Воскресенье 05 марта, день
Ленинград, Пулково.
Серьезные машины всегда красивы. А этот ТУ-134 был серьезен, как кадровый офицер, в кои-то веки натянувший на себя вдруг идеально севший гражданский костюм. Плавные линии обводки и зализанные стыки, отсылающие к стратегическим бомбардировщикам шестидесятых, большие круглые иллюминаторы – дань эстетике космической эпохи, и мощные двигатели, явно рассчитанные на более тяжелую машину… Да, все это даже не намекало, а прямо говорило о том, что в случае особой на то необходимости этот пижон может, поменяв «обвес», быстро преобразиться в нечто иное – хищное и целеустремленное.
Хвостовое оперение, из окна аэропорта показавшееся мне легкомысленным, словно срисованным с ласточки, вблизи обрело свой настоящий размер и походило теперь на хвост исполинского синего кита, застывший перед ударом вниз. Видимо, так казалось не только мне: пассажиры, ручейком протекавшие под ним, непроизвольно втягивали головы в плечи.
Я оглянулся: лента подземного транспортера выплевывала в стеклянный зал-сателлит, что расположился прямо посреди аэродрома, последних попутчиков. Что ж, пора и мне, а то стюардесса уже начала с подозрением поглядывать на одинокого подростка, что застрял у выхода. А оно мне надо, привлекать внимание? И я двинулся к трапу.
Легко, это оказалось на удивление легко – сесть на самолет в Москву. Не понадобились ни хитроумные планы, ни чья-то помощь – в этой пока еще непуганой стране авиабилеты продают без предъявления паспорта и, даже, подростку-старшекласснику, были б деньги. Поэтому по ступенькам к люку сейчас поднимается вовсе не Андрей Соколов, а Вася Крюков – именно такие данные остались на отрывном корешке в кассе. А, опоздай я на этот рейс, следующим, через два часа, полетел бы Дима Мартынов.
«Но все, теперь не полетит», – подумал я, с облегчением плюхнувшись в кресло у окна. Отдернул занавеску, полюбовался на еще заснеженный лес за окном, а потом еще раз мысленно пробежался по своему графику: – «Посадка в полдень, обратно – полпятого… Час на регистрацию, два часа дороги… Черт, всего полтора часа, в самый притык!»
Успокаивало меня лишь то, что во внутреннем кармане куртки, рядом с письмом на итальянском, лежало два запасных билета на более поздние рейсы.
Нет и еще три года не будет в Ленинграде итальянского консульства, поэтому мне приходится устраивать эту эскападу на выезде, к тому же – с неясными шансами на успех. Но другого плана у меня сейчас просто нет, будем играть карамболь.
Самолет качнуло, началась рулежка. Взгляд мой устало скользил по почти черным елями за оградой, изредка цепляясь за березовые стволы, а мысли, словно воронье, кружили над одной и той же воспаленной зоной.
«Ничего личного, так надо. В тот раз было Иоанном-Павлом II больше, в этот раз – будет меньше. Шальной джокер, что история дружелюбно подкинула Бжезинскому –символ и флаг раздуваемого им пожара, ну зачем он ему? Пусть будет по-честному, без этих поддавков. Афганистан, не полностью адекватный Брежнев, «польский папа», корейский «Боинг»… Я пересдам карты заново, тогда и посмотрим».
Тонкий свист турбины наполнил салон, пробирая до самых костей – пилот, удерживаясь на тормозах, вывел движок на номинал. Самолет замер, чуть подрагивая, словно кошка перед прыжком. Потом меня вжало в кресло, а свист вдруг внезапно обрел необыкновенную глубину и силу, превратившись в рёв неведомого зверя. Мелькнуло своими перевернутыми «стаканами» здание «Пулково», и мы оторвались – легко и мощно. Пошел крутой набор высоты, и почти сразу воткнулись в облака. Потемнело, мелко затрясло, и заложило уши.
«Нет, точно, летчик – бывший военный…» – подумал я, прикрывая глаза, – «и где мои «Дюшес» или «Взлетные»»?!
Череда пап семьдесят восьмого года: двое похорон и две интронизации, закулисная борьба двух мощных группировок – вот точка приложения моих усилий.
Смерть Павла VI в этом августе от инфаркта никого не удивит – возраст, восемьдесят лет. А вот скоропостижная кончина его сравнительно молодого приемника, Иоанна-Павла I, произошедшая при подозрительных обстоятельствах уже в сентябре, породила вал версий, что будоражили умы десятилетиями.
Участники последнего, октябрьского конклава оказались расколоты на сторонников двух претендентов-итальянцев — лидера консерватора Джузеппе Сири, архиепископа Генуи, и более либерального Джованни Бенелли, архиепископа Флоренции. На первом голосовании повторилась ситуация двух предыдущих выборов пап: опять Сири набрал большинство, и опять отказался от папской тиары. Тогда и сошлись на подвернувшемся под руки поляке Войтыле, который стал компромиссным решением.
«Какая тонкая, неочевидная историческая цепочка!» – восхитился я, исследовав ситуацию, – «а где тонко – там и рвется. Надо попробовать».
Сегодня я попробую отодвинуть смерть Павла VI хотя бы на несколько месяцев. Глядишь, и не появится Иоанн-Павел I, а там уже, после такого сдвига, и шанса у Войтылы не будет…
Получится или нет – я не знаю. В определенном смысле, это будет эксперимент. Случайно ли Павла VI настиг инфаркт вскоре после похищения и убийства виднейшего итальянского политика Альдо Моро? Они ведь дружили более сорока лет, с довоенной поры, когда будущий папа был капелланом Федерации католических студентов, а Альдо Моро – ее молодым руководителем. После похищения политика «красными бригадами» Павла VI неоднократно предлагал себя на обмен, а после убийства – лично провел последнюю свою заупокойную службу. Протянет ли его сердце хотя бы несколько дополнительных месяцев, если убрать этот стресс? Я собирался это проверить на практике.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
