитуляция. И, парни, – Колби вдруг резко остановился и взмахнул рукой, – тут появляется этот Объект и начинает ломать всю эту игру! Поэтому: никакого сворачивания операции, напротив!
– Пояснишь? – помолчав, уточнил Карл.
– Охотно.

Отредактировано Oxygen (16-12-2017 18:10:53)