Глава 26 Битва флагманов
Когда увели пленного, Анри вновь вернулся к окну и погрузился в размышления.
В мыслях замелькали лица теньенте. Одному из них в будущем предстояло стать капитаном «Льва». Вот только имя это кораблю оставалось носить недолго: укротитель твёрдо решил сменить его.
В дверь постучались. Получив разрешение, в каюту просунул голову Рафаэль:
— Сеньор, к вам идальго де Брисуэла.
— Пусть войдёт, — приказал Анри.
Названное имя вернуло в октябрь 1657 года, в день, когда Энрике представил ему нового теньенте и рассказал о злоключениях идальго де Брисуэлы, в итоге приведших его на «Победоносец».
Победоносная армада тогда стояла на рейде Гаваны. Анри, получив от генерал-капитана Кубы в награду за свои старания плантацию в Лос Наранхос, отправился её осваивать, а Энрике поручил пополнить поредевший в последних боях экипаж. Старый морской волк стал усердно заглядывать в разные припортовые питейные заведения. В одном из трактиров он наткнулся на «отдавшего якорь» сеньора. Хоть тот и был порядком поизносившейся, но признаки благородного происхождения не утратил. Капитан сжалился над дворянином и, дабы тот не стал жертвою злодеев, снял комнату и уволок туда благородного сеньора трезветь. Проспавшись, ладно сложенный, выше среднего роста, тридцатитрёхлетний брюнет представился идальго Кристианом де Брисуэла-и-Малуденда и поведал капитану Энрике историю своего быстрого взлёта и печального падения.
Идальго был младшим сыном славного сеньора Иниго де Брисуэла-и-Урбино, бывшего ранее советником короля, а за два года до кончины получившего должность генерал-капитана Канарских островов. В память об отце Кристиан выбрал карьеру военного. За проявленную доблесть в боях с англичанами в апреле 1655 года он был удостоен чина теньенте, а после того как английский флот под командованием вице-адмирала Ричарда Стайнера в сентябре 1656 года у Кадиса уничтожил флот Индий[1], идальго де Брисуэлу назначили капитаном малого галеона «Сан-Антонио», который в составе вновь сформированного «Серебряного флота» должен был перевозить грузы и колонистов из Севильи в Веракрус. На обратном пути в Испанию караван попал в шторм возле Флорида-Кис. «Сан-Антонио», отстав от эскадры, то ли умением капитана, то ли благодаря покровительству святого Антония, счастливо минул рифы и бросил якоря в небольшой тихой лагуне кораллового острова «Утиный Риф». Под утро шторм утих, но радость команды была недолгой. Едва рассвело, галеон начал осторожно выбираться из лагуны по узкому жёлобу. До глубоководья оставалось чуть больше трёх кабельтовых, когда с марса сообщили о двух кораблях под зелёными[2] флагами. Пираты, переждавшие шторм в небольшой бухте островка «Ракушечный Риф», были всего лишь на расстоянии чуть более одной лиги и, конечно же, заметили испанцев. Подняв чёрные флаги, двадцатипушечный фрегат и четырнадцатипушечная бригантина ринулись в погоню. И испанцы, и пираты шли острым курсом, но более лёгкие и манёвренные корабли морских разбойников быстро нагнали тяжёлый и неуклюжий галеон. Зная о большом количестве солдат на испанских кораблях, пираты удерживали дистанцию и, ловко маневрируя, обстреливали «Сан-Антонио» цепными книппелями и картечью, существенно уменьшая количество мушкетёров и матросов. Тридцатипушечный галеон, время от времени обменивавшийся бортовыми залпами с фрегатом, сумел-таки снести тому фок-мачту и бушприт, но при этом сам пострадал не меньше. После того, как выстрелы неустанно маневрировавшей бригантины оставили «Сан-Антонио» без парусов, а из ста двадцати солдат оставалось на ногах меньше половины, пираты решили, что пришло время абордажа. Не дожидаясь, когда морские разбойники подойдут на расстояние длины абордажных крючьев, был созван совет офицеров, из которых лишь трое, включая капитана де Брисуэлу, несмотря на ранения, пока ещё могли держать в руках оружие. Зная, какая судьба ждёт попавших в пиратский плен испанцев, идальгос приняли решение взорвать галеон, дабы лишить пиратов богатой добычи — груза специй, а если повезёт, то и кораблей. Двое тяжелораненых офицеров вызвалось взорвать «сантабарбару[3]». За время, пока истекавшие кровью идальго будут добираться до порохового склада, остальные, чьи раны не были столь серьёзны и оставляли надежду на исцеление, должны были спуститься в спасательные шлюпки и попытаться отойти как можно дальше от «Сан-Антонио».
«Сан-Антонио» разнесло взрывом в тот момент, когда уверенные в своей скорой победе пираты притянули абордажными крючьями свои корабли к его бортам…
Всё, что удалось спасти с галеона, были капитанская казна, компас и нактоузный[4] дневник. Из двухсот тридцати шести человек, вступивших на борт «Сан-Антонио» в Веракрус к моменту, когда возле побережья Кубы их подобрал испанский патруль, в живых осталось всего шестьдесят восемь.
Доставленный под арестом в Севилью, капитан де Брисуэла предстал перед судом за потерю корабля и груза. Но, дабы не порочить светлую память сеньора Иниго и не позорить славный род де Брисуэла, давший Испании многих прославленных военных и уважаемых священников, дело замяли, ограничившись пожизненной отставкой сеньора Кристиана. Понимая, что в Испании ему уже ничего не светит, идальго отправился в Вест-Индию, надеясь найти себе службу, достойную его происхождения и знаний. Увы: дурная слава, не без помощи недоброжелателей, кои имеются у каждого успешного рода, догнала его и здесь. После многих бесплодных попыток устроиться, бедняга решился на последнюю возможность — добраться до Перу, надеясь, что старший брат, будучи губернатором Лимы, не откажет ему в месте. К несчастью, все попытки найти попутный корабль оказались задачей невыполнимой. Отчаявшийся идальго на последние деньги напился до беспамятства.
Энрике, выслушав сеньора Кристиана, предложил место теньенте на «Победоносце». Выбора у идальго не было, и он согласился.
***
Войдя, идальго терпеливо ждал, пока задумавшийся адмирал обратит на него внимание.
— Какие потери, теньенте? — повернулся Анри.
— Пятеро убитых, двенадцать человек раненых. Из них трое тяжело. К сожалению, доктор Эрнандес не явился на борт, но хирурги пока справляются. Матросы почти закончили починку такелажа и парусов. В корпусе есть несколько пробоин и небольшая течь в трюме, но плотники уже работают над ними, так что менее чем за час корабль будет снова готов к бою.
— Боюсь, мы не можем так долго ждать. Если «Ньюбери» успеет запереть нас между собой и «Львом», не исключаю, что фрегат вновь откроет огонь и без капитана, — поделился опасениями Анри.
— Ветер крепчает, альмиранте, но, пожалуй, и при таком волнении мы можем двинуться прямо сейчас, — заверил теньенте.
— Ну что же, пора вернуться на шканцы, — Анри подошёл к зеркалу, снял висевшую рядом шляпу, и, ненадолго задержавшись взглядом на дыре, оставленной пулей в полях, решительным движением насадил на голову и, рывком открыв дверь, вышел.
Взойдя на квартердек, взял у вахтенного зрительную трубу и направил в сторону английского флагмана. «Ньюбери», распустив паруса, медленно разворачивался. Переведя взгляд на крепость, Анри радостно вскрикнул:
— Святая Дева! Взгляните, теньенте! — и протянул зрительную трубу идальго де Брисуэле.
Над южной орудийной башней на восстановленном флагштоке развевался красный бургундский крест.
— Хотел бы я знать, что у Мингса на уме, — задумчиво произнёс Анри, вновь рассматривая «Ньюбери».
— Возможно, решил сбежать, осознав, что бой проигран. Со стороны форта больше не слышна канонада, — идальго де Брисуэла кивнул в сторону города.
Анри повернул зрительную трубу, но единственное, что можно было разглядеть в месте недавнего боя, скрытого Птичьим островом, это наполненные ветром паруса большого количества кораблей.
— Как бы там ни было, у Мингса, вне всяких сомнений, есть лоции, а это значит, что он пойдёт мимо нас, чтобы выбраться отсюда, — продолжал размышлять вслух Анри.
— Откуда такая уверенность, альмиранте? — подивился идальго.
— Англичане захватили какого-то белизского торговца перед атакой, — пояснил Эль Альмиранте.
Рисунок 13 Лоции Гондурасского залива. Конец XVII века.
— Полагаю, подробности о том, откуда вы это знаете, вы расскажете мне не ранее, чем за ужином у Сандро, — с наигранным смирением сказал идальго де Брисуэла и глянул на подошедшего в середине разговора дона Себастьяна.
— Будем ожидать «Ньюбери» здесь? — поинтересовался команданте.
— Нет. Здесь у нас будет слишком мало места для маневров. Думаю, надо идти навстречу, — Анри сложил зрительную трубу и повернулся к дону Себастьяну: — Команданте, орудия на мидельдеке зарядить зажигательными ядрами, остальные — обычными и ждать моей команды. После первого залпа беглый огонь по готовности, пока вражеский корабль будет в зоне поражения.
— Вы не планируете захватить «Ньюбери» и пленить негодяя Мингса, альмиранте? — по всегда невозмутимому лицу дона Себастьяна скользнула тень удивления.
— Для того, чтобы пленить вице-адмирала, не обязательно брать его флагман на абордаж, команданте. Тем более что у нас солдат меньше, чем у него. Возможно, даже намного меньше, если он успел подобрать выживших десантников. Потому я и возлагаю на вас задачу поджечь «Ньюбери», не позволив ему приблизиться. И если Господь снова будет на нашей стороне, когда всё будет кончено, мы подберём Мингса.
— Да, альмиранте, — склонил голову дон Себастьян и тихо добавил: — Я уверен, что Господь вовремя вернул нас в Белиз не для того, чтобы дать англичанам захватить «Победоносец», — осенил себя крестным знамением, поцеловал палец и удалился.
— Теньенте, закрыть порты! Курс вест-норд-вест! — отдал Анри приказ и тут же его подхватило «офицерское эхо», подкреплённое трелями боцманской дудки.
С глухим стуком захлопнулись тяжёлые крышки, надёжно закрыв пушечные порты от морских волн. А по шкафуту опять застучали босые ноги бегущих матросов. Корабль заскрипел, поймал парусами ветер и, степенно сдвинувшись с места, стал неспешно удаляться от беспомощно дрейфующего «Льва».
Обогнув фрегат с кормы, «Победоносец», послушный рулевому, вышел на заданный курс и двинулся навстречу английскому флагману.
Когда вахтенный пробил и отрапортовал одну[5] склянку, Анри, разглядывая приближавшийся «Ньюбери», приказал сменить курс на норд-вест-тень-вест, поставив «Победоносец» в крутой бейдевинд, дабы, дав залп по противнику, довершить поворот оверштаг и не дать врагу сбежать.
Когда следивший за расстоянием между противниками Густаф сообщил, что до вражеского корабля осталось четыре кабельтова, Анри обратился к идальго де Брисуэле:
— Теньенте, передайте бомбардиру[6]: если канонирам удастся взорвать сантабарбару, они получат от меня по пять песо каждый, — и, не дожидаясь ответа, направил зрительную трубу на «Ньюбери» — тот открывал порты, а на его палубе выстраивались в три шеренги стрелки. «Неужели решили нас на абордаж брать? — задумался Анри, и тут же водоворотом закружились предположения. Все они тут же, как следы на песке, смываемые волнами, вытеснялись сомнениями: «Откуда Мингс может знать, что у меня нет солдат? Может, не знает, а предположил, что я часть пехотинцев на фрегат отослал? К тому же, наверное, успели с берега своих солдат подобрать… А, может, боится, что я их на абордаж брать собираюсь и решил в затяжной бой не вступать, а дать залп, и просто уйти?» …
Однако, раздумывать дольше было некогда:
— Открыть порты! — перекрыл скрип рангоута приказ, подхваченный могучими глотками офицеров и трелями дудки.
«Ньюбери», взяв курс ост-зюйд-ост, неотвратимо приближался, готовый к началу артиллерийской дуэли.
— Два с половиной кабельтовых, адмирал! — доложил Густаф.
Его голос утонул в уханье погонных орудий «Победоносца». Англичане ответили незамедлительно, однако их девятилибровые ядра лишь пробили блинд. Зато двенадцатилиборовые ядра испанцев попали в блинда-рей и отправив блинд врага в воду.
Корабли сближались.
— Огонь! — закричал Анри, когда противники оказались почти супротив.
— Fire! — донеслось с английского флагмана.
И тут же орудия обоих кораблей обменялись чугунными «приветствиями».
«Победоносец» сильно качнуло. На шканцы из портов и люков повалили клубы густого порохового дыма. Укрывшись с теньенте де Брисуэлой за высоким фальшбортом, Анри слышал, как мушкетные пули жужжат над головой и ударяются в планшир, выбивая фонтанчики щепок. Вражеская картечь глухо стукнула по обшивке и с визгом вгрызлась в доски полуюта. Вскрики, долетевшие с опердека, сообщили, что она попала и в орудийные порты. Крупные ядра тяжёлых пушек английского флагмана ударили по корпусу «Победоносца» над ватерлинией. Корабль дёрнуться, послышался громкий треск разбитой обшивки.
---------
[1] Флот Индий (на исп. Flota de Indias) — военно-транспортная флотилия Испанской колониальной империи, предназначавшаяся для доставки в Испанию из американских колоний золота, серебра и специй, а в Америку колонистов и производимые в Европе товары. Русскому читателю более известный как «серебряный» или «золотой флот».
[2] Зелёный флаг в международной корабельной символике в то время означал «бунт и неповиновение», поэтому под ним ходили пираты, не имеющие каперской лицензии и которые не желали прятаться.
[3] Сантабарбара – испанское название помещения на военном парусном корабле, предназначенное для хранения пороха (как бочек с порохом, так и готовых к стрельбе пороховых зарядов). Название порохового хранилища происходит от имени Святой Барбары, покровительницы артиллеристов, скульптуру которой обычно размещали в этом месте. Во флотилиях других держав было принято название нидерландского происхождения — крюйт-камера.
[4] Нактоузный дневник (на испанском Cuaderno de bitácora) — основной официальный документ на парусных судах, в который непрерывно, с начала эксплуатации судна в хронологической последовательности записывались все события, происходившие как во время плавания, так и его стоянки на якоре. В русском флоте использовалось название, производное из нидерландского – шханечный журнал, а с 1869 г. — вахтенный журнал.
[5] В эту вахту одна склянка означает время 16:30.
[6] Бомбардир – главный канонир на корабле, отвечающий не только за профессионализм нанятых им канониров, но и за состояние корабельной артиллерии, запас боеприпасов и пороха.
[7] Баллер — это вертикальный вал, на котором снизу — перо руля, а сверху — румпель, рычаг при помощи которого передают усилие на баллер и удерживают судно на курсе.
Отредактировано Agnes (18-08-2020 18:40:20)