Северный фарватер
Оказавшись снаружи, Сережа с наслаждением вдохнул стылый, сырой воздух. Да, в нем хватало пороховой гари и дыма от сгоревших кардифов, но это не шло ни в какое сравнение с душегубкой, что царила в низах «Стрельца». Раструбы вентиляторов были сбиты первыми же разрывами на палубе и воздуходувка еле-еле справлялась с тем, чтобы гнать воздух в топки, так что и кочегары, машинисты и обслуга бомбового погреба задыхались в угольном чаду. К тому же после каждого залпа немалая часть продуктов сгорания черного пороха оказывалась внутри бронированной коробки башни, удушая канониров, слепя глаза наводчикам, разрывая на части легкие приступами кашля.
Шума наверху, тоже было куда меньше. Вместо лязгающих, скрежещущих механизмов, барабанных ударов снарядов по броне, регулярных, как метроном, залпов самого «Стрельца», пространство между низкими, свинцово-серыми волнами Северного фарватера и хмурым балтийским небом заполнил, подобно тому, как звук органа целиком, без остатка, заполняет весь объем готического собора, низкий рык десятков орудий большого калибра. Выстрелы корабельных и крепостных пушек сливались в единую симфонию битвы, все же не так безжалостно насиловавшую слух как то, что приходилось выдерживать людям под броней.
Свежий воздух и разительная перемена в звуковом фоне ошеломили мичмана – выбравшись из люка он застыл, не в силах сделать хотя бы шаг, и только озирался по сторонам. Не меньше полуминуты ему понадобилось, чтобы понять, что бурая буханка, лежащая на воде в десятке кабельтовых от монитора, вся сплошь окутанная дымом – это батарея №7. В сизом облаке то и дело взблескивали темно-багровые языки пламени – батарея вела огонь по проползающему мимо нее сидящему почти вровень с водой кораблю с низкой грибообразной надстройкой. Черный густой дым валил прямо из ее середины, скрывая от глаз корму, и Сережа сообразил, что у броненосца, верно, сбита дымовая труба. Обе башни развернуты в сторону батареи; орудия кормовой молчали, носовая же лениво выплюнула сначала один, потом другой столб ватно-белого дыма и тут же начала вращаться.
«Ага, - сообразил мичман, - ворочает башню для заряжания...» Конечно, ведь у «Циклопов» (а перед ним, несомненно, один из британских мониторов этой серии) орудия дульнозарядные, башни каждый раз надо приводить в диаметральную плоскость, опускать жерла пушек и снаружи, из-под палубы по наклонным желобам подавать заряды…
Низко, над самой башней «Стрельца» провыл тяжелый снаряд и лег перелетом кабельтова в полтора, подняв высоченный столб грязно-пенной воды. Сережа закрутил головой, пытаясь понять, откуда он прилетел и увидел в отдалении, милях в полутора, вдалеке, еще два приземистых силуэта. Он сразу опознал однобашенный таран «Глэттон» и другой, высокобортный, несущий сразу четыре одноорудийных башни – «Принц Альберт». Броненосцы стояли неподвижно, обстреливая батарею №7 и выписывающие рядом с ней зигзаги русские мониторы. По «Стрельцу» стрелял «Глэттон»; солидная осадка этого корабля не позволяла преодолеть мелководья вокруг батареи и приблизиться на дистанцию пистолетного выстрела. А потому - поддерживал редкими залпами единственной своей башни неумолимо ползущие вперед «Циклопы». Русские наводчики игнорировали стоящие вдалеке броненосцы, море вокруг них было спокойно, тогда как возле мониторов Королевского Флота то и дело вырастали всплески близких накрытий.
- Вашбродь, подсобите! – ворвался в эти тактические наблюдения крик кондуктора. – Так и есть, осколком башню заклинило! Никак я его не…
Дальнейшие реплики Каблукова более подходили для писания на заборе. Впрочем, Сережа давным-давно перестал обращать внимание на сквернословие и нецензурную брань, без которой невозможно представить повседневное флотское бытие.
Одного взгляда хватило мичману, чтобы понять – повреждения таковы, что с помощью двух исконно русских средств (лома и такой-то матери), только и имевшихся сейчас в распоряжении аварийной партии, их не устранить. Здоровенный кусок чугуна – видимо донце от угодившего в башню снаряда, - вошел под мамеринец и намертво заклинил клепаную из брони «коробку из-под леденцов». Попытки выбить окаянную железяку кувалдой, которой яростно орудовал Каблуков, не удались. Сережа предложил заколотить в щель лом и, действуя им, как рычагом, выколупнуть осколок. Бесполезно: тот сидел, как влитой, поддразнивая ремонтников полукруглой бороздкой на половинке донца, похожей на дразнящую ухмылку.
Хуже того, попаданием видимо, сместило на вертикальном штыре и механизм подъема башни, и из новых попыток приподнять ее и выбить осколок прочь, ничего ровным счетом не вышло. В сердцах, мичман обложил по известной матери мудреную конструкцию Эриксона: небось, с башней системы Кольза такая неприятность не случилась бы: та утоплена в круглую нишу, надежно укрывая стык башни и броневой палубы от осколков. «Впрочем, черт его знает, как оно на самом деле. – поправил сам себя мичман. Им ни разу не приходилось проверять ни ту, ни другую систему в реальном бою, и сражение на Северном фарватере по сути, первая проба сил российского броненосного флота. И пока корабли с Андреевскими флагами, вроде бы, «держат фасон», как говорят матросы…
Прогнав под броню Каблукова, Сережа задержался, чтобы еще раз оглядеть театр военных действий. Конечно, башня – не подбашенный отсек, откуда и света дневного не видать, но все одно, много ли разглядишь через вечно задымленные амбразуры? Это сверху, из «вороньего гнезда» боевой рубки видно все вокруг…
Монитор тем временем, заканчивал циркуляцию. Осознав, что исправить поворотный механизм не удастся, и бой придется вести с уставленными на левый борт на два с половиною румба стволами, командир «Стрельца» наводил их на цель – обстреливающий батарею №7 британский монитор типа «Циклоп», - поворотом всего корабля. Корабли сблизились уже настолько, что Сережа, несмотря на клубы дыма, затянувшие корму «англичанина», сумел опознать неприятельский монитор. Это была «Гидра» - ее башни, в отличие от остальных «Циклопов» были выкрашены в черный цвет.
Носовая и кормовая оконечности сидели в воде почти вровень с волнами, и все же заметно выше борта русского монитора. Цитадель же, на которой громоздились орудийные башни, и вовсе нависали вровень с верхней площадкой башни «Стрельца».
Дистанция до британцев была вовсе пустяковой, кабельтова полтора, не более. «Стрелец» целиком скрывался в стелющемся по волнам шлейфе жирного, угольно-черного дыма. Тот огромными клубами валил из сбитой трубы, словно пологом, затягивая корму «Гидры» - вряд ли оттуда можно было что-нибудь разглядеть даже с такого расстояния.
Очередной дымный клуб накрыл «Стрельца». Сережа закашлялся, отплевываясь от копоти, и прикрыл глаза рукавом, и лишь почувствовал, как «Стрелец» рыскнул на курсе – это рулевой, выполняя приказ командира, поворотом руля наводил замершие в обездвиженной башне орудия, одновременно выводя корабль из тянущейся за «Гидрой» дымовой завесы.
Сережа скосил глаза – в амбразурах ворочались, задираясь вверх, стволы орудий. Он, было, подивился тому, как легко «Стрелец» нагоняет более быстроходного британца, но вовремя вспомнил и о сбитой трубе, из-за которой наверняка упала тяга в топках посудины Ее Величества. Должно быть, кочегары "Гидры" шуровали вовсю, стараясь как можно больше поднять давление у котлах- лишь бы поскорее проскочить пышущую огнем и сталью батарею. Рискованно, конечно – «Циклопы», поддержанные калибрами «Глэттона» и «Принца Альберта» ползли сейчас по самому мелкому участку Северного фарватера, едва-едва не цепляя брюхом илистое дно Финского залива; одна ошибка рулевого, и бронированная махина с разгону вылетит на мель.
Над головой снова провыл снаряд, на этот раз с противоположной стороны, перелетом через «Гидру». Наводчики батареи №7 старательно целили по приближающемуся британцу, не замечая скрывшегося целиком за ее корпусом «Стрельца». «Еще влепят сдуру ближним перелетом… - поежился мичман. – одиннадцатидюймовые крупповские стальные снаряды - такого палубная броня может и не выдержать, это вам не чугунные тупоносые бомбы орудий Армстронга, которыми почем зря швыряется сейчас «Гидра».
Сережа не успел додумать эту мысль – «Стрелец» дал залп из обоих орудий, и мичман не удержался, кубарем покатившись по палубе. Здесь, наверху, рев девятидюймовок оказался куда внушительнее, чем под броней. Первый снаряд пришелся туда, куда и целили наводчики – точно в носовую башню «Гидры». Второй пролетел мимо, подняв высоченный столб воды и пены в полукабельтове по курсу, и мичману, который наблюдал эту картину, стоя на четвереньках, показалось, что в грязной пене и брызгах мелькнули какие-то… доски? Обломки бревен?
По башенной броне противно взвизгнули рикошеты и щеку Сереже чувствительно царапнуло. Он вскинул руку – длинная щепка, отколовшаяся от палубного настила, рассекла кожу, и ладонь, и правая сторона лица были все в крови. Над самой головой снова заверещал металл – осколки? В дымном облаке, окутавшем надстройку «Гидры», мелькали оранжевые взблески. «Револьверная пушка!» – сообразил мичман. Расчет английского малокалиберного орудия не забыл о своем долге и теперь пытался отогнать наглую русскую жестянку. Пора было убираться под броню - серьезных повреждений «Стрельцу» эта мелочь конечно, не нанесет, разве что продырявит кожух трубы, а вот его, мичмана Казанкова, вполне может и ухлопать. Сережа опрометью кинулся к броневой двери башни, и в этот момент…
Нет, ему не померещилось, когда в столбе воды он углядел обломки бревен. Легший перелетом девятидюймовый снаряд угодил в скрытый под водой ряж – один из сосновых, заполненных бутовым камнем срубов, цепочка которых перекрывала проходы между номерными батареями. И как раз в этот ряж и врезалась с разгона «Гидра» - подобно тому, как парусник в шторм врезается в коралловый риф.
Шпирон ударил в преграду, обломки дерева полетели выше низкого полубака. Но неудержимая сила инерции протащила «Гидру» дальше; пронзительный скрежет на мгновение заглушил какофонию боя. Монитор Королевского Флота с ходу влез на ряж, срывая листы обшивки, сминая шпангоуты, нелепо задирая нос так, что форштевень, украшенный кованым бивнем, весь вышел из воды, да так и замер, бессильно уставясь на ост, туда, где в туманной весенней дымке лежала недостижимая теперь русская столица.
Сережа замер, потрясенный этим зрелищем, но тут его схватили за рукав кителя и бесцеремонно втащили в башню. Лязгнула, запираясь, броневая дверца – перед мичманом стоял все тот же Каблуков и вытирал пот со лба скомканной бескозыркой.
- Так что, вашбродие, господин лейтенант совсем сомлевши, командовать не могут! Приказали: зовите второго антиллёра, пущай башню принимает! Это вас, стало быть, вашбродие!
Сережа помотал головой и огляделся. В башне царила привычная суета: снизу на скрежещущих цепях подавали пороховые картузы и бомбы, масляно чавкали затворы, принимая смертоносную начинку. В стороне кто-то суетился возле лежащего на свернутом брезенте лейтенанта лейтенанта Онуфриева, лил ему в рот воду из оловянной кружки.
- Готово! – заорал артиллерийский унтер возле правого орудия и вскинул руку. Секундой позже ему ответили от левого, и Сережа, вспомнив, что он теперь отвечает за огневую мощь корабля, приник к смотровой щели.
«Гидра» замерла в кабельтове от монитора, нелепо задрав форштевень и покосившись на левый борт. Однако носовая башня, только что получившая солидную оплеуху, еще ворочалась – англичане не собирались сдаваться. «Стрелец» уже обошел противника на пол-корпуса, и его орудия - увы, неподвижные теперь в горизонтальной плоскости! - теперь смотрели мимо цели. Сережа кинулся к переговорной трубе и выдернул затычку.
- Мичман Казанков, командую башней. Примите на три румба влево, тогда я раскатаю «Гидру» к свиньям на циркуляции!
Его трясло о возбуждения в азарте первого в жизни – и какого! – боя. Вот он, рукой подать, боевой корабль наипервейшей в мире морской державы, и он, Сережа Казанков, сейчас нанесет ему настоящий coup de grâce*, после чего просвещенным мореплавателям останется только спустить флаг! Нос «Стрельца» покатился влево, монитор обходил застрявшую на ряже «Гидру» по широкой дуге, нацелившись в промежуток между ним и батареей № 7. Вот полубак и башня британца наползли на прицельные марки русских девятидюймовок… еще… еще немного….
- Пали, братцы!
Рявкнули оба орудия, и Сережа, не веря своим глазам, увидел, как от сдвоенного попадания сдвинулась, срываясь с шарового погона, башня, как подобно огромной консервной банке раскрылась навстречу балтийскому небу ее броневая крыша, как… и тут «Стрелец вздрогнул» от очередного попадания.
* Удар милосердия (франц)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
