Спасибо! Уже исправила!

А там были и другие источники. Я просто в ссылки первые два вставила. 
Однако, из-за уважения к читателям и русскому языку, если и другие выскажутся за изменение пламён на пламя, переделаю. Чесслово!

Кстати, вот попробуйте поставить вряд несколько горящих свечей -- каждое пламя горит и колеблется сугубо индивидуально. Ну как вот их можно словом в одно объединить?!!

Отредактировано Agnes (23-11-2018 16:18:15)

Ладно, вопрос с пламёнами остаётся пока открытым, а я продолжу:

Глава 3
09.
Обернувшись на шорох шёлка, граф, кряхтя, встал и обратился к приветственно поднявшимся мужчинам:
— Позвольте представить вам мою старшую дочь, сеньоры — контесса Исабель.
Не сговариваясь, мужчины, не признавшись, что уже имели честь познакомиться с сеньоритой, отвесили ей лёгкие поклоны, а сеньорита, в свою очередь промолчавшая о встрече в соборе, сделала грациозный реверанс и, когда отец представил ей дона Себастьяна, протянула ему для поцелуя свою изящную ручку. Слегка коснувшись губами кончиков пальцев девушки, аристократ отступил, пропуская вперёд Анри.
— Однако, сеньор Анри, мне кажется, вы должны быть уже знакомы с моей дочерью, — усмехнувшись, сеньор Альварес.
Анри смутился и почувствовал, что краснеет. В памяти всплыла картина сидящей на полу девушки, потирающей ушибленный дверью лоб. Надеясь, что его смущение в танцующем пламени свечей осталось незамеченным, он ответил, стараясь справится с внезапно нахлынувшим волнением:
— Я имел честь удостоится рассказа вашего превосходительства о её милости контессе Исабель на пиру в честь дня рождения её милости контессы Луисы.
— А у вас отличная память, сеньор Анри, — снова усмехнулся граф Альменара.
— Хорошая память — необходимый атрибут успешного торговца, ваше превосходительство, — стараясь придать голосу безмятежность, ответил Анри, чувствуя горячую волну, пробежавшую по его телу.
— Вы не представляли нас, отец. Иначе бы сеньор торговец узнал меня, встретив на литургии в среду, — нежный голосок Исабель прозвучал наигранно обиженным, тем не менее она благосклонно кивнула склонившему голову мужчине. Её слова и взгляд, брошенный при этом на аристократа, недвусмысленно намекали на то, что и мужчинам не следует упоминать подробности недавней встречи на литургии и особенно последовавший разговор. После того, как встав на одно колено молодой человек церемониально поцеловал край платья контессы, граф снова сел, жестом приглашая гостей сделать то же самое.
— Исабель, полагаю, нечто очень важное заставило тебя отрывать меня от дел, — сменил тему разговора граф. — Ну же, я слушаю тебя!
— Матушка начинает сердиться, что вы запаздываете к ужину, отец. Вот я и вызвалась сама поторопить вас, — положив руку отцу на плечо, проворковала контесса.
— Я приду, как только закончу, — строго сказал губернатор и похлопал дочь по руке, — иди, не задерживай меня.
— Ну уж нет! — вдруг решительно возразила сеньорита Исабель. — Без вас я не вернусь, отец. Я лучше сяду вон там, — она указала на второе кресло, стоящее с другой стороны игрального столика, — и подожду. Вы же знаете матушку! — сменив тон на примирительно-просящий, закончила свою речь сеньорита и, не дожидаясь ответа, зашуршав юбками, уселась в кресло.
Губернатор приподнялся, видимо, желая возразить, но, взглянув на замерших мужчин, лишь махнул рукой и, снова устроившись поудобнее, обратился к Анри:
— На чём мы закончили, сеньор Анри, когда нас прервала моя дочь?
Анри, немного подумав, ответил:
— Я излагал вашему превосходительству свои доводы, почему я не могу выполнить настоятельной рекомендации дона Педро.
— Ах да, это… «Богоматерь Розария» до сих пор не вернулась из форта Кагуэй. Надеюсь, на своём пути галеон не встретил англичан, и в ближайшие дни я получу ответ от генерал-капитана Ямайки. Затем я вновь напишу ему о вашей неоценимой заслуге в обороне города и что как только состояние ваших кораблей позволит вам выйти в море, вы немедля отправитесь к нему, — губернатор добродушно улыбнулся и, доверительно наклонившись к Анри, продолжил: — Не стоит пробуждать неприязнь к себе у таких людей, как дон Педро. Проявляйте свою дипломатичность не только с индейцами, друг мой, — сеньор Альварес снова улыбнулся и, заняв прежнее положение, продолжил: — Пока вы будете заниматься возвращением в Белиз похищенных испанок, я займусь ускоренным ремонтом ваших кораблей. Полагаю, это то наименьшее, чем город может отблагодарить вас за своё спасение, сеньор Анри. Кстати, наш пинк в таком плачевном состоянии, что его придётся разбирать. В связи с этим я бы хотел выразить надежду на то, что вы проявите щедрость и ради усиления обороны Белиза передадите мне один или даже два боеспособных корабля из пиратских призов.
— Я обязательно буду помнить о просьбе вашего превосходительства, но не могу сейчас ничего обещать, поскольку у меня нет никаких сведений ни о потерях, ни о призах.
— Да-да, конечно, сеньор Анри, я не сомневаюсь в вашем благородстве и честности, тем более что мне известно о четырёх пиратских кораблях, взятых вашими людьми на абордаж, но их будет, вне всяких сомнений, намного больше, ведь приватиров было двенадцать.
— Я вижу, ваше превосходительство хорошо осведомлён. Возможно, вашему превосходительству доложили и о моих потерях?
Губернатор грустно вздохнул:
— Увы, сеньор Анри, война никогда не уходит без своей добычи. В этот раз, насколько могли видеть с башни форта, она забрала один из ваших галеонов.
Анри почувствовал, как кровь прилилась к его голове вместе с нахлынувшим напряжением.
—  Прошу ваше превосходительство сказать мне всё, что ему известно.
Сеньор Альварес покачал головой:
— Сожалею, сеньор Анри, но это всё, что я знаю. Разве что ещё то, что этот корабль сгорел. Возможно, вас утешит то, что достоверно известно о гибели лишь одного вашего корабля. Последние сообщения из форта гласили, что на рейде их осталось четыре, если не считать приватиров, а двое, во главе с «Альбатросом», отправились в погоню за пиратами, которым удалось сбежать.
В салоне повисла тишина.
Да, война всегда выбирает свою дань, и кому, как не ему — торговцу, объявившему войну пиратству — было знать это? Но знать — не значит привыкнуть к потерям людей и кораблей. Печаль тяжело сдавила сердце.
Дав гостям время переварить услышанное, граф Альменара вновь заговорил:
— Поскольку я взял на себя обязательства по ремонту кораблей, мне будут необходимы сведения о причинённом ущербе. Могу я рассчитывать на то, что вы предоставите мне необходимые сведения, сеньор Анри?
— Я доставлю их вашему превосходительству, как только сам получу.
— Ну вот и славно! Кстати, я напишу дону Педро о полученных вами сведениях от пленных английских капитанов. Они, несомненно, успокоят его. Не трудно предположить, что именно известия о планируемом захвате Ямайки каким-то образом попавшие к нему и были причиной его желания подписать с вами фрахтовый договор.
— Возможно, ваше превосходительство прав. Во всяком случае это объясняло бы настоятельность и срочность, с которыми дон Педро вызывал меня в форт Кагуэй.
— Кстати, сеньор Анри, — вновь сменил тему губернатор, — завтра утром состоится открытый совет, на котором, помимо иного, будут прения по поводу выдачи энкомьенды. Я внесу предложение изменить лицензию на асьенду и передать её вам в счёт погашения долга, возникшего у города перед вами, но при условии, что вы займётесь на ней производством красителей и десятую часть произведённого будете отдавать городу на протяжении десяти лет. Вы согласитесь на такое, сеньор Анри, если кабильдо проголосует за моё предложение?
Недолго думая Анри кивнул:
— Великодушие вашего превосходительства не знает границ! Я с благодарностью принимаю предложение вашего превосходительства.
— Ну что же, тогда запись о результатах голосования доставят в вашу торговую контору, а в случае принятия положительного решения — в коем я не сомневаюсь — вам нужно будет посетить кабильдо для подписания соответствующего договора.
— Благодарю ваше превосходительство за благосклонное отношение к моей скромной особе, — склонил голову Анри.
— Вы заслужили его, друг мой, — улыбнулся губернатор, вставая.
Поднялись и гости, понимая, что аудиенция закончена.
— Я решил взять на себя долг почтить память тех, кто отдали жизни за Белиз и за всех нас и хочу заказать поминальную мессу по погибшим на следующий вторник. Полагаю, вы будете там, сеньоры? — губернатор обвёл глазами гостей.
— Ваше превосходительство поступает как благородный человек! Я счёл бы за честь присоединиться к расходам на мессу! — ответил за себя и капитан-лейтенанта Анри. — Надеюсь, я успею вернуться к тому времени.
— А разве вас пустят в Храм Божий, сеньор Анри? — тихо и, как показалось Анри, скорбно, спросила подошедшая к отцу контесса Исабель.
— Что же за грех совершил я, ваша милость, из-за которого меня не пустят в храм отдать должное погибшим, среди которых многие служили мне?
— Разве вы не продали душу Нечистому, чтобы спасти город? — большие блестящие глаза дочери графа пристально смотрели на глядевшего в пол торговца.
От слов контессы наступило неловкое молчание. Гости переглянулись.
— Я не раздумывая отдал бы за Белиз жизнь, ваша милость, но моя душа принадлежит лишь мне и богу, — нарушил тишину Анри.
— Так значит, это были не вы, а дон Себастьян? — голос контессы заметно повеселел. Осознав это, она смущённо опустила переведённый на аристократа взгляд.
— А я разве похож на бездушного грешника, сеньорита Исабель? — с едва заметной холодностью спросил тот.
— Разве не печать греха затемнила ваше лицо, дон Себастьян? — искренне удивление окрасило голосок контессы.
Мужчины опять переглянулись и, вытащив из рукавов кружевные платочки стали вытирать ими свои лица.
— Сеньоры явились ко мне для доклада, покинув боевой корабль. Не желая заставлять меня ждать, они были так любезны, что не стали тратить время на придание себе подобающего кабальерос вида, а пришли как воины, — наконец-то опешивший сеньор Альварес нашёл, что сказать.
Дон Себастьян показал контессе испачканный копотью платок:
— Это пороховой дым, сеньорита. Ваш отец прав — мы пришли как воины, прямо с поля боя, коим для нас был «Победоносец». В своей нетерпеливости ваш отец не подумал о том, как мы будем выглядеть, если нам придётся предстать пред дамой, а сеньор Анри, дабы избежать конфликта со слишком настойчивым и не слишком любезным офицером, посланным за ним вашим отцом, принял решение не откладывать визит во дворец.
На лице контессы Исабель появилось выражение раскаяния. Она просительно сложила руки и тихо произнесла:
— Прошу вас, сеньоры, простите мне мою бестактность! Мне очень стыдно, что я хотя бы на мгновение смогла поверить, что такие благочестивые кабальерос способны на какие-либо сделки с врагом рода человеческого!
— Пусть ваша милость не печалятся. Будем считать этот разговор досадным недоразумением. Полагаю, вашей милости сегодня пришлось пережить немало волнений, когда крепость штурмовали англичане, а приватиры пытались прорваться в город через ворота, — глядя на подол тёмно-зелёного платья девушки, сказал Анри.
— Позвольте узнать, контесса, кто навёл вас на мысль, что сеньор Анри или я способны на подобное преступление перед Господом? — вкрадчиво спросил дон Себастьян.
— Мне сказала об этом сеньорита Лаура, — ответила Исабель и виновато опустила очи.
— А где же эта старая… — губернатор, с губ которого чуть не слетело слово, способное заставить аристократа заступиться за даму, вовремя остановился, найдя ему безобидную замену — дева, — …могла такое услышать? Не сама же она это придумала? — всё ещё на повышенных тонах закончил фразу окончательно пришедший в себя граф Альменара.
— Отец, как можете вы в таком тоне говорить о своей сестре! — возмутилась контесса.
— Однажды ты поймёшь, дитя моё, что Господь наделяет разными добродетелями не всех одинаково, но ты не ответила на мой вопрос, Исабель, — уже примирительно ответил губернатор. — Итак, я жду!
— Она слышала, как об этом говорил матушке идальго де Рокафулл.
— Похоже, этот петух скоро докукарекается, — наклонившись к Анри, пошептал капитан-лейтенант.
— Я сам разберусь с этим, сеньоры! — стараясь придать голосу строгость, сказал граф Альменара, услышавший не такой уж и тихий шёпот дона Себастьяна. — А завтра ваш день! Завтра мы будем праздновать разгром англичан, сеньор Анри. По этому поводу я приглашаю вас и дона Себастьяна на торжественный обед.
Анри вежливо поклонился и, согласно этикету, не скупясь на благодарности, отказался. Его примеру последовал и дон Себастьян.
— В этот раз я не приму вашего отказа, сеньоры! — настаивал губернатор.
Анри не горел желанием вновь оказаться среди приглашённых к графскому столу. Ему не хотелось опять испытывать на себе надменность графини и выслушивать язвительные намёки на его плебейское происхождение, если сеньора Каталина вообще снисходительно замечала присутствие Анри. Не менее неприятно ему было и невозможность взглянуть в лицо собеседника, если таковой у него за графским столом, не считая самого графа, оказывался. Он искренне надеялся, что отказом на повторном приглашении будет завершён ритуал и третьего не последует. Но оно последовало и отказаться в третий раз было равносильно оскорблению, поэтому Анри лишь поклонился и с благодарностью пообещал прибыть во дворец к двум часам. Пока приглашающую церемонию завершал дон Себастьян, Анри, ненароком взглянув на контессу заметил, как засияли глаза девушки. «Ну, по крайней мере, на этом обеде будет хоть кто-то, кому моё присутствие действительно принесёт радость», — успокоил он себя и, когда граф распрощался с гостями, вместе с доном Себастьяном покинул салон.

Отредактировано Agnes (25-11-2018 20:12:42)

Поняла. Спасибо. Исправлю!