«Принимайте командование!»
Глухо звякнула цепь подъемника. Из люка, ведущего в башню, свесилась перемазанная копотью физиономия.
«Каблуков, - узнал Сережа. - Артиллерийский кондуктор, правая рука хозяина башни, старшего артиллериста монитора».
-Вашбродие, господин мичман! - надсаживаясь, заорал Каблуков. -  - Господина лейтенанта малеха оглоушило. Оне сидят, сомлевши, командовать башней никак не могут. Говорят - зови, Каблуков, мичмана из погребов, пущай сменит!
Из правого уха кондуктора на шею сбегала тонкая струйка крови, и Сережа понял, что «малеха оглоушило» не только старшего артиллериста. Мичман кивнул и торопливо полез вверх.
В башне было не продохнуть от пороховых газов. В сизой мгле мелькали обнаженные по пояс комендоры. Сережу чувствительно толкнули в спину, он чуть не полетел с ног.
Чьи-то руки подхватили его, раздался густой бас: «Куды прешь, лярва, мичманца чутка не зашиб!
Сережа попятился, что-то извинительно бормоча и снова чуть не упал, о лежащего лицом вниз человека. Он тоже был голым по пояс; спина представляла собой один громадный фиолетово-пунцовый кровоподтек.
Над ухом залязгало. Из люка полз подъемник с картузами.Мичман посторонился, пропуская матроса в коротким прибойником, прижался спиной к стенке башни.
- Вы, вашбродие, от броняги-то отсуньтесь! - снова заорал Каблуков. - Ежели, не дай Бог, счас попадет, вас как Коптилова... 
Сережа склонился к лежащему. Все ясно - когда английский снаряд угодил в башню, бедняга как раз прижимался спиной к броне.  Страшным сотрясением ему переломало кости, не вызвав при этом никаких видимых повреждений, кроме вот этого самого жуткого кровоподтека. Сережу передернуло - наверное, в под кожей сплошное мессиво из мяса и осколков костей...
- Голубчик, Сергей Ильич! - раздался знакомый голос.  Сережа обернулся. Лейтенант Онуфриев, сидел, привалившись спиной к опоре подъемного механизма.
- Принимайте, голубчик, башню! - прохрипел тот. - Меня контузило,  ни пса не вижу, голова раскалывается!
Слова  старшего артиллериста заглушил грохот нового попадания. На этот раз снаряд был поменьше - дюймов шесть, прикинул  Сережа. И угодил он не в башню, разорвался на  броневой палубе.
В латунной, до блеска начищенной переговорной трубке, спускающейся с подволока, захрипело.
- Леонид Андреич! Сейчас будем ворочаться вправо, на девять румбов, - раздался их раструба амбушюра голос командира «Стрельца». - А то по нам «Гидра" пристрелялась, будь она неладна. Вы уж не дожидайтесь, ворочайте сразу башню на левый борт! 
Сережа обеими руками схватился за переговорную трубу.
- Иван Федорыч... прстите, господин капитан второго ранга!
-ни пса не слышу, Леонид Андреич! - отозвалась трубка. Громче, а то мы все тут переконтужены...
Сережа  собрался, было заорать, не хуже Каблукова, но вовремя сообразил, в чем дело. Воровато оглянувшись на комендоров - не видят ли? Он выдернул из амбушюра переговорной трубы кожаную затычку, и та повисла, раскачиваясь, на цепочке.
- Здесь мичман Казанков! Старший артиллерист контужен, я принимаю башню!
В трубке снова захрипело. Сережа склонился поближе, но больше ничего не услышал. Палуба под ногами дрогнула - монитор покатился влево, закладывая циркуляцию, и мичман вспомнил о полученном только что приказе.
- Каблуков, ворочаем влево на... - он запнулся, ища глазами указатель поворота башни. -  на двенадцать!
Страшный удар сотряс «Стрельца». Все, кто находился в башне, полетели с ног. На этот раз снаряд главного калибра угодил точнехонько в башню, но броня выдержала. Сережа встал, цепляясь за станину орудия. В глазах плыли красные и фиолетовые круги.
- Все целы? - крикнул он, пытаясь пересчитать матросов орудийной прислуги. Так, семь.. двенадцать... а вон и Каблуков, возится у рычага поворотного механизма. В подбашенном отделении залязгало. Опорная колонна, на которой поднималась башня, не дрогнула.
Каблуков, с посиневшим от натуги лицом, навалился на рычаг. К нему кинулись два матроса из обслуги правой девятидюймовки. Под палубой снова лязгнуло, протяжно заскрежетало. Палуба под ногами слегка дрогнула - это подъемный механизм попытался толкнуть махину башни вверх, чтобы оторвать от опорного кольца и провернуть.
Ничего.
- Заклинило! - плачуще проорал Каблуков. - как есть, заклинило, вашбродие, последней бонбой аглицкой! Никак не идет!
Все было ясно. Механизм эриксоновской башни не выдержал сотрясения при попадании снаряда и вышел из строя.
Каблуков свесился в люк и проорал что-то в подбашенное отделение. Оттуда ему ответили замысловатой матерной тирадой.
- Так что, вашбродие, говорят - привод в порядке, это у нас, наверху что-то стряслось! - доложил Каблуков. - А у нас-то все целехонько, я ужо глянул. Видать, снаружи заклинило, можа осколок под мамеринец угодил, можа еще что! Спозвольте, вашбродие, я выйду, гляну?
Сережа наконец, понял, что кондуктор хочет выйти наружу и поискать повреждения, не позволяющие провернуть башню. Правильно - «Стрелец» уже закончил поворот, и теперь его девятидюймовки развернуты в противоположную от неприятеля сторону.