Понедельник 8 мая 1978 года, поздний вечер
Ленинград, Литейный пр., «Большой Дом»
Генерал Блеер никогда не забывал, что слово «должность» происходит от слова «должен»; чем выше ты взошел, тем тяжелее долг.
Долги положено отрабатывать, да не абы как, а на результат. Есть – отлично. Нет – паши вдвое, и это не обсуждается. Да, порой нужна удача, но если молотить двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, то она находит тебя сама.
Мужество повседневного труда… Неброское, нешумное. За него ведь тоже дают ордена. Это геройство, пусть и особого, небоевого толка: уйти не вспышкой подвига, но гореть десятилетиями, на жилах, через «не могу».
О таких говорят: «работяга», «пахарь»... Это на их бескорыстном труде взросла могучая держава. И эта страна была для них своей, родной – потому и пахали.
Своя страна.
Какое богатство мира может сравниться с этим?
Своя страна.
Когда живущие этим люди собираются вместе, и их становится много – со странами происходят чудеса, и меняется мир.
Роли личности в истории? Вот они – эти личности. А задача тех, чьи фамилии на слуху – не предать этот труд. Вроде бы и не сложно, всего лишь «не укради», да «не предай». Так отчего же тогда так мало в той череде портретов непредателей? Раз, два, и обчелся?
Своя страна.
О подвигах и орденах Владлен Николаевич не думал – не до того было. Своя страна на руках. Надо работать.
А в этот поздний предпраздничный вечер «особой» группе было над чем поработать: появились успехи. Именно так, во множественном числе! Поэтому в кабинете у генерала сегодня царило приподнятое настроение.
Пили крепкий горячий чай с лимоном и хрустели вездесущими сушками. Потом порученец принес две большие тарелки с бутербродами: прибыл какой-то невнятный сыр, пахучая вареная колбаса и, половинками, необычно сочные котлеты.
– Мои, – с потаенной гордостью ответил капитан на незаданный вопрос шефа, – лося завалили под Мгой, двухлетку. Жена ведро накрутила.
Потом он ушел, и разговор по делу возобновился.
– Наглец он, конечно, каких мало... – Блеер удивленно подвигал бровями, – пойти на передачу прямо на Лубянке, под окнами комитета… Наглец.
– Это хорошо, – негромко сказал Витольд и быстро пояснил: – Пониженное чувство опасности, бесшабашность… Такой вполне может и сам нарваться.
– Только ждать мы не можем, – хмыкнул генерал, перебирая документы.
Перед ним в папке лежала невысокая стопочка листов – результат работы десятков, если не сотен, людей. Никакой удачи, только методичный, хорошо организованный труд.
Первой зацепкой стали списки вылетающих пассажиров. Оперативникам пришлось пройтись по кассам и прошерстить корешки билетов. Нудная механическая работа – одна из многих, которые надо было сделать.
Повезло?
Да нет, «порядок бьет класс». Просмотр списков позволил выявить странность: некий подросток Вася Крюков так хотел в тот же день вернуться в Ленинград, что запасся сразу несколькими билетами из Москвы.
Зимний пожар в его квартире, «сгоревшее» свидетельство о рождении, по которому в апреле взяли билет? Стопроцентное алиби у подростка на ту дату? Сосед по креслу в самолете уверенно не опознает на фото?
– Конечно, маловероятно, но надо, – Блеер повернулся к заму, – отбейте молнии во все кассы и отделения транспортной милиции относительно действий при предъявлении свидетельства о рождении Василия Крюкова. Вдруг сглупит…
– Не девушка, – отметил Минцев, – шатен, от четырнадцати до восемнадцати, без особых примет.
– Самыми глазастыми оказались прихожанки, – у Витольда на губах проскользнула тонкая улыбка, – кстати, на католической службе объект вел себя уверенно, показал хорошее знание обрядности.
– Да он вообще… – махнул рукой Блеер, – универсал, мать его… Значит так: надо выделять подростков и молодых людей, имеющих привязку к «зоне А» в отдельную группу и рассматривать их через лупу. Лермонтовский, Дзержинского, Фонтанка и Обводный – вот наш основной квадрат поиска. Школы, институты, техникумы. Проживающие там и работающие…
– Военмех, артиллерийская академия, техноложка, ВМА, – перечислил Жора на память, – шесть общаг других институтов. Пятнадцать школ, из них в трех работали американцы. Четыре техникума. Оркестр гарнизона. Три военные части. Всех, включая близкое окружение, проверили повторно: такого почерка нет… Сейчас проверяем проживающих здесь, но учащихся в других районах. Пока пусто.
– Надо выводить почерк за скобки, – подумав, решил Блеер, – он довольно ловко прикрывается от нас – видно понимание нашей работы. Да даже взять организацию закладок и информирование нас о них. Но письма пишутся от руки – значит он по какой-то причине уверен в том, что мы его по почерку не найдем. Нет! – Владлен Николаевич возбужденно наклонился вперед, – нет, Георгий, нет! Так легко он не попадется. Не вычеркивайте из списков тех, у кого не нашли такого почерка.
– Да я и не вычеркиваю, – сказал Минцев, – изучаем всех.
– Знаете, что меня смущает? – Витольд сложил ладони перед лицом и задумчиво ткнулся в них носом. – Он же мог сохранить инкогнито, если бы поехал на поездах. Очевидно, и это вытекает из его манипуляций со свидетельством о рождении, он понимал опасность полета на самолете. Мы действительно смогли в итоге восстановить его маршрут и определить, где он пересекся с итальянцем. Он понимал, что мы получим дополнительную информацию о нем. Но все равно выбрал самолет. Почему?
– Не может залегендировать свое отсутствие ночью, – уверенно сказал Блеер. – По причине воскресного дня необходимость легендирования для работы маловероятна. Остается семья. Следовательно, она не в курсе. Жора – это подросток. Не знаю, откуда он такой взялся, но никаких «до восемнадцати».
Телефон издал деликатную трель.
– Да? – сказал в трубку Блеер, – пусть заходит.
Посмотрел с легкой усмешкой на Минцева:
– Твою с вокзала привезли.
– Она пока не моя, – смущенно заелозил на стуле Минцев
– Ну-ну… – открыто ухмыльнулся Блеер.
Дверь энергично распахнулась, в комнату шагнула Чернобурка.
– Товарищ генерал, капитан Лапкина по вашему приказанию прибыла! – молодцевато отрапортовала Светлана, невольно косясь на приосанившегося Минцева.
– Здравствуйте, товарищ капитан, – протянул руку Блеер, – давайте, присаживайтесь к столу, не стесняйтесь. Перекусите, и мы ждем подробного рассказа. Пошло не по плану, но, в итоге, успешно?
Доклад затянулся на полтора часа, офицеров интересовали мельчайшие детали. Пузатый самовар, с медалями и двуглавым орлом, пришлось заправлять заново, а на замену закончившимся бутербродам были выставлены шоколадно-вафельные тортики.
– Ну что же, – подвел итог Блеер, – достойно и с хорошей перспективой. Эта Мэри точно не играла?
– Уверена – нет, – твердо ответила Чернобурка, – я ее уже хорошо знаю, всякой видела. Да она утром, как прошедший вечер вспомнила – рыдать принялась: просила не выдавать ее в КГБ – очень Сибири боится. Уже и палатку над нами скатывают, и автобус пришел, а она все слезами заливается. Еле успокоила. Так обнявшись потом в автобусе и ехали – не отцеплялась никак.
– Хорошо, – усмехнулся генерал, – это надо обязательно продолжить. Перспективная американка, но играть ее надо в длинную. Выгуливайте эту Мэри дальше, обещайте сделать все, чтобы она могла приехать в следующую экспедицию.
– Кстати… – вмешался Витольд, – а как вы обосновали, что не доложите в Комитет? Вы же преданы Советскому союзу?
– Ну… – неуверенно передернула плечами Светлана, – особого вреда она нанести не успела, искренне раскаивается, любит нашу страну… Мы же подруги? А тогда я должна помочь ей перешагнуть через это ее прошлое. Да она и сама к тому готова: у нее вчера фенечка перетерлась и потерялась – а это важный знак! Она теперь как чистый лист, прошлое перевернуто... Да и вообще, она – хороший человек. А хорошие люди и нашей стране нужны, и мне…
– Она это приняла? – уточнил психолог.
– Да, – мотнула челкой Лапкина, – я же не врала.
– Света, – вступил Минцев, – а ты не посмотрела, на чем этот фазан крыло себе сломал? Он же трезв был. Так выглядит, что кто-то еще там работал.
Лапкина чуть покраснела.
– Нет, не до того было. Сначала с Мэри показания снимала, и все мысли только об этом были, а утром ее же до самого отъезда успокаивала. Да и вообще… Мне эта мысль только в автобусе пришла.
– Ну и ладно, – добродушно сказал Блеер, – главное – дело сделано. И большое дело. Мы теперь уверены в полученных данных.
Владлен Николаевич выбрался из-за стола и пересел на соседний с Лапкиной стул
– Светлана Витальевна, – сказал он доверительным тоном, – вам в институте преподавать не надоело?
Чернобурка удивленно дрогнула нижней челюстью.
– Переходите к нам на постоянную работу, – предложил генерал, – вон, Георгию в группу толковые офицеры нужны, и вы по всем параметрам подходите, – он выдержал паузу, дав Жоре и Светлане обменяться быстрыми взглядами, и продолжил: – Вы идеально залегендированы под развертывающуюся операцию. Нам надо очень предметно просветить молодежь ленинского района. Скорее всего, тот, кого мы так напряженно ищем – здесь. Мы бы вас летом повысили до старшего инструктора райкома, будете курировать комсомол, занимается молодежью. Новые формы работы… Фотовыставки, поддержка нестандартных начинаний… Вот эти поисковые экспедиции – и мы поддержим, и из райкома идут сигналы о желании работать с этим почином. Нужное дело, со всех сторон. И павших похороним по-человечески, и молодежь на выходе нормальную получим. И, заметьте, тут появляется новое и очень интересное поле для вербовки иностранцев. Тут же и немцев западных можно привлечь, и датчан, и французов… Кто только против нас не воевал… Очень перспективное направление, и как раз в области ваших интересов: новые методы идейно-политической вербовки. Преподавать, конечно, хорошо, но живая работа во сто крат лучше. Подумайте об этом, Светлана.
– Я… – голос у Чернобурки дрогнул. Она посмотрела в глаза Минцеву и покраснела, – я согласна.
Отредактировано Oxygen (05-11-2018 16:32:53)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
