Эпизод в целом виде:

Суббота, 22 апреля, 1978, полдень
Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, Вирджиния

Советская разведка ошибалась: лояльность Карла и Джорджа принадлежала не Карлуччи. Это Иган Колби крестил их кровью – чужой, естественно – сначала в римской резидентуре, а потом в Индокитае. Там, под конец, когда по Южному Вьетнаму катком прошелся «Феникс», вообще были купели крови… Вспоминать об этом они не любили.
Разведчики прилетели в Вашингтон еще два дня назад, но Колби не стал дергать их сразу, дав время прийти в себя. Те, наконец, отоспались – впервые за несколько месяцев, а вчера целый день праздно бездельничали: отогревались на солнце, бесцельно слонялись среди доцветающих сакур у Приливного Бассейна и неторопливо, мелкими глоточками пили прямо из горлышка белое бургундское. Всего было в меру, поэтому сейчас на чистую зелень лужаек вокруг они поглядывали в меру добродушно; глаза их стали ярче и прозрачней.
Колби назначил встречу на улице, неподалёку от входа в  штаб-квартиру, но появился не из дверей, а вдруг вышел на дорожку за их спинами, шагнув из просвета между цветущими кустами. Карл и Джордж синхронно повернулись к нему.
– Привет, парни, – Колби приветственно помахал рукой еще издали, метров с двадцати.
Он действительно был рад их увидеть и улыбался, подходя, чуть ехидно, что позволял себе редко и лишь со своими:
– Извините, что выдернул вас из колыбели прогресса в самое логово американского империализма. Не горюйте сильно: вы еще успеете вернуться и покричать здравицы вместе с праздничными колонами.
– Шеф, – Карл чуть наклонил голову. Губы его остались привычно сжаты, но вокруг глаз брызнули мелкие лучики улыбки, – рады вас видеть в добром здравии.
Джордж энергично кивнул и торопливо запихал в рот остаток вафельного рожка с мороженым.
– Ага, – подтвердил неразборчиво, – рады. Правда.
Мимо мягко прошуршали велосипедные шины – проехал наряд внутренней полиции. Колби проводил взглядом их спины, потом предложил:
– Прогуляемся к реке – погода способствует. Рассказывайте, как там, в Ленинграде. КГБ жестко стелет?
До Потомака было не больше километра, но они шли неторопливо, и когда неширокая лесная дорожка вывела их на берег, основное было уже доложено.
– То есть, мы в тупике, – подвел черту подозрительно спокойный Колби.
Карл лишь молча развел руками и поглядел на шефа виновато.
– По косвенным, – тут же добавил Джордж, – КГБ там же. А ведь они на своей территории.
Они остановились и дружно помолчали, разглядывая знакомый пейзаж. Полноводный по весне Потомака протискивался здесь через длинный перекат, и над рекой висела мелкая пыль. На камнях охотились цапли. Несуразные и длинноногие фигуры то замирали, изготовившись клюнуть, то преступной походкой крались к следующей цели. По противоположному берегу бродили волонтеры, убирая, по случаю Дня Земли, нанесенный за год мусор.
– Будем сворачиваться? – спросил Карл тусклым голосом, – выхлопа – ноль, идеи выработаны почти до дна. Без наводок от агентуры мы, похоже, обречены топтаться на месте. Разве что КГБ развлекаем. 
– Отнюдь, – Колби энергично взмахнул рукой, напрочь отметая саму возможность такого, – отнюдь и напротив. Настраивайтесь, парни, на то, что эту жилу мы будем копать долго. Слишком много тут скрестилось коренных интересов. Сейчас это стало видно еще отчетливей.
– Ну, наше дело простое, – ухмыльнулся Джордж, – вы решаете, мы работаем. К тому же асфальт Невского заметно приятнее кампучийских болот. Да и еда привычней.
Колби с сожалением причмокнул:
– И ты не прав. Ситуация необычная…
Он отвернулся от реки и с озабоченностью оглядел своих доверенных агентов. Те невольно подтянулись.
– Ваше положение будет непростым. В ленинградскую резидентуру ближайшие пару лет могут поступать взаимно противоречивые директивы. И вам следует иметь хотя бы общее представление о происходящем здесь, в Вашингтоне, чтобы понимать, что делать можно и нужно, а что – ни в коем случае.
– Пару лет? – понимающе хмыкнул Джордж, – пока из этой администрации весь пар не выйдет?
Колби насмешливо блеснул зубами и промолчал, пристально глядя на Карла.
– На вводных курсах на Ферме нас наставляли, что ЦРУ не занимается политикой, – мягко откликнулся тот, – но, шеф, мы понимаем, что где-то на верхних уровнях это становится неизбежно. Нас это не напрягает.
– Хорошо. К сожалению, – Колби отвел взгляд и задумчиво почесал бровь, – порой приходится и политикой заниматься. Ничего там хорошего нет… Ладно, я зайду издали, чтоб у вас сложилась картина в целом.
Он сцепил руки за спиной и неторопливо двинулся по дорожке в обратном направлении.
– Не секрет, – начал рассуждать на ходу Колби, и речь его сразу приобрела отчетливо профессорский оттенок, – что мы из-за Вьетнама много чего потеряли, а Советы за те годы совершили рывок, и в экономике, и в военной сфере. Паритет… Нет, они его еще не достигли, но разрыв между нами сузился настолько, что никто ответственный в обозримом будущем ввязываться в прямое силовое столкновение с советским блоком уже не захочет. И в этой ситуации, когда они поднимались на качелях, а мы – опускались, в Вашингтоне сочли за благо смириться с существованием Советов на длительную перспективу. Отсюда пошла вся эта политика разрядки: взаимные визиты, договора о разоружении, Хельсинки… Как по мне так не самое плохое дело, сами знаете, сколько сдуру посуды было набито, – он скорбно покачал головой и задумался о чем-то.
– Мы помним ту атмосферу, – Джордж первый не выдержал испытания паузой. Он вообще сильно расслабился за последние дни, и Карл порой поглядывал на него с легкой обеспокоенностью, – как раз проходили здесь декомпрессию после Индокитая, пока нас в Сантьяго не сдернули… Что-то с тех пор изменилось? Президент все так же выступает за разрядку и мир во всем мире. Ну, по крайней мере, в газетах.
– Да, – уверенно кивнул Колби, – да, определенно изменилось. Мы более-менее наладили сотрудничество с Советами: все эти обмены, конференции… Попутно возросли и наши агентурные возможности. В итоге мы стали заметно лучше их понимать. Флер загадочности, даже порой какой-то романтики ушел, появилось больше трезвости в оценках. И постепенно все более и более весомым становится мнение о том, что вся советская система принятия решений неадекватна и, вполне вероятно, сама по себе ведет к краху в той или иной форме. Сейчас здесь все чаще рассуждают о том, что русские более не способны внятно разглядеть окно возможностей, зато аккумулируют факторы катастрофы как в своей экономике, так и в политике. В последние годы Советы вообще свалились в дрейф… Возможно, они уже настолько сблизились с фатальной воронкой событий, что для сваливания их туда будет достаточно двух-трех толчков извне. Так это или нет – неизвестно, но в Вашингтоне становится все больше желающих проверить эту гипотезу на практике.
Лоб Карла пошел крупными складками.
– Вблизи это не настолько очевидно, – признался он, – изнутри Советы выглядят достаточно крепко... И где так думают?
– Сторонники такой точки зрения есть и около Картера – Збиг, например, – ответил Колби, – но они там в отчетливом меньшинстве. Зато в следующей администрации такое мнение может стать доминирующим, если не единственно правильным. В общем, влияние тех, кто у нас опять настроен на решительную победу в холодной войне с Советами, стремительно растет. И все это на фоне продолжающегося размягчения советского режима, где, судя по всем данным, единственно спасительной идеей видится приведение Запада к сотрудничеству и даже вплоть до конвергенции противостоящих сейчас систем.
Джордж лихо пнул попавшуюся под ноги шишку, и та полетела, кувыркаясь, вдаль. Он повернулся, довольный собой, и заметил:
– А ведь, если подумать, то это уже готовность к капитуляции. Еще лет десять назад такие настроения были бы немыслимы.
– Да, – жестко сказал Колби, – трижды да! Именно! И, парни, – он вдруг резко остановился и взмахнул руками, – тут появляется этот Объект и начинает крушить всю эту столько привлекательную для многих перспективу! Естественно, это вызывает большую обеспокоенность, не столько в нынешней администрации, которая по инерции плывет в русле «политики разрядки», пусть и не так активно, как раньше, сколько среди тех, кто закладывает сейчас основы будущего политического курса.
– А мы с кем? – уточнил Карл.
Колби вновь неторопливо зашагал вперед.
– Мы с кем? – задумчиво переспросил он и тут же ответил: – Мы должны быть с будущим. Поэтому в наших интересах вписаться в группу тех, кто будет формировать  следующую администрацию.
Джордж одобрительно хмыкнул, чуть слышно, но Колби тут же повернул лицо к нему:
– И не потому, что меня греет какая-то личная политическая перспектива, нет! Я сыт по горло вашингтонскими кабинетами. Но парни, что собираются вокруг Ронни, правильно настроены относительно разведсообщества в целом, и вот это для меня важно. Да, нам надо дальше перестраиваться – это верно, но как именно – должны решать мы сами, а не навязанные нам леваки. Потому... Поэтому в Ленинграде мы будем работать именно на эту перспективу.  Нам надо крайне оперативно разобраться с этим совершенно непонятным фактором, что начинает ломать здешние политические расклады. И даже это еще не все, только первый слой… Но об этом дальше.
– Поясните тогда? – помолчав, уточнил Карл, – насчет «ломать расклады»?
– Охотно, – Колби остановился, оглядываясь. Вокруг было тихо и безлюдно, редкий смешанный лес просматривался насквозь, вплоть до белеющих вдали стен штаб-квартиры.
– Top secret, – сказал он негромко, почти не шевеля губами.
– Да, шеф, – Карл сдержано качнул головой и придвинулся к Колби, контролируя взглядом пространство за его спиной. Джордж встал сбоку, прикрывая от кустарника в стороне.
– Есть три группы осведомленных о ленинградском сюжете, – все так же тихо продолжил Колби: – Первая – политический Вашингтон: те, кому положено знать суть разведданных. Для них все эти утечками оттуда – игра Кремля. "Голуби" усматривает в происходящем знак того, что Советы умнеют, а, значит, становятся более договороспособными. Другие, те, на кого мы ориентируемся в окружении Ронни, обескуражены резко возросшей стратегической связностью в действиях Кремля – это выбивает фундамент из-под их тезиса о неспособности советского руководства разглядеть окно возможностей.
– Так, – Карл машинально погладил лежащую в кармане трубку, – это, в принципе, понятно.
– Далее... – Колби чуть наклонился вперед, еще чуть-чуть придвинувшись к  агентам, – есть те, кто получает почти полную информацию. Они имеют основания сомневаться в том, что это именно игра Кремля, а не автономной группы, сложившейся внутри одной из советских спецслужб или, даже, вокруг высшего партийного чиновника. Из наших действующих политиков среди таких сомневающихся – только Збиг, и, через него, президент. Остальные – небольшое число руководителей разведсообщества верхнего уровня. Да, кстати, парни, – Колби отступил на шаг и заговорил обычным голосом: – Збиг, опасаясь аппаратных помех со стороны Госдепа как по линии своего польского проекта, так и этой лениградской игры, пролоббировал создание под собой национального совета по разведке. Боссом туда ставят Дика Леманна, а вот его замом, курирующим разработку в связи с этим ленинградским «Источником» – меня. Директива будет подписана президентом завтра. Так что я теперь в этой игре официально.
– Шеф, – ухмыльнулся Джордж, – вас стоит с этим поздравлять?
– А вот это – вряд ли, – меланхолично отмахнулся Колби и опять понизил голос: – а есть, парни, еще третья группа... Добро пожаловать в нее: здесь те, кто знают, – он отчетливо выделил последнее слово, – что это и не Кремль, и не автономная группа.
– Оп-с... – вырвалось из Джорджа после небольшой паузы, – а что, так бывает? А...
– Бывает, – перебил его Колби, – давайте двигаться последовательно. Все, что вам надо знать, я обязательно скажу.
Он  опять зашагал по дорожке. Карл с Джорджем молча переглянулись за его спиной и двинулись следом.
– Итак, политический Вашингтон... – после небольшой паузы наставительно продолжил Колби, – тут разброд и шатание. Невозможность однозначно оценить результаты того, что считается ими игрой Кремля, приводит к столкновениям позиций – каждый трактует неоднозначности в свою пользу.
– И по наркомафии? – Джордж опять бесцеремонно сбил Колби с попытки перевести все в размеренную лекцию. Карл покосился на него с выразительным неодобрением, но Джорджа было не остановить: – Я считал, что у нас там чистый плюс. Да и слив палестинцев… Это ж были не наши?
– Нет, не наши. И – да, – качнул головой Колби, – это все действительно неоднозначно. Так, вброс информационного пакета по  колумбийской наркомафии поставил подножку и обозначившейся в последнее время кубинской активности на данном направлении. Мы, раскручивая этот клубок, смогли ее идентифицировать, а, значит, и начать противодействовать. Оказалось, что это вотчина  генерала Очоа, а к нему у Москвы в последнее время накопилось много неоплаченных счетов. Он, в частности, курирует кубинские силы в Африке. Их отказ воевать против сепаратистов в Эритрее серьезно осложнил положение Советов на Африканском Роге,  да, к тому же, создал определенную двусмысленность в отношениях Москвы и Гаваны.
– Подножку ли? – засомневался Карл, – может быть, наоборот, расчистили им поле?
– Может и так, – легко согласился Колби, – я же говорю, однозначности нет. Нужно время, чтобы оценить последствия в динамике.
– Красные Бригады? – подбросил Джордж очередную тему для обсуждения.
– Ситуация со срывом похищения в Риме по-своему уникальна, – усмехнулся Колби, – это пока единственный случай, когда активность Источника оказалась явно направлена если не против официальных планов нашего правительства, то уж точно против внятно обозначенных настроений во влиятельных кругах политического сообщества Вашингтона. Случись что серьезное с Альдо Моро – и многие бы здесь в тот же вечер подняли бокалы с шампанским.
– Афганистан? Израиль? – Джордж продолжал проявлять настойчивость.
– Афганист... – тяжело вздохнул Колби, – аналитики считают, что расчетливое уничтожение Халька привело к оптимизации роли Советов в Афганистане и повысило устойчивость вдоль южной «дуги нестабильности». Вдобавок, на фоне обострения внутриполитической ситуации в Иране, отмечены попытки скрытых контактов иранского шаха с Москвой – Пехлеви эту комбинацию оценил по достоинству и сейчас пытается зондировать, причем в тайне от нас, возможность как-то опереться на Москву в противостоянии с религиозными фанатиками у себя дома. Что же касается палестинцев… – Колби на миг задумался, – начну с того, что вектор события на основе одного акта с достаточной достоверностью пока определить невозможно. Важнее другое: Вашингтон в результате сейчас попал в стратегическую «вилку». Для многих здесь этот слив выглядит признаком того, что Кремль хочет участвовать в идущем сейчас за "закрытыми дверями" ближневосточном мирном процессе. Тем более, что такие сигналы от Москвы идут: не далее, как три дня назад высокопоставленный русский контактер Примаков провел в Аммане переговоры с королем Хуссейном, проявив при этом и недюжинную информированность, и неожиданную гибкость. Безусловно, если бы Москва искренне взялась за такое миротворчество, то вопросы безопасности Израиля, столь близкие сердцу многих в Вашингтоне, решались бы намного проще... Пат Мойнихен учуял запах «большой сделки» и теперь рвет и мечет, и рвется в Москву, желая поучаствовать в ее заключении. В общем, Картеру нужно оперативно выбирать, что для нас важнее: дополнительные гарантии безопасности Израилю со стороны СССР или направленный против Советов «польский» проект Збига. Одновременно эти две линии не потянуть – они конфликтуют, это очевидно.
– Что хочет Бжезинский – можно не объяснять, – понимающе улыбнулся Джордж.
– Да, это очевидно, – согласился Колби, – но эта очевидность серьезно подрывает его позиции: влиятельные друзья Израиля сейчас охотно проходятся по его происхождению, мол, национальные комплексы исторической родины для него важнее интересов страны, гражданином которой он является. При этом следует учесть и то, что для стратегического подкрепления польского проекта Бжезинский уже предлагал поджечь южное подбрюшье Советов, пойдя на ситуативную поддержку радикального ислама, пусть и не напрямую, а через саудитов. А, значит, жертвовать Ираном и наращивать угрозы Израилю. И все это ради не вполне ясных перспектив потеснить глобального оппонента. Это вызывало значительное сопротивление и ранее, а уж сейчас, на фоне этих, как считают здесь, примиряющих жестов Кремля... Збигу сейчас приходится умерить свой пыл – невовремя начатый крестовый поход может обернуться для него политическим самоубийством.
– Понятненько, – многозначительно протянул Джордж, – а в Израиле, насколько я в курсе, традиционно сильны настроения на восстановление отношений с Москвой… У Советов будут очень сильные карты, если они захотят обменять на что-нибудь существенное свою поддержку семейного бизнеса Арафата.
– Да, – еще раз кивнул Колби и закинул, сцепляя, руки за спину, – если им вдруг хватит ума на действительно конструктивную позицию по палестинскому вопросу, то сторонникам новой жесткой линии в Вашингтоне будет ох как не просто. Традиционалисты встанут стеной.
Карл задумчиво потер переносицу, потом посмотрел на Колби:
– Но ситуация радикально меняется, если утечки идут не из Кремля, а от автономной группы?
– Это верно лишь отчасти, – пожал тот плечами, – в конце концов, мы действительно в последнее время стали замечать необычные изменения в поведении Кремля. Причем больше всего тревожит наших будущих друзей даже не возросшая осмысленность действий Москвы на внешнеполитической арене, а вдруг прорезавшийся на высшем уровне интерес к структурным проблемам экономики «мира социализма». А это вообще-то как раз те вопросы, которые со времен Киссинджера рассматривались нами как одно из окон уязвимости Советов. Наши контакты в профильных академических институтах сообщают о совершенно необычной активности в этом направлении. То есть в Кремле действительно происходит что-то необычное. Но вот происходят утечки из-за этого или, наоборот, работа источника является тому причиной – неизвестно. Но, конечно, Збиг дорого заплатил бы за твердые доказательства существования некой автономной группы вокруг одного из кремлевских небожителей. В конце концов, нащупать тропу Эфиальта в СССР – это его старая идея-фикс, но на руках у него сейчас нет ничего, кроме сомнений. А, в конечном счете, президенту надо предлагать не рассуждения, а решения или, по крайне мере, точные формулировки вопросов президентского уровня.
– А на что Бжезинский тут напирает? – поинтересовался Джордж.
– По сути-то он прав, – задумчиво сказал Колби, – каналы связи носят весьма экстравагантный для профессионалов характер.
– Разве это не противоречит самой концепции некой группы вокруг обитателя Кремля? – удивился Джордж и быстро пояснил: – Ну, я к тому, что любая такая группа с серьезными интересами на международном уровне неизбежно имеет в своем распоряжении и стандартные каналы общения с зарубежными партнерами. Не нужна была бы им вся эта экзотика для установления контактов с нами.
– Збиг это понимает, – согласился Колби, – он предполагает, что Источник – это секретоноситель высшей категории по каким-то внутрикремлевским причинам пониженный в Ленинград и, в силу этого, потерявший доступ к обычным каналам связи.
– Но взамен приобрел мотив для выхода на нас, – ухмыльнулся Карл.
– Именно. Примерно так Збиг и думает. Поэтому его интерес в том, чтобы быстро и убедительно удостовериться в существовании такого источника и установить с ним связь. В дальнейшем следовало как-то поспособствовать реабилитации этого чиновника в глазах Кремля. Ради этого можно было бы пойти и на определенные жертвы с нашей стороны. А дальше – как карты лягут, но у нас в рукаве был бы джокер.
– В целом – все разумно, – сказал Карл и с прищуром посмотрел на шефа, – но все на самом деле не так?
– Чуть-чуть, – улыбка тронула только губы Колби, но глаза его остались серьезны, – чуть-чуть не так. Збиг, конечно, любопытен как кошка, но некоторые выбивающиеся из этой концепции детали нам пока удается спрятать от него под ворохом необработанных данных. Вот, например…
Он расстегнул куртку и извлек из-за внутреннего кармана сложенный вдвое файл с бумагами.
– Читайте, тут немного. Чтобы достать это, пришлось погасить одному хитрому еврею старый долг… Большой старый долг, – он болезненно поморщился, потом махнул рукой, – но это подтверждение мыслей Бросса того стоило.
– Джон с нами? – рука Карла, уже взявшаяся за папку, замерла.
– Мы в этом деле партнеры, – подтвердил Колби.
– Это хорошо, – порадовался Карл и открыл папку, – вы, Джон, Френк… Вся наша старая гвардия собирается. Чую, это будет еще тот рок-н-ролл.
Джордж нетерпеливо приткнулся к его плечу, впиваясь глазами в текст. Карл чуть слышно хмыкнул и поправил папку, чтобы тому стало удобнее.
Колби огляделся: вокруг было по-прежнему безлюдно (стоянка автомашин находилась с другой стороны штаб-квартиры, и редкие бездельники забредали в этот лесок в рабочее время). Он обхватил себя руками и застыл, подставив лицо солнцу, лишь ухом чутко улавливая реакции своих младших компаньонов на прочитанное.
Было почти тихо, лишь время от времени шуршали страницы, да скрипел гравий под ногами нетерпеливо переминающегося Джорджа – он читал в два раза быстрее Карла. Потом Джордж начал возбужденно сопеть, хмыкать и комментировать вполголоса:
– Пфф-ф-ф… Чушь какая, так не делают… Ага… Ого! Листай, копуша… Так… Так… Угу… Умно. Листай же… Не, ну глупость же несусветная! Давай дальше… Чо?! Э! Это что за хрень? Босс, это шутка?!
Колби открыл глаза и посмотрел на Джорджа. Тот напоминал встопорщенного воробья, во взгляде мешались недоумение и прямо-таки запредельная детская обида.
– Что за хрень? – требовательно повторил Джордж.
– Рак, – тоном терпеливого родителя ответил Колби. Он помнил свою реакцию на эти медицинские выписки, – на самой ранней стадии. Если бы прицельно не искали, то и не нашли.
Карл как-то воровато оглянулся.
– Так это ж… – сказал растерянно, – а проверяли?
– Харель сам в растерянности. Было видно, что настоящего значение этого он не понимает, а то бы так и остался мне должен… Да и шутить он не умеет. Но специальную группу под это Моссад уже создал.
– Шеф, – голос Карла отвердел, – вы сами в это верите?
– Да. Уже – да, – Колби прошелся по собеседникам серьезным взглядом, и они прониклись.
– Тсс-ссс… – выдохнул Джордж, и в глазах его вдруг блеснул восторг, – черт! Да это же…
– Да, – кивнул Колби, – это же... Верно. Из-за этого в Ленинграде от коллег скоро будет не протолкнуться. Но мы должны успеть первыми. И не ради политических интересов наших будущих друзей. Тут, парни, уже не Советы в фатальной воронке событий, а как бы не весь современный мировой расклад идет к черту… Информация о ТАКОМ источнике – бесценна. Что уж говорить о доступе к нему…
– Так, – Карл устало помассировал виски, упорядочивая мысли, – два… Нет, даже три вопроса. Как искать, что от него хотим, как действуем, найдя.
– А его природа? Что он из себя представляет и откуда взялся! – влез Джордж.
– Тьфу на тебя! – оскалился Карл, – не мешай!
– А он прав, кстати, – заметил Колби, с легкой улыбкой наблюдавший за начавшейся было перепалкой, – у Джона есть гипотеза на эту тему, как раз выводящая на план наших дальнейших действий. Вот это, – он щелкнул пальцем по папке, – доказывает, что у нашего источника крайняя, сверхестественная степень осведомленности, которая не может быть объяснена привычным способом. Все остальное можно, пусть и с натяжками, объяснить рационально, а вот это уже точно нет.
– А иероглифы Фолк? – удивился Карл.
– Да что в тех иероглифах, – отмахнулся Колби, – это обстоятельство становится принципиальной тайной только в том случае, если мы абстрагируемся от среды, в которой существовала ее семья. База по богатым китайцам вполне могла быть наработана еще той же триадой, с которой у ее деда были трения. Потом ее могла перенять китайская разведка и передать Советам в период их плотного сотрудничества. Да и память маленькой девочки несовершенна… Мало ли кто в раннем ее возрасте был вхож в их семью на правах почти что члена. Сейчас это уже и не восстановить.
– Ну, как вы, шеф, и говорите: с натяжками… Так что там Бросс придумал?
– О! Помните, парни, такую нашу легендарную программу «МК-Ультра»? По глазам вижу, что помните, – покивал Колби довольно, а потом приобнял Карла с Джоном за плечи и, потянув за собой по дорожке, продолжил: – У русских, судя по всему, есть такая же, и продвинулись они в ней куда как дальше. Возможно, некоторые эффекты носят случайный и отсроченный характер, однако…
Следующие десять минут Колби вводил разведчиков, ошеломленных новым дискурсом, в суть гипотезы.
– Я бы предпочел что-нибудь более… прогнозируемое, – дослушав, зябко передернул плечами Джордж, – да хотя бы инопланетян. Да понял я, понял! – выставил он ладони перед собой в защитном жесте, – что есть, с тем и работаем… Но неприятно. А как, действительно, искать-то такое будем?
– Ну, для начала, – залихватски подмигнул Колби, – король Марокко пожелал провести внеочередной конгресс военной медицины у себя в стране и уже выделил на это необходимые средства. Мероприятие будет тематическим, посвящено военной психофизиологии. Оргкомитет создан, приглашения на октябрь рассылаются. В том числе аж три десятка в Союз… Конечно, участников такой программы из Советов не выпустят, но в сообществе их коллег не могут не ходить слухи. Как отправная точка для идентификации сойдет.
– Понятно, – по лицу Карла поползла малоприятная косая улыбка, – повстанцы из фронта ПОЛИСАРИО совсем обнаглели? Порой хватают заложников прямо в столице?
– Да, – Колби на миг погрустнел, – придется так, грубо. Времени в обрез. Та стратегическая «вилка», о которой я говорил, диктует темп. Или мы идем на дальнейшую разрядку с Кремлем, или надо добиться, чтобы любая следующая администрация въехала в Белый Дом, имея кризис с Советами на руках. Да и вообще, ситуация во многих странах развивается очень динамично. Обрушение режимов в Иране и Никарагуа может произойти еще в этом году, и чем это аукнется в этих важнейших для нас регионах – совершенно непонятно.
– В октябре в Марокко неплохо… – прозрачно намекнул Джордж.
– Сами справимся, – мягко улыбнулся Колби, – вам будет чем заняться в Ленинграде. Если источник – подросток, то он должен выделяться на общем фоне. Без поддержки от местных, находящихся вне поля зрения КГБ, вам не обойтись... Я расконсервирую двух старых спящих агентов. Они уже пенсионеры, но опыта и хватки у них на десятерых хватит. К осени переедут в Ленинград, будет вам подспорье в поле.
– Вот это – славно. Такого сильно не хватало, – кивнул Карл с благодарностью.
– Эти, из резидентуры… – Колби повел в воздухе пальцами, словно что-то ощупывая, – вам, так понял, глянулись?
– Хороший материал, – с неожиданной теплотой в голосе подтвердил Карл, – и Вудрофф, и Фолк. Мы бы взяли их к себе.
Джордж встрепенулся:
– Девочке было бы хорошо предложить выбор: перевод с повышением на Тайвань или дальнейшее участие в операции. Она, думаю, откажется от перевода, но лояльность и мотивация повысятся.
– Нет, – помотал головой Колби, – пока – нет. Не будем рисковать. Источник через нее уже выходил. Восстановление контакта по его инициативе, если случится, с определенной вероятностью произойдет через нее. Само ее присутствие в стандартном режиме утренней пробежки – это сигнал для источника о том, что он по-прежнему может рассчитывать на контакт с нами. Так что – нет. Придумай, как поощрить ее иначе.
– Хорошо, – голос Карла опять стал сухим. Мысли его уже ушли вперед, к переформатированию текущей операции: – Надо по косвенным прокачать, что известно об источнике Советам. Для нас любая крупица информации сейчас бесценна.
– Да, – согласился Колби, – уже. Судя по всему, информационное облако, вызванное активностью источника, начинает расползаться по верхним этажам советской партийно-государственной системы. Его можно отслеживать и анализировать. Сейчас, в свете необычной активности Кремля, вполне уместно будет прямо обратиться за содействием к тем нашим контактам, что традиционно благорасположены к сотрудничеству с Западом. Ведь не шпионажем же с ними будем заниматься… Напротив, в духе взаимопонимания попросим помочь разобраться с новыми элементами и веяниями в политике СССР и возможными изменениями в системе принятие решений. Надо ж понять – на пользу это нашему с ними взаимопониманию или знак возможных будущих затруднений. Заодно поймем, насколько исходящие от источника сведения восприняты системой советского руководства.
Лицо Колби, пока он выговаривал эти конструкции, оставалось абсолютно серьезным, лишь глаза искрили смехом.
– Будем с нетерпением ждать результатов этой кооперации, – усмехнулся Карл и сразу посерьезнел, – предположим, мы нашли к нему подход… Что нас будет интересовать в первую очередь?
– Уфф-ф-ф… – выдохнул Колби и остановился. Задумчиво потер ладони, словно вдруг замерз, потом посмотрел на Карла особым, «руководящим» взглядом: – для начала следует просто пообщаться с ним в подходящей для того обстановке на одну из тем, сведения по которой могут быть проверены. Просто понять, как именно будет выглядеть информация от источника, не подготовленная им заранее. А вот если его способности подтвердятся… Вот тогда да, – он многозначительно покивал, – тогда все закрутится чрезвычайно туго… Во-первых, перед нами встанет вопрос о том, насколько он системно мыслит, – Колби опять невольно соскользнул на «профессорский» тон; слова сами послушно выстраивались на языке, чтобы выступить в нужном, исключающем всякую двусмысленность порядке: – Сейчас неясно, имеют ли наблюдаемые противоречия в действиях источника хаотическую природу, например, от неумения понимать последствия раскрытия определенной информации, или же существует такой общий замысел, в пределах которого все эти внешне противоречивые проявления логично связаны и вполне взаимодополняют друг друга, создавая пространство решения некоей, пока неизвестной нами задачи.
Взгляд его упал на Джорджа – тот безуспешно пытался скрыть ухмылку.
– Опять слишком заумно говорю, да? – спросил у него Колби.
– Шеф, да я наслаждаюсь! – поспешно заверить тот, – чтоб я так говорил…
Колби с сочувствием покосился на Карла.
– Я привык, – развел тот понятливо руками.
– Ладно, – проворчал Колби, – в общем надо будет понять, как выводить его на сотрудничество. Ясно, что от коммунистической ортодоксии в любом ее понимании, источник – кем бы он ни был – весьма далек. Он проявил определенное желание сотрудничать с нами, а, следовательно, имеет для этого определенный идейный мотив. КГБ не жалеет на финской границе сил – значит и в Москве не исключают возможности того, что он может переметнуться к нам. Поэтому в случае контакта с ним надо для начала будет напирать на то, что система властных сообществ в США не монолит, поэтому здесь возможен более живой отклик на новые идеи. Эмигрировав, пусть и нелегально, он мог бы обрести в Вашингтоне союзников достаточно высокого уровня и авторитета.
– Давление? – деловито поинтересовался Карл.
– Да ни боже упаси! – всплеснул руками Колби, – без моей личной санкции категорически исключается использование любых форсированных методов или медикаментозных средств.
– Ломать и портить категорически воспрещено, – пробормотал Джордж.
– Абсолютно! – энергично кивнул Колби.
– Если источник удастся идентифицировать, но он окажется под угрозой раскрытия КГБ? – Карл с интересом посмотрел на шефа.
– Тут – да, сразу даю санкцию на его эвакуацию, пусть даже и принудительную. Потом извинимся. Но без медикаментов! И по голове не бить…
– Ясно, – Карл со значением посмотрел на Джорджа, – надо начинать максимально скрытно, но интенсивно готовить базу для форсирования операции во второй фазе, по двум-трем вероятным сценариям. Начинай прокачивать.
– Угум-с… – принял тот вводную и задумчиво пожевал губы. Потом воскликнул: – Шеф! А если Советы возьмут его под контроль вперед нас?
– Ох… – выдохнул Колби, – ну и вопросики у тебя. Тогда будем настаивать в переговорах с Советами на кондоминиуме, стараться интернационализировать феномен, включить его в коммуникацию с системой наших экспертных групп. В интересах, так сказать, человечества. В общем, придется договариваться. Но это пусть уже у Вашингтона голова болит.
– В целом – ясно, – бордо сказал Джордж, – веселуха будет. Рок-н-ролл с саблями…
– Парни… – Колби положил руки им на плечи и сказал доверительно: – Не забывайте главное: независимо от природы, информационный фонтан такой силы всегда несет угрозу гибели всякому, кто оказался рядом с ним – хотя бы и по случайности. Я не требую от вас подвигов.
– Мы это ценим, шеф, – ответил, после короткого молчания, Карл, – мы обязательно вернемся.

Отредактировано Oxygen (07-01-2018 15:02:52)