"А ночью в этот порт
Ворвался пароход…"

Из сочинения К. Греве
«В грозную годину на «Крейсере».
Изд. Сытина, Санкт-Петербург, 1884 г.*

* В основу сочинений  барона Греве легла повесть А. Конкевича «Крейсер «Русская надежда», опубликованная в 1886-м году   - первый в России образчик жанра «военно-исторической альтернативы».

«…для рекогносцировки решено было выделить «Сынка» (он все это время следовал за «Крейсером» вместе с другим нашим призом, барком «Окленд»). Придя на место, мы первым делом воспользовались остатком дня для осмотра предстоящего театра военных действия. Для этого переодетые офицеры, взяв лоцманскую шампунку и поставив паруса, пустились на сингапурский рейд; среди них был и автор этих строк. Мы оставили Самбо справа и пошли между островами Св. Иоанна для исследования пролива. Пролив был найден самым удобным местом стоянки в ночь атаки. Для удобства решено было на северной оконечности западного острова поставить два фонаря для обозначения входа в пролив минным катерам при возвращении их после дела. Пройдя по восточной стороне Сикукури, шампунка направилась на рейд, где между массой коммерческих судов резко выделялись военные английские. Проходя под кормой первого (это было небольшое авизо), я прочел надпись «Пингвин». На судне происходило учение у кормового и носового орудий. Их банили и заряжали примерно, все внимание прислуги и офицеров было поглощено этим.
Шампунка выбралась на ветер, поворотила оверштаг и полетела к большому корвету. Так как в это время дня по рейду между судами ходило множество таких же шампунок, то нам нечего было бояться чего-либо, что могло нас выдать. 
— Смотрите, господа, внимательно на этот корвет. Пожалуй, он стоит того, чтобы ночью поработать над ним, — промолвил старший минёр «Крейсера». Он, разумеется, участвовал в рекогносцировке.
— Это броненосный корвет «Бритон». Стоит больше миллиона рублей, деревянный корпус, машины тройного  расширения, несет четырнадцать 64-фунтовых нарезных орудий. Недавно прошел модернизацию на адмиралтейских верфях в Вулвиче.  Судя по всему – самый мощный корабль из тех, что здесь имеются.  — отозвался я,  поскольку заранее изучил список судов, базирующихся на Сингапур и, конечно,  хорошо разобрал надпись на корме корвета.
— Этим стоит заняться, так что осмотрим его, господа. — решил минер.
Мы поворотились снова оверштаг и, спустившись под носом «Бритона», прошли по правому борту саженях в десяти. У кормы стояли под парами два катера, вооруженные шестовыми минами.
— Практикуются, — прошептал минёр.
— Ничего, ночь успокоятся и прекратят пары, — отвечал я.
— Вряд ли они так сделают, — возразил минёр. — Но, полагаю, было бы полезно пройти еще раз этим путем, чтобы убедиться, как они встали на ночь. 
— Непременно так и сделаем. Времени у нас впереди много, — отвечал старший офицер «Крейсера (он стоял у румпеля), направляя наш бег к третьему судну.
Это была канонерская лодка «Филомел», под флагом дежурного на рейде. На канонерке тоже шло артиллерийское учение, и в этот момент среднее громадное орудие лодки поворачивалось на правую сторону. Сигнальщики лодки были поглощены переговорами с фортом Каннинг, и на нашу шампунку никто не обратил ни малейшего внимания.
— Ну, господа, здесь мы высмотрели все интересное, а теперь заглянем в Новую гавань, — говорил старший офицер, уже бывавший в Сингапуре.
На «Пингвине» пробили восемь склянок. Слышно было, как боцман громким горловым басом вызвал наверх полуночную вахту. Обойдя корвет «Бритон», мы заметили на бакштове паровой катер, по-видимому поддерживавший пары. На «Филомеле» все было спокойно, но часовые внимательны и исправно окликали всякую приближающуюся шлюпку. В Новой гавани по-прежнему стоял шум и стон на пристанях.
— Не спят, — проговорил старший офицер, когда канонерка осталась позади.
— Да, это вам не турки. Они, если верить тому, что пишут про рейды катеров лейтенанта Макарова, вовсе негодно несли ночные вахты. - — отвечал минер. 
К двум часам пополуночи они возвратились на «Сынка», которого, впрочем, едва нашли, так как в наше отсутствие матросы под руководством боцмана  нарубили деревьев на Паданге и совершенно скрыли ими свое судно.
Следующий день был посвящен перегону минных катеров с дрейфующего в десятке миль к весту «Крейсера», перегрузке угля и окончательному составлению плана атаки. Решено было, что я и старший офицер «Крейсера»  с двумя катерами нападут на корвет «Бритон», войдя в Новую гавань с востока, а старший минер на третьем катере  атакует «Филомел», но не ранее того времени, как услышит взрыв в Новой гавани. Кстати, этот третий катер был вооружен не шестовыми минами, а непривычным для нас оружием – одной из трех имевшихся на «Крейсере» самодвижущихся мин Уайтхеда; было решено таким образом опробовать ее в бою. 
Предполагая взять с собой и зажечь в удобном месте шампунку, ее наполнили дровами и сучьями, облитыми керосином. Как только солнце село и начало темнеть, все подняли пары. В 10 часов вечера «Сынок» с шампункой на буксире и в сопровождении катеров тихо перешел в пролив между островами Св. Иоанна и там стал на якорь. Атакующие разделились и пошли далее — два катера -  мой и старшего офицера в сопровождении шампуньки пошли в Новую гавань, а катер нашего минера, вооруженный миной Уайтхеда (он, разумеется, никому не доверил бы использовать новейшее и мало потому освоенное орудие)— на рейд. Мишенью для мины Уайтхеда был выбрана канонерка «Филомел», как наименее важная из целей – чтобы в случае отказа заграничной техники последствия были бы менее чувствительны для нашего плана атаки.
Ночь выдалась безлунная и очень темная; мы заранее поставили на катерах фальшивый рангоут с  с большими парусами, прикрывавшими котлы и трубы.
Немного впереди «Бретона», не доходя кабельтова до пароходов судоходной компании «Кама и К°» с грузом опиума, окруженных большими китайскими джонками, шампунка тихо отдала якорь. Задержавшись на нем, застопорили якорный канат, имевший более полутораста сажень в длину и уложенный на палубе, и тотчас же подожгли горючий материал. Когда все это загорелось, и огонь охватил палубу и мачты, стопорки у каната обрезали, и шампунка быстро понеслась по течению на джонки и пароходы.
Сняв с шампунки людей, прошли без шума немного далее и остановились на траверзе «Бретона, ожидая удобной минуты. На корвете, кажется, раньше всех обратили внимание на пожар. На пароходах и джонках работ не было, и все спали мирным сном. На палубе «Бретона» послышались движение и команды. Паровой катер подошел к трапу, два фалрепных фонаря моментально зажглись и так же моментально погасли, когда отвалил катер. Электрический фонарь с фор-марса осветил громадное пространство впереди и мы увидели, что шампунка уже успела зажечь несколько джонок и пароход, и что там царил невообразимый хаос. Но чем яснее было впереди корвета, чем лучше его сигнальщики и часовые видели действие огня на судах, тем хуже они могли заметить что-либо вокруг себя сзади. Настал момент действовать!
Я направил катер в сторону центрального каземата корвета, а старший минер — под корму, чтобы шестовая мина пришлась около левого дейдвуда. Имея небольшое пространство перед собой из-за узкости пролива, мы шли тихим ходом, не выпуская ни одной искры из трубы. Но тем не менее с кормового банкета раздался оклик: «Boat ahoy!» («Эй, на лодке!»).
— Ау, ау! — отвечал я и остановил машину. Часовой опять крикнул и вскинул ружье, но в этот момент шест тихо коснулся борта фрегата, и гальванный кондуктор, повинуясь моему сигналу, замкнул цепь. Раздался страшный, оглушительный взрыв. Поднявшийся столб воды еще не успел упасть обратно, как раздался новый взрыв  - это исполнил свою задачу второй катер. 
Моментально все смолкло в Новой гавани. Электрический свет погас, и среди мертвой тишины и непроглядного мрака ночи слышны были дружные удары винтов удалявшихся миноносок и треск горящих джонок и пароходов. Уже на выходе из пролива наши моряки услышали третий взрыв и затем частую и беспорядочную пальбу на рейде и поняли, что в эту минуту решалась судьба «Филомела».
Когда с канонерки заметил пожар у Пуло-Брани и отправили туда свой паровой катер, наши, державшиеся недалеко и все время наблюдавшие, пошли на «Филомел» полным ходом.
Там, вероятно, миноноску приняли за собственный катер, почему-то возвращавшийся, и вызвали фалрепных. Старший минер, не отвечая на оклик, подошел на несколько саженей и собственноручно замкнул гальваническую цепь, выпустив подвешенную под килем катера мину Уайтхеда.  Но не успел он скомандовать «Задний ход!», как шкафутный часовой сделал по нему выстрел, а затем почти мгновенно в том же направлении открылась пальба с канонерки из ружей и револьверных  пушек. Громыхнул взрыв – это сработала мина Уайтхеда», - и канонерская лодка сразу стала оседать на левый борт. Но на этом дело не было закончено. Паровой катер с «Филомела», шедший, вероятно, к месту пожара, заметил нашу миноноску, по несчастью, попавшую в полосу электрического света фонаря «Пингвина», и, осыпаемый выстрелами своих же судов, самоотверженно погнался за ней.
Одна из пуль пробила плечо минера, и тот без сознания повалился на пайолы; командование катером принял старший штурвальный с «Крейсера», откомандированный временно на «Сынка», унтер-офицер Рыбальченко. Это был опытный служака, видавший виды за время службы в Российском Флоте, трижды ходивший с Балтики на Тихий океан и обратно. Не однажды он пил чистейшие ром и виски на Мальте и в Гобертоуне, Гонконге и Шанхае вместе с англичанами и не однажды с ними же глумился от души над французами, разбавлявшими немилосердно эти напитки водой. И теперь он совершенно смело и спокойно твердой, привычной рукой правил штурвалом миноноски,  и был уверен, что не позднее как завтра в ожидании вахтенной смены он будет так же спокойно вертеть штурвалом «Сынка».
Имея преимущество в ходе, английский катер нагнал миноноску, и лаймы уже готовы был свалиться на абордаж и вступить в рукопашный бой. И в этот самый момент Рыбальченко, оставив штурвал, бросил в противника подрывной пироксилиновый заряд, предварительно запалив фитиль. Баковый матрос с неприятельского катера успел перескочить на миноноску и, вероятно, был единственным спасшимся из всего экипажа погибшего катера. Надо сказать, британцы  заслуживали лучшей участи за свою безумную храбрость и самоотверженность, и наши, наверное, попытались бы спасти остальных членов его команды, но теперь не время было выказывать великодушие. Не останавливаясь ни на мгновение, миноноска понеслась  на условленное рандеву, выйдя из полосы света и огня с «Пингвина» и тонущего «Филомела».
К 2 часам пополуночи все три катера одновременно пристали к «Сынку». Миноноски были тотчас же взяты на буксир, и маленький караван, развив полный ход,  пошел опасным каналом Филиппа в Банковский пролив, где и встретились с «Крейсером». Наш командир «Крейсера»  Кононов не без основания ожидал встречи с английскими патрульными судами южнее, у Анжера или Батавии. Конечно, в этих двух пунктах уже знали по телеграфу о происшествиях в Сингапуре…»

Отредактировано Ромей (21-07-2018 14:54:19)

Перезалил с дополнениями