X. «Auf Deck, Kameraden, all auf Deck!» *
Ветер, взявший разбег от самых Аландских островов, разбивался о скалистые берега Волчьих шхер, покрывая гладь залива короткими, злыми волнами. Офицеры, выбравшиеся наружу из тесноты боевой рубки, кутались в шинели и бушлаты, но все равно на мостике продувало до костей. Слава Богу, подумал Сережа, что здесь, под самым берегом, волне негде разогнаться. И слава Богу, что ветер разошелся только теперь, после того, как кильватерная колонна Бригады береговой обороны выполнила поворот к осту, под прикрытие финского берега, и волна идет теперь с кормы. Переход от Кронштадта при встречном пятибалльном ветре занял бы куда больше времени. И неизвестно еще все ли дошли бы - при серьезном волнении даже «Чародейке» с «Русалкой» приходится туго, чего уж говорить о мониторах, чьи палубы и в хорошую погоду почти вровень с водой. Со стороны кажется, что из воды высовываются только башни, раструбы вентиляторов да отчаянно чадящие угольной копотью трубы..
- На главном судовом ходу сейчас все пять баллов! – мичман, исполнявший обязанности штурманского офицера, будто подслушал его мысли. – Спасибо, нас Порккалауд закрывает, а то нахлебались бы вволю!
* (нем) «Наверх все, товарищи, все по местам!» - строка из стихотворения Рудольфа Гейнца, позднее переведенного и ставшего знаменитой песней.
Бригада, вытянувшаяся в бесконечную кильватерную колонну, подходит к Свеаборгу не с оста, откуда их, несомненно, ждут, а с противоположной стороны, от полуострова Проккалауд. Миновав траверз Бьёркского архипелага, Бригада, повинуясь командам с флагманского «Адмирала Грейга», повернула к зюйду. Гельсингфорс миновали, прижимаясь к эстляндскому берегу. Поравнявшись с безлюдным островком Найссаар в пяти милях к норд-весту от Ревеля, Бригада встретила «Стрельну» – посыльное судно, отряженное Бутаковым для наблюдения за неприятелем. Увидав это изящное суденышко, бывшую императорскую яхту, Сережа тотчас вспомнил капитан-лейтенанта Веселаго, столь несчастно повредившегося в рассудке после ледяной купели. Помнится, тот рассказывал о своем кузене, который командует вот этой самой «Стрельной»….
После рандеву повернули на шестнадцать румбов к норду, пересекли Финский залив в самом узком его месте и следующий поворот к осту выполнили уже под финским берегом. Теперь изломанные линии штурманских прокладок упиралась точнёхонько в Волчьи Шхеры – гряду скалистых островов, на которых с начала прошлого века, когда на этих берегах хозяйничали шведы, стояла крепость Свеаборг, по сей день защищающая столицу Великого княжества Финляндского со стороны моря.
Бригада береговой обороны, в которой числился и «Стрелец», вышла из Кронштадта, как было назначено – утром третьего дня после достопамятного совещания в Морском штабе. Два других отряда, первый и четвертый, задержались на сутки; официально – из-за ремонта машины на «Петре Великом», который никак не могли закончить. Неофициально же – Сережа подозревал, что задержка главных броненосных сил Балтийского флота имеет под собой стратегические соображения. К тому же, когда мониторы вытягивались с Кронштадтского рейда, он разглядел, что на «Кремль» и «Первенец», входящие в четвертый броненосный отряд, поднимают минные катера. Для них освободили место, избавившись от положенных по штату барказов и вельботов, а так же – это было ясно видно! – соорудили временные кильблоки, вконец загромоздившие и без того не слишком-то просторные палубы броненосных плавучих батарей. Чуть дальше стояли фрегаты первого отряда, и Сережа в бинокль разглядел стоящие у борта «Князя Пожарского» минные катера – там, похоже, творилось то же самое.
За сутки до выхода, командиры судов получили от Брюммера пакеты с указанием места в боевом строю Бригады. Вице-адмирал разделил свои силы на две колонны – в первую вошли все четыре башенных фрегата и «Русалка», «Чародейка» же возглавила вторую колонну из шести мониторов. В ней, мателотом за «Чародейкой» и шел сейчас «Стрелец».
Первый отряд считался «быстроходным» - «адмиралы» и «Русалка» могли выдать более девяти узлов против парадных шести с половиной, на которые еле-еле были способны изрядно изношенные машины мониторов. На практике же с надрывом механизмов они еле-еле выжимали шесть, и Сережа догадывался, какие загибы слетают сейчас по их адресу с мостиков «скороходов». Но что поделать, коли скорость эскадры считается по самому медлительному кораблю, а никак не наоборот…
Траверз Бьоркских островов прошли на шести узлах; на «Стрельце» всякий вслушивался в ритмичный стук машины, молясь об одном - чтобы выносливости стареньких механизмов хватило на страшное напряжение этих долгих часов «фулл спида». И еще осталось бы на краткие минуты боя, когда, если хочешь уцелеть – изволь поднимать обороты до полного!
В давешнем пакете кроме оперативных распоряжений Брюммера, оказался еще и приказ адмирала Бутакова – вернее сказать, не приказ, а обращение командующего флота к офицерам и матросам. Сыграли «Большой сбор», и Сережа, изо всех сил скрывающий волнение в голосе (командир при любых обстоятельствах должен сохранять спокойствие, твердость и уверенность, не так ли?) объявил команде: их ждет не просто переход до Свеаборга, но неравный бой, прорыв сквозь строй неприятельской эскадры под защиту крепостной артиллерии. Британский флот, писал адмирал, собирается бомбардировать и разгромить Свеаборг, после чего занять Гельсингфорс. Вражеская эскадра, хоть и потрепанная у Кронштадта, по-прежнему сильна, к тому же у англичан выигрыш по времени: даже с учетом того, что они вынуждены тащить на буксире подорванные суда и не могут развить полный ход, к Свеаборгу эскадра прибудет самое малое, на сутки раньше нашего передового отряда. А дальше - англичане попробуют с ходу преодолеть минные заграждения крепости и, если не получится, откроют бомбардировку. Под огнем их калибров крепость продержится никак не больше двух суток, и если за это время флот не подойдет на помощь - поражение неминуемо. Так что задача Бригады береговой обороны задача ясна: с боем прорваться в Свеаборг и помочь гарнизону продержаться до подхода из Кронштадта основных сил Балтийского флота. А уж тогда британцы волей-неволей снимут осаду – только безумец решится продолжать штурм, имея за спиной неприятельскую эскадру!
На мониторах это обращение встретили громовым «Ура»! Бутакова, героя Крымской кампании, захватившего на своем «Владимире» турецкий паровой фрегат «Перваз-Бахри», создателя тактики броненосного флота, на Балтике любили; теперь, после поспешного бегства английской эскадры от Кронштадта, и матросы и офицеры верили своему адмиралу ничуть не меньше, чем защитники Севастополя Нахимову. Раз Бутаков приказывает, то все, от матроса-первогодка до поседевшего ветерана готовы были жертвовать собой, но не отдать неприятелю Гельсингфорс, ставший домом родным для балтийских броненосников. Бритты, эти извечные враги России желают, как и двадцать три года назад, в 1855-м, получить у Свеаборга по зубам? Что ж, нынешние балтийцы, как и их отцы, рады будут оказать им эту любезность!
Но вот иллюзий не строил никто – бой будет по-настоящему тяжелым. Одно дело отбивать наскоки британцев под прикрытием ряжевых и минных заграждений, крупповских пушек Кронштадтских фортов, и совсем другое – ломиться, очертя голову, сквозь шеренгу британских первоклассных броненосцев, каждый из которых куда сильнее любого из кораблей Бригады. Шансов в открытом бою, строй на строй, эскадра на эскадру, у балтийцев нет слишком велико преимущество англичан в броненосных судах. Кое-какое преимущество, правда, дает артиллерия - как показал недавний бой, русские корабельные орудия заметно превосходят неприятельские. И все равно, прорыв обойдется дорого. Конечно, если он увенчается успехом, мониторы скроются под защиту орудий Свеаборга, но ведь до этого надо еще дожить! Те корабли, кому повезет прорваться через закованный в компаундную броню британский строй, наверняка будут жестоко избиты вражескими снарядами, и для десятков, возможно, сотен моряков этот бой станет последним…
Ветер усиливался. С веста то и дело налетали шквалы с дождевыми зарядами, и тогда от растяжек, крепящих дымовую трубу монитора и шлюпбалки доносилось протяжное, на высокой ноте завывание - верный признак того, что сила ветра в порывах куда больше пяти баллов.
Сережа поежился, поплотнее кутаясь в клеенчатый непромокаемый плащ, накинутый поверх офицерского бушлата. В десяти футах ниже его ступней волны свободно гуляли по палубе, разбиваясь о броневые листы, захлестывая амбразуры башни. В иное время их закрыли бы просмоленными парусиновыми чехлами, но только не сейчас - жерла девятидюймовок уставились в неспокойное море, и фонтаны брызг раз за разом окатывают крупповскую сталь. Враг впереди, он близко, в любой момент из-за дождевой стены очередного шквала может показаться авизо или корвет боевого охранения. А потому, единственная предосторожность, которую можно себе позволить – это заткнуть стволы массивными дубовыми, обитыми кожей, пробками с веревочными петлями. За них, когда придет время, пробки выдернут, приводя грозную мощь орудий в полную готовность.
- Вот и славно, Сергей Ильич! - Штурманский офицер придвинулся поближе, перекрикивая завывания ветра. – Англичане, хоть и все, почитай, высокобортные, а не смогут из-за качки метко стрелять. Даст Бог, проскочим как-нибудь…
- Так ведь и нам будет не легче! - возразил Сережа. – А ежели ветер разойдется до шести да волна разгуляется – какая там стрельба, наш «Стрелец» и ползти-то будет еле-ели, узла четыре, от силы!
- Ничего, потихоньку-полегоньку, проползем! – жизнерадостно отозвался штурман. - А что палить не сможем – так не беда! Прижмемся к островам, англичане на мелководье за нами лезть не рискнут, а на такой волне нипочем в нас не попадут! Нам лишь бы к крепости пройти, а там встанем на шпринг у верков, где волна послабее, враз пристреляемся!
- Ваши слова, Константин Георгиевич, да Богу в уши. – поморщился Сережа. Штурманский офицер (мичман из новоприбывших) слегка раздражал его своим юношеским оптимизмом. Впрочем, чему тут удивляться: его прислали на монитор сразу после выпуска из последнего класса Морского корпуса – срочного выпуска, без экзаменов, личным распоряжением Государя Императора - лишь бы заткнуть дыры в офицерском составе флота….
А ведь он всего на год младше Сережи… Помнится, как-то, еще в кадетах, в общем классе этот малый изрядно отличился, когда их рота устроила «бенефис» особо нелюбимому офицеру-воспитателю. А когда Сережа выпускался, вот этот самый мичманец, тогда еще гардемарин первого специального класса, стоял среди правофланговых своей роты. Да уж, детинушка - ростом Господь не обидел, как, впрочем, и жизнерадостностью… неужели прошлой весной он, лейтенант Казанков, был таким же наивным и восторженным?»
И краешком рта, чтобы, не дай Бог, мичман не заметил, улыбнулся, плотнее кутаясь в плащ.
Отредактировано Ромей (25-07-2018 03:17:57)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
