Глава 3
12.
Добравшись до барака, где жили батраки, управляющий требовательно застучал в запертые двери. Спустя некоторое время за ними послышались шаркающие шаги и раздался низкий недовольный мужской голос:
— Кого это принесло?
— Открывай, бездельник! — грозно ответил управляющий.
Скрипнула щеколда и дверь распахнулась. На пороге показался полуголый взъерошенный детина в грязных штанах с масляной лампой в руке.
— Где индеец? — морщась от запаха немытого тела, спросил сеньор Хакоб.
— Там, — махнул рукой батрак вглубь помещения и отступил, пропуская сеньоров внутрь.
— Где «там»? — недовольно забурчал управляющий. — А ну, показывай, где!
Детина тяжело вздохнул и пошёл вперёд между длинным рядом лавок возле сколоченного из нетёсаных досок стола и прикрытых мешковиной кучами соломы, заменявших работникам постели. Разбуженные батраки, поднявшись, молча наблюдали за происходившим. Тяжёлый застоявшийся воздух был наполнен запахами чеснока и вонью привыкших мыться лишь перед посещением воскресной проповеди людей. Сеньор Хакоб, видимо, не часто тут бывавший, прикрывал нос пышной манжетой рукава рубашки. В отличие от него привыкшие к корабельной жизни с присущей ей «ароматами» Анри и дон Себастьян лишь морщились.
В самом конце помещения сидел на соломе, забившись в угол, связанный по рукам и ногам индеец.
— Эй, ты! — окликнул его батрак, — встань, когда перед тобой стоит сеньор!
Майя повернулся и безучастно посмотрел на пришедших. Детина, решив поторопить пленника, пнул того ногой.
— Развяжи его! — приказал Анри батраку, глядя как индеец, опираясь на связанные руки, пытается встать.
Передав светильник одному из сотоварищей, детина рывком поднял индейца и принялся снимать ему путы на ногах. Анри, не дожидаясь, когда пленника освободят, спросил того, как его зовут.
— Хунтууль Таанкелем Ксипало Балаам, — ответил тот на майя и внимательно посмотрел на вопрошавшего.
— Что он сказал? — тронул друга за плечо дон Себастьян.
— Он сказал, что его зовут Молодой Ягуар, — ответил Анри, рассматривая индейца.
Тот действительно был молод — на вид не больше двадцати. Невысокий, жилистый, из одежды лишь богато украшенная перьями и вышивкой маштлатль и кожаные сандалии. Длинные чёрные, как смоль, волосы, заплетены в косу и уложены вокруг головы. Большие, казавшиеся в полумраке чёрными глаза ожили и с интересом рассматривают испанца, который несмотря на свой небогатый наряд был тут явно главным.
— Ты знаешь мой язык, сеньор? — не скрывая удивления, спросил пленник на майя.
— Знаю. А ты разве не знаешь мой? Ты не католик? — стараясь придать голосу строгость, парировал Анри по-испански.
Майя опустил голову, словно хотел видеть, как батрак, почти на две головы выше его, распутывает ему руки. Затем вновь взглянул на главного сеньора и ответил на ломаном испанском:
— Меня обучили твоему языку монахи, сеньор, когда крестили.
— И какое же имя они дали тебе? — уже несколько мягче продолжал расспрос Анри.
— Они называли меня Хулио, — голос индейца стал глухим и безрадостным.
— Твоё майяское имя говорит мне, что ты охотник. Это так?
— Да, сеньор. Я получил его за то, что умею убивать крокодилов.
Услышав это, дон Себастьян хмыкнул, а детина, закончивший освобождать индейца от пут, присвистнул. Анри вновь осмотрел худощавого юношу и недоверчиво покачал головой.
— Расскажи мне о себе и как ты оказался тут, — приказал он молодому майя.
Парень снова опустил голову, задумавшись. Его кулаки несколько раз сжались и разжались. Наконец, он вновь взглянул на сеньора и заговорил:
— Моё поселение называется Йаш. Много дней назад, когда Луна ещё была молодая и похожая на маленькое каноэ, я отправился вверх по реке искать крокодила. Но я долго не видел его. Я не мог плыть далеко. Я хотел вернуться домой быстро, потому что моя жена должна была ночью родить. Так сказала мне моя мать. И я спешил. Но я должен был принести домой мясо. Я втащил своё каноэ на берег и решил убить обезьяну. Я нашёл дерево, где они спали, наевшись плодов рамона. Но когда я уже был готов пустить в одну из них стрелу, что-то их испугало, и они забрались очень высоко на сейбу. Я был очень зол. Я хотел видеть, что напугало обезьян и пошёл туда, куда они смотрели, когда испугались. Я не увидел ничего, пока не кончился лес. Там я увидел испанцев. Их было много. С ними я видел троих индейцев, но я не узнал их. Они шли к броду через реку. Они шли тихо, как охотники. Моё сердце сказало мне, что это плохо. И это было плохо. Потом я узнал, что они шли убивать, — майя пристально посмотрел в лицо Анри, — за что вы убили много майя? — тихо спросил он, вновь сжимая кулаки.
— Почему ты решил, что те люди, которых ты видел, испанцы? — вместо ответа спросил его Анри.
— Они были одеты почти так же, как и ты, сеньор! И оружие у них висело такое же, как у него! — показал молодой охотник на шпагу дона Себастьяна.
— А ты слышал их речь? — продолжал спрашивать испанец.
— Нет, сеньор. Они шли молча и очень осторожно, чтобы их никто не услышал.
Анри покачал головой:
— Я понимаю, что сейчас ты мне не поверишь, но клянусь всеми святыми, что это были не испанцы.
— Ты прав, сеньор. Я не верю тебе! — Молодой Ягуар не повысил голос, но это не помогло скрыть обуревавший его гнев. — Кто, если не испанцы, это мог быть?
— Англичане, — спокойно ответил Анри. -- Они убили майя в Печтун-Ха, а затем послали одного из своих в Балам-Ха, чтобы он рассказал там о гибели жителей Йаша и Печтун-Ха от рук испанцев и посоветовал им бежать и рассказать об этих убийствах всем майя. Жители Балам-Ха поверили пришельцу и напали на асьенду. Убив там всех мужчин, они увели с собой женщин. Но Господь послал мне старого охотника из Печтун-Ха, внук которого успел сказать ему, что майя убивали не испанцы.
— Как ты можешь мне доказать свои слова, сеньор? — не спуская глаз с Анри спросил индеец.
— Да как ты смеешь, щенок, сомневаться в словах человека, который, как всем известно, никогда не лжёт! К тому же он поклялся всеми святыми, — выдвинулся вперёд, ближе к индейцу, дон Себастьян. Голос его был тих, но вид его был грозен.
Молодой Ягуар снова сжал кулаки и весь напрягся, словно хищная кошка перед прыжком.
Анри положил руку на плечо капитан-лейтенанта и сказал, глядя на майя:
— Если бы мои люди были из тех, кто напал на Йаш и Печтун-Ха, то почему же тогда они вместо того, чтобы убить, доставили тебя сюда живым? Кстати, где это произошло, Хулио?
Слыша спокойный голос главного сеньора, молодой охотник успокоился и задумался.
— Не знаю, сеньор, — ответил он обескураженно, и после недолгих раздумий, снова взглянул на Анри и продолжил: — Твои люди нашли меня в Балам-Ха. Самый большой из них спрашивал про Печтун-Ха и Йаш, как будто он не знал, что там случилось.
— Он действительно не знал этого, потому что никогда не бывал там. Я послал его проверить слова старого майя из Печтун-Ха, который рассказал мне, что его поселение сожжено, соплеменники убиты, а жители Балам-Ха опустили свои дома в спешке. Мой капрал привёз тебя сюда для того, чтобы ты рассказал мне, что случилось с твоей деревней и как ты оказался в Балам-Ха.
— Зачем тебе это нужно знать, сеньор?
— Касик майя из Балам-Ха сказал мне, что тот англичанин, который приходил к ним, просил отвести его в лагерь где-то в устье реки Сибун.  Я хочу понять, почему они не пошли вверх по реке на баркасе в Балам-Ха, а выбрали для первого нападения твоё поселение, и как они добрались в Йаш. Как они смогли так быстро преодолеть джунгли? Расскажи мне всё, что знаешь! Если ты скажешь мне правду, обещаю, что я не только отпущу тебя, но и помогу тебе безопасно покинуть город.

Отредактировано Agnes (02-12-2018 15:12:17)

Глава 3
13.
У ворот, словно маяк, ждал Серхио, держа в одной руке факел, а в другой — фонарь. Анри взял у него факел и повёл дона Себастьяна на Пласа де Монтехо.
Почти полная Луна изредка поглядывала вниз сквозь щели в замраченном небе, растворяя темноту в блёклом призрачном свете. Но упорные тучи вновь затягивали разрывы и возвращали ночи её власть.
За весь путь никто не проронил ни слова, и лишь на площади, когда Анри остановился, задумавшись, Себастьян шутливо спросил:
— Уж не заблудились ли вы, адмирал? — и уже серьёзно добавил: — Что за сомненья терзают вас, друг мой?
— Не могу решить — идти в темницу и требовать выпустить Хуана, как неправом задержанного моего слугу, или же сначала заручится приказом губернатора. Вы способны мне помочь решить эту дилемму, капитан?
— Я считаю оба решения заведомо неверными, — не раздумывая, ответил дон Себастьян.
— Почему? –удивился Анри.
— Если солдаты проигнорировали требования доктора, они, скорее всего, не послушают и вас, отсылая к начальнику тюрьмы. Увы, авторитет, который вы имеете у наших людей, не распространяется на городской гарнизон. Да и идальго Оливарес, ежели вы решитесь отправится к нему домой, вряд ли пожелает выслушать вас в столь позднее время, даже если ему известно о ваших заслугах в спасении города. Беспокоить же в эту пору губернатора или алькальда не самое лучшее решение. Алькальд, как мне кажется, не благоволит вам, а доброе расположение графа Альменара можно потерять, злоупотребляя им.
— Я дал слово Хуану, что он не пленник. Теперь я стал лжецом в его глазах. Вызволить его — это вопрос чести! — решительно заявил Анри.
— Это не ваша вина, что его схватили, стало быть, ваша честь не задета. Уже слишком поздно для решений, да и день был не из лёгких. Думаю, нам с вами надобно отдохнуть, тем более что до утра с индейцем ничего не случится.
— Боюсь, что завтра у меня не будет времени этим заниматься, — ответил Анри и направился в сторону дворца.
— Погодите! — остановил его Себастьян. — Поверьте мне, ваши переживания о судьбе индейца покажутся сеньору Альваресу слишком незначительным поводом, чтобы беспокоить его в это время! Доверьте это дело мне.
Анри задумался. Аргументы друга показались ему убедительными, и он кивнул:
— Хорошо, капитан. Доставьте Хуана к сеньору Хакобу и предупредите его, чтобы он позаботился о старике. К тому же, думаю, будет весьма неплохо, если майяские охотники пообщаются друг с другом. Дабы у вас было время на решение этого досадного недоразумения, вы можете не присутствовать утром на совете капитанов. Когда мы с вами встретимся завтра перед дворцом губернатора, надеюсь, вам уже будет о чём доложить. Вот, держите, — Анри передал другу факел, — до трактира путь не близок, а я уже почти у цели, — договорив, пожал Себастьяну руку и направился через освещённую фонарями площадь к примыкающей к ней улице с домом идальго Фернандеса.
Дождавшись, когда силуэт адмирала исчез во тьме, дон Себастьян решительно направился к зданию кабильдо, в правом крыле которого располагался вход в городскую тюрьму. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь звяканьем его шпор о каменные плиты площади. Охранника, всегда курсировавшего по крытой галерее перед входом, сейчас не было.  Подойдя к огромным, окованным дверям, капитан-лейтенант несколько раз сильно ударил массивным чугунным кольцом. Не услышав в ответ ни единого звука, застучал настойчивее. За дверью послышались шаркающие шаги и недовольный старческий голос:
— Ну, кого это несёт в такое время? Приходите утром!
— Открывай, бездельник, если не хочешь, чтобы губернатор узнал, что его караульные спят по ночам!
То ли гневный голос аристократа, то ли высказанная им угроза возымела действие, но старик, поминая деву Марию, стал отпирать засовы. Когда дверь приотворилась, в щель просунулось морщинистое, обрамлённое седыми всклокоченными волосами, узкое лицо.
— Вы кто такой? — уже более уважительным тоном спросил старик, рассматривая отблёскивающее в свете факела золотое шитьё на дорогом камзоле визитёра.
— Я дон Себастьян Альварес де Толедо-и-Пименталь, а ты кто такой? — приняв высокомерную позу, надменно произнёс аристократ.
— Пресвятая Дева! — приоткрыв дверь чуть шире, перекрестился старик. — Я Хоакин Маркес, привратник. Я доложу о вас сеньору капралу.
— Я сам о себе доложу! — проворчал дон Себастьян, откинул факел и, взявшись обеими руками за тяжёлую дверь, рванул её на себя. Слуга, успевший ухватится рукой за массивную дверную ручку в виде дуги, вывалился наружу. Придержав у двери заголосившего старика, аристократ вступил в прихожую, продолжавшуюся недлинным коридором. Пока в тусклом свете настенной масляной лампы капитан-лейтенант решал, в какую из четырёх дверей войти, одна из них отворилась, и в коридор, на ходу застёгивая колет, вышел приземистый мужчина. Слегка пошатываясь, он приблизился к дону Себастьяну и, по-бычьи уставившись на аристократа, спросил, дохнув на него чесноком и кислым запахом дешёвого вина:
— Вы кто?
Поморщившись, дон Себастьян назвал себя и потребовал того же от вопрошавшего. Услышав, что перед ним гранд, мужчина непроизвольно изобразил на лице изумление. Вытянувшись по струнке, он представился заплетающимся языком:
— Капрал Бернардо Бенитес, начальник караула, ваше превосходительство! Что я могу для вас сделать?
— Мне нужен индеец, задержанный сегодня солдатами городского гарнизона, — вновь напустив высокомерия, заявил аристократ.
— У вас есть с собой приказ сеньора Алехандро? — поинтересовался капрал.
— Вот уж не думал, что ради такой мелочи мне придётся беспокоить начальника тюрьмы. Может, вам сразу же и от губернатора бумагу принести? — с надменной улыбкой произнёс дон Себастьян.
— Простите, ваше превосходительство, но я…
— Если вы будете продолжать терять моё время, и мне придётся идти за идальго Оливаресом, то я приведу его сюда, дабы он мог сам увидеть, как охраняется вверенная его заботам тюрьма! — голос дона Себастьяна стал тихим, вкрадчивым, но глаза недобро сверкнули, повергнув начальника караула в замешательство.
— Но, ваше превосходительство, я всего лишь пропустил пару стаканчиков вина, празднуя нашу победу! — стал оправдываться капрал.
— Отдайте мне индейца, и я тоже пойду праздновать, — примирительно с наигранной снисходительностью пообещал аристократ.
— Да как я вам его сейчас найду? — развёл руки капрал. — Тюрьма забита пиратским отродьем! Их сегодня доставили столько, что у нас колодок на всех не хватило!
— Я сам его найду. Идёмте, — уверенно ответил дон Себастьян и подошёл к двери, ведущей в подвальные камеры.
— Как будет угодно вашему превосходительству, — покорно поклонился начальник караула и, прикрикнув на всё ещё стоявшего у открытой двери слугу, приказал подать фонарь и ключи.
После недолгой задержки капрал отомкнул нужную дверь и повёл настойчивого дона вниз по стёртым ступеням. Звук шагов разбудил караульных, и они неловко вывалились один за другим из каморки у решётки, отгораживающей камеры от лестницы.
— Открывай, Пабло! — протянул ключи одному из них капрал.
Тот кивнул и, взяв протянутую связку, засуетился, пытаясь попасть большим ключом в замочную скважину при мерцающем тусклом свете настенной лампы. Наконец, ему это удалось, замок лязгнул, и решётчатая дверь со скрипом отворилась, открывая проход в темноту довольно длинного коридора.
— Ну, и как вы собираетесь искать своего индейца? — не скрывая сарказм обратился к аристократу капрал.
Недолго думая, дон Себастьян вместо ответа подошёл к первой камере и закричал в небольшое оконце, прорезанное в окованной двери:
— Хуан! Ты здесь?
Не дождавшись ответа, капитан-лейтенант перешёл к следующей и всё повторилось. Неожиданно из противоположной камеры донёсся приглушённый знакомый голос:
— Я здесь, сеньор!
— Открывайте! — приказал дон Себастьян капралу. Тот кивнул и указав солдату на дверь камеры, повторил приказ.
Засовы взвизгнули и караульный, крикнув «Отойти всем назад!» толкнул тяжёлую дверь. Подошедший капрал посветил в темень камеры фонарём:
— Ну, и кто тут Хуан?
Оказавшись вновь на улице, дон Себастьян приказал старому майя поднять всё ещё горящий факел и идти рядом.
— Куда ты ведёшь меня, сеньор? — спросил индеец, когда они минули последний жилой дом.
— Адмирал приказал спрятать тебя в надёжном месте во избежание дальнейших недоразумений. Через один или два дня он планирует отправится на поиски миссии, куда касик обещал доставить испанок, и ты будешь сопровождать его.
Подведя майя к воротам торгового склада, Себастьян несколько раз ударил по ним ногой, подзывая собак. Вскоре на оголтелый лай пришёл Серхио.
— Кого там Нечистая принесла? — раздался его хриплый голос.
— По приказу сеньора Анри я привёл к вам ещё одного постояльца, — перекрикивая лай, ответил капитан-лейтенант. — Уйми псов!
Сторож коротко свистнул, и собаки враз утихли. Заскрипел засов, и одна створка приоткрылась, пропуская Серхио.
— Отведи его к управляющему и скажи, что сеньор Анри требует позаботиться о нём, — забирая из рук индейца факел, бросил сторожу дон Себастьян и, взглянув на разрезанное молнией небо, не дожидаясь, пока пеон уведёт Хуана и закроет ворота, побежал обратно, понимая, что до трактира он доберётся уже порядком промокший.

Отредактировано Agnes (04-12-2018 00:04:38)

Спасибо, исправила.

Вот именно, тем более что Анри об этом говорил во время допроса молодого охотника.