Глава 31 (продолжение)

Анри, облизав пересохшие от напряжения губы, глухо бросил:

— Не томи!

Фернандо, глубоко вздохнув, резко выпустил воздух и продолжил:

— Капитан «Воина», видимо, вовремя оценил ситуацию и решил спасти флагман Птичьей армады. Он приказал выбросить порох за борт, а что не успеют — залить водой. Затем поручил всем покинуть корабль, а сам взялся за колдершток[2], направляя галеон на перехват брандеру, — Фернандо умолк, переводя дух. Вытер лицо рукавом и взглянул на друга.

Тот, крестясь, просил бога простить все грехи сеньору Пабло Эскобар Мартинесу, креолу из Сан-Хуана, и найти душе почившего место в Райском саду за проявленную доблесть.

— Погоди ещё хоронить капитана Эскобара. Боцман «Воина» успел-таки вытащить его с горящего корабля, а из воды их потом «Сокол» подобрал. Хуан-Мануэль мне уже успел доложить: жив сеньор Пабло. Ранен, обгорел немного, но жив. В госпитале он, — ободряюще хлопнул друга по колену идальго.

Анри вытер испарину и укоризненно покачал головой:

— Что ж ты из меня жилы-то тянул? Уж не в комедианты ли решил податься?

Теперь обиженный вид принял Фернандо:

— Ну, если тебе не нравится мой доклад, можем на этом и закончить!

— Ладно, что дальше было? — примирительно махнул рукой Анри.

— Да после этого почти ничего особенного — те, кто из приватиров ещё оставался на плаву, обошли нас и полным ветром побежали в сторону бухты Сибун. Одного из них успел перехватить «Орёл» и взял на абордаж. Да там и людей особо не было. Они, как только наши на борт этого флейта полезли, сразу же сдались. А за остальными «Сокол» и «Беркут» погнались. Ну и я, как только смог, решил поучаствовать. Двух мы-таки отправили на «вечный рейд», но одному из фрегатов всё же удалось уйти. Думаю, как только подлатаем корабли да людей доберём, пора будет к лорду Хэмптону наведаться.

— Сначала надо будет опять Роатан зачистить. Вот как в себя придёшь, так этим и займись.

Бригадьер кивнул.

— Да, кстати, что за флейт? — спохватился Анри.

— А это будет вторая плохая история, — великан поднялся.

Подойдя к огромному письменному столу, взял толстую книгу и вернулся к Анри:

— Вот что там нашли.

Глядя на печальное лицо друга, Анри с волнением взял в руки пухлый фолиант и открыл обтянутую кожей обложку.

На титулярном листе красивым крупным почерком вывели имя корабля на голландском: «Breukelen», позднее кем-то зачёркнутое. Ниже тем же почерком написали: «Fluitschip. Op 4 oktober 1655 ADvoor haar eerste reisvan Texel vertrokken[3]». Ещё ниже коряво добавили на английском: «Pretty Fay[4]». Эту запись тоже перечеркнули. Под ней в нактоузный дневник было аккуратно дописано испанское имя: «Afortunado[5]», придуманное и собственноручно вписанное им самим.

«Так вот какого торговца захватили приватиры!», — с горечью подумал Анри и содрогнулся, вспомнив доклад дона Себастьяна о допросе одного из них, подкреплённый позднее словами капитана «Льва». Оба упоминали пытки, коим подвергли команду захваченного флейта.

— Кто там был капитаном? — глядя на застывшее выражение скорби на лице друга, спросил Фернандо, скорее для того, чтобы развеять повисшую тишину, чем из любопытства.

— Нидерландский шкипер Хендрик Виссер де Йонг. Я рассказывал как-то тебе его историю. Ты должен её помнить.

— Уж не тот ли это голландец, который был Амстердамской Ост-Индской компанией разжалован в матросы, а его имущество конфисковано за потерю судна с ценным грузом и которого ты года два назад вместе с остатками команды выловил в море?

— Он самый. Тогда же по горячим следам я и захватил этот флейт, успевший сменить имя лишь в дневнике, — Анри похлопал по книге рукой.

Бригадьер покачал головой и перекрестился:

— Пути Господни неисповедимы. Видать, на роду ему было написано умереть умученным пиратскими ублюдками! Дважды он от смерти ушёл, но в третий раз она его таки настигла.

Анри тяжело вздохнул и погрузился в чтение последних исписанных страниц.

— Его семья недавно перебралась из Заандама на Бонэйр. Нужно будет найти её и позаботится, — прокомментировал прочитанное, переворачивая страницу.

Фернандо, который успел уже бегло пролистать дневник, одобрительно кивнул и поинтересовался:

— Это ты послал его с камнем в Трухильо?

— Нет, — мотнул головой Анри. — Согласно моему приказу сеньор Хакоб должен был оставить «Везучий» в Белизе, загрузив его камнем для дона Педро. Однако, судя по этой записи, — Анри ткнул пальцем в страницу, — хеер Хейдрик, будучи в Пуэрто-Кабальос, узнал, что, опасаясь нового нападения пиратов, губернатор Трухильо решили усилить крепость Санта-Барбара и пообещал за камень хорошие деньги. Видимо, голландцу удалось-таки уговорить старого маррана выдать разрешение на доставку камня в Трухильо. Похоже, они надеялись, что «Везучий» вернётся в Белиз раньше меня.

— Ну что же, давай тогда помянем его душу, и ты расскажешь мне о том, как прошёл твой поход, — бригадьер обернулся в сторону двери и позвал слугу. Тотчас же дверь распахнулась и вошёл Рамон, неся на подносе запотевший кувшин и два узких кубка венецианского стекла…

Солнце уже успело подняться над морем и ослепительным диском сияло на небосводе, когда Анри покидал гостеприимный дом идальго Фернандеса. Не сомневаясь, что на пристани уже давно ожидает присланная Энрике шлюпка, прибавил шаг.

Часы на башне кабильдо указывали три четверти восьмого. Не обратив внимание на слуг, копошившихся на балконе, окружавшем второй этаж здания, Анри ловко лавировал среди заполнявших площадь людей. Погружённый в думы, всё же отметил про себя необычно большое количество народа перед кабильдо в такое время.

Рисунок 18. Здание кабильдо, XVII век.


«Капитаны, наверное, уже собрались, — испытал досаду Анри на густевшую толпу, препятствовавшую движению. В глубине сознания шевельнулась тревога. Взглянув в бледно-голубое безоблачное небо, мысленно обратился к Всевышнему: «Господи, какие ещё плохие вести ты для меня приготовил?». Ответа не последовало. Лишь тёплый морской бриз ласково погладил лицо.

Один из двоих солдат, охранявших ворота дока, узнал Анри и поприветствовал, уважительно склонив голову.

Уже издали были слышны стуки топоров и покрикивание плотников. В доках вовсю кипела работа. Возле одного из причалов Анри разглядел пришвартованную шлюпку, рядом с которой стоял дон Себастьян, офицер и солдаты городского гарнизона. Это настораживало. «Ну вот, началось! А ведь я ещё даже на борт не взошёл!» — послал он свой мысленный упрёк Небесам. Сердце сжало нехорошее предчувствие.

Стиснув зубы, Анри решительно двинулся навстречу неизвестности.

Дон Себастьян первым заметил его приближение и шагнул напротив:

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули, альмиранте? — голос аристократа был, как всегда, бесстрастен, но во взгляде читалось напряжение.

Поинтересовавшись, как долго ожидает команданте, Анри кратко рассказал о причине своей задержки.

— Похоже, капитанам придётся ждать дольше, чем мне. Кажется, вам предстоит ещё одна незапланированная встреча, — дон Себастьян кивнул в сторону офицера гарнизона, стоявшего впереди троих солдат. — Увы, объяснить мне причину, которая привела их сюда, идальго Монтойо отказался.

Услышав имя офицера, Анри вспомнил теньенте, которого, после разгрома приватиров, просил доставить раненых с лесопилки сеньора Арройо в госпиталь. Идальго стоял чуть поодаль от пехотинцев и нетерпеливо поглядывал в сторону беседовавших. Заметив, что на него смотрят, подошёл ближе.

Анри опустил глаза, а дон Себастьян смерил офицера взглядом:

— Ну что, идальго, теперь вы удовлетворите моё любопытство?

— Да, ваше превосходительство. Я пришёл за сеньором Верном, — теньенте повернулся к Анри: — Полагаю, вы помните меня, сеньор?

— Помню. Чем вызвано внимание вашей милости ко мне?

— Сеньор Рикардо приказал мне арестовать вас и доставить в городскую тюрьму, где вас подвергнут допросу, — не скрывая смущения, ответил тот.

— Чем же я не угодил его светлости сеньору алькальду? — искренне удивился Анри.

Заметив, что аристократ положил руку на эфес шпаги, идальго невольно глянул в сторону шлюпки. Гребцы, слышавшие разговор, застыли в ожидании. На их лицах читалась решимость в случае необходимости встать на защиту своего дуэнё.

— Алькальд не посчитал нужным информировать меня об этом. Прошу вас, сеньор Верн, проявите благоразумие и последуйте за мной.

— Чтобы меня провели по городу под конвоем и поместили в одну камеру с мерзавцами, которых я вчера брал в плен? — холодно произнёс Анри, кинув быстрый взгляд на дона Себастьяна.

-----------
[2] Колдершток – особый длинный рычаг, уходящий под палубу и соединённый с концом румпеля. Наклоны колдерштока приводили к повороту руля. Использовался для управления рулём на больших парусных кораблях XVI и XVII веков. Позже ему на смену пришло рулевое колесо – штурвал, который, несмотря на то что был изобретён голландцами ещё в XVI веке, не сразу проявил своё преимущество и «перебрался» с флейтов на другие суда.

[3] Перевод с голландского: «Флейт. Отправился 4 октября 1655 года от Р.Х. для своего первого рейса из Текселя».

[4] «Pretty Fay» (англ.) — «Красотка Фэй».

[5] «Afortunado» (исп.) – «Везучий».

Глава 32 Суд

Пласа де Монтехо была заполнена людьми. На балконе кабильдо в расставленных небольшой дугой креслах так, чтобы сидевшие в них могли видеть друг друга, не вставая, расселись представители городского совета. В центре, в кресле с высокой спинкой, заканчивавшейся полукруглым навершием, восседал губернатор. По правую руку от него сидел декан[1] падре Игнасио и недавно присланный из Мадрида коррехидор. Слева расположились назначенные генерал-капитаном Юкатана алькальд и казначей. Далее по обе стороны сидели члены Кабильдо, избранные в прошлом году имущими и уважаемыми горожанами: идальго Франсиско Ревуэльта-и-де Собира — комендант форта Сан-Педро, сеньор Хулиан Эдуардо Морено Агуэро — управляющий доктор госпиталя Санта-Текла, сеньор Кристиан Арройо Соса — торговец и сеньор Адриан Пас Лара — асьендеро. Анри был лично знаком с большинством присутствующих, вот только не со всеми из них были у него хорошие отношения. Глядя на важные лица сеньоров Кристиана Арройо и Адриана Паса — своих извечных противников, не простивших ему отказ вести с ними дела, он на какое-то мгновение пожалел, что Фернандо отказался выставлять свою кандидатуру на прошлых выборах, ссылаясь на нехватку денег. Если же обвинения алькальда будут серьёзны и дойдёт до суда, много ли членов совета будут на его стороне? Пока теньенте Монтойо удалился докладывать сеньору Рикардо о приводе обвиняемого на площадь, Анри всматривался в лица людей, которым предстояло решать его судьбу.

«Какое же новое испытание ты мне приготовил, Господи?» — пронеслось в голове, когда он увидел, как нахмурился алькальд, слушая теньенте.

Всё время, пока казначей зачитывал числа уже подсчитанных убытков и предстоящих расходов, убитых и раненых солдат, захваченных в плен приватиров, не забыв в конце упомянуть и неоценимый вклад в победу над англичанами людей и кораблей уважаемого торговца сеньора Андрэ Верна, сеньор Рикардо, не скрывая недовольства, поглядывал на этого самого торговца, с достоинством дворянина ожидавшего своей участи.

Анри стоял со сложенными на груди руками и гордо поднятой головой впереди толпы, пришедшей на Пласа де Монтехо узнать о последствиях нападения на город.

Губернатор, скользя взглядом по пришедшим на площадь горожанам, заметил Анри. Возможно, граф Альменара не остановил бы на нём свой взгляд, не будь в позе Эль Альмиранте некоего вызова. Заинтригованный, сеньор Альварес отметил лишнее оружие в руках дона Себастьяна, стоявшего рядом с Анри и отсутствие оного на перевязи сеньора Верна. Ещё больше его заинтересовали солдаты гарнизона, окружившие эту двоицу. Поманив пальцем алькальда, губернатор что-то пошептал ему. Сеньор Рикардо отвечал довольно долго, не прервавшись даже тогда, когда казначей закончил свой доклад.

Анри видел, как при этом каменело лицо сеньора Альвареса.

Закончив разговор с губернатором, алькальд поднялся, взял с подноса стоявшего за его креслом слуги большой бронзовый колокольчик с длинной ручкой и, подойдя к балюстраде, , зазвонил, требуя внимания и тишины. Толпа, громко и эмоционально обсуждавшая услышанное от казначея, постепенно умолкла. В наступившей тишине сеньор Рикардо обвёл взглядом собравшихся пред балконом, словно проверяя, все ли лица обращены на него, и начал:

— Я вынужден изменить порядок заседания Кабильдо абьерто для экстренного рассмотрения дела местного торговца сеньора Анри Руис Верна, обвиняемого в тяжких преступлениях против Испании и веры сеньором, пожелавшим остаться неизвестным.

Анри покрылся испариной. Даже не зная, кто и в чём именно обвинял его, понимал, что одного лишь упоминания измены достаточно для смертного приговора, ведь к изменникам всегда применяются допросы «с пристрастием», после которых мало кто не оговорил себя.

Толпа после слов алькальда загудела и отпрянула назад, словно море во время отлива, оставив маленький островок: обвиняемого, его спутника и солдат.

Анри обратился к балкону и, стараясь «взять себя в руки», выговаривал слова громко и отчётливо:

— Прошу вашу светлость огласить, в чём конкретно обвиняет меня сеньор, пожелавший остаться неизвестным!

— Вы обвиняетесь в том, что предали интересы Испании, сговорившись с индейцами. Вы добровольно присоединились к карательной экспедиции против майя, напавших на асьенду Буэн Рекодо, но, вместо того, чтобы наказать убийц и спасти унесённых ими сеньор, вы тайно отправились на переговоры с касиком мятежного племени и, получив от него золото, увели своих людей, оставив солдат гарнизона на верную смерть в густых джунглях.

Горожане, притихшие во время чтения обвинения, вновь загудели, но на этот раз удивление и непонимание сменилось гневом. Если бы не солдаты, стоявшие позади Анри и сдержавшие желающих немедленно наказать негодяя, ему пришлось бы отбиваться от наиболее рьяно негодовавших сеньоров.

— Как же коротка человеческая память, — с горечью и достаточно громко, чтобы было слышно и на балконе, произнёс Анри, оглядывая толпу. — Ещё вчера я был героем, спасшим город от англичан и их пиратских прихвостней, а сегодня я уже мерзавец, продавшийся индейцам! — постепенно переведя взгляд на балкон, он обвёл глазами присутствующих там и продолжил: — Почему благородные сеньоры верят словам того, кто настолько труслив, что даже не способен лично предъявить мне свои обвинения? Я предоставил его превосходительству губернатору подробный доклад об экспедиции и о том, где находятся женщины с асьенды. Так же я информировал его превосходительство и о своих намерениях как можно скорее отправиться за сеньорами, дабы доставить их в Белиз. И если бы не вчерашнее нападение на город, которое, кстати, вместе со мной отбивали и те солдаты, которых я якобы бросил умирать в джунглях, я был бы сейчас в пути к месту, где уже находится сеньора Паула и другие женщины. Бог мне свидетелем, что я ни на единою литеру не нарушил своего обещания, данного его превосходительству губернатору перед отправлением экспедиции! Где тот сеньор, что бросил в меня свои лживые обвинения?

Толпа, услышав слова Анри, вновь заволновалась, но на этот раз большинство присутствующих были на стороне торговца, вдруг вспомнив, что он не только не раз спасал Белиз от нападений пиратов, но и многим был известен как порядочный человек и владелец богатой лавки.

Сеньор Рикардо вновь призвал собравшихся на площади к тишине своим колокольчиком и обратился к Анри:

— Репутация честного человека может придавать вашим словам весомости, но не может служить поводом для игнорирования поступившего обвинения. Справедливость требует рассмотрения каждого заявления. К тому же испанская юстиция не требует от обвинителя доказательств его правоты. Доказать свою невиновность — это забота обвиняемого. Как человек уважаемый, вы можете потребовать для своей защиты адвоката, но тогда суд будет отложен, а вы, сеньор Верн, будете заключены в городской тюрьме до нового заседания. Вы желаете нанять адвоката или же предпочитаете самостоятельно доказывать свою правоту?

— Сеньору Анри нет необходимости искать адвоката. Я готов прямо сейчас отстаивать его честь, — вдруг вышел вперёд дон Себастьян.

— Представьтесь суду, сеньор! — потребовал алькальд.

— Я дон Себастьян Альварес де Толедо-и-Пименталь, гранд Испании, сеньор Сан-Пау-де-Кассеррас. Моё происхождение и образование позволяют мне выполнять в суде роль адвоката.

Посовещавшись с членами кабильдо, сеньор Рикардо удовлетворённо кивнул:

— Прошу вас, дон Себастьян, начинайте свою речь!

Аристократ, приняв величественную позу, окинул взглядом вновь затихшую площадь, затем осмотрел сидевших на балконе. Некоторое время пристально всматривался в губернатора, чьё лицо было скрыто тенью навершия кресла. Наконец, заговорил:

— Для начала я хочу заверить уважаемый суд, что за каждое слово, сказанное перед вами сеньором Анри, я готов поручиться своей честью, потому как я неоднократно имел возможность убедиться в благородстве и абсолютной правдивости этого человека, а также потому, что я был свидетелем практически всех инкриминированных разговоров и деяний сеньора Анри как во время самой экспедиции, так и событий, ей предшествующих и за ней последовавших.

— А при тайном разговоре с касиком ваше превосходительство тоже присутствовал? — раздался с балкона скрипучий голос сеньора Арройо.

— Нет. Но мне известно, что на этой встрече, кроме сеньора Анри и касика, был лишь один единственный человек, которого я, при необходимости, могу предоставить уважаемому суду. Однако о разговоре, там ведённом, я знаю со слов сеньора Анри, которому я всецело доверяю. А вот откуда мог бы его слышать тот, кто предъявил свои обвинения, если за время тайного разговора сеньора Анри с индейцем ни один испанец не покинул лагерь?

На какое-то мгновение стало тихо. Потом вновь заговорил алькальд:

— Прошу ваше превосходительство сообщить суду, кто тот третий, который был свидетелем разговора подсудимого и где он сейчас?

Заметив замешательство на лице сеньора Рикардо, с каким он обвёл глазами площадь, Анри огляделся, но кроме притихших в ожидании ответа дона Себастьяна горожан не увидел ничего подозрительного.

— Это старый майя, чей внук был убит пиратами, выдававшими себя за испанцев. Старик шёл в Белиз, дабы исполнить предсмертную просьбу мальчишки и предупредить городские власти о том, что англичане пытаются стравить испанцев и майя. Встретив наш отряд, он поклялся сеньору Анри помочь в поисках женщин и убийц сеньора Эухенио. Старик сдержал своё слово, приведя нас туда, где смог сдержать своё слово, данное губернатору, сеньор Анри.

----------
[1] Декан – в Римско-католической церкви назначенный епископом глава деканата — административного округа в составе епархии, объединяющий несколько рядом расположенных приходов. Кроме дел церковных, в испанских колониях был неотъемлемой частью власти светской – в обязательном порядке принимал участие в заседаниях Кабильдо и судах, где его мнение обязательно учитывалось.

Глава 32 (окончание)

Внизу его ожидали дон Себастьян, Фернандо и трое капитанов из Птичьей армады: идальго Эрнесто Редондо Сан-Сегундо, сеньор Хуан Дельгадо и хеер Йелле ван Лон. Позади этой группы толпились солдаты в чёрно-синих колетах, которые приветствовали Эль Альмиранте радостными возгласами.

Анри поздоровался с капитанами и, возвращая на положенные места своё оружие, поданное доном Себастьяном, обратился к Фернандо:

— Похоже, приведённые тобой аргументы добавили блестящей речи моего адвоката убедительности.

— Мне не составило труда собрать их. Перспектива остаться без работы кому угодно придаст решимости, — подмигнул великан.

— Примите и моё восхищение вашей сообразительностью и расторопностью, бригадьер, — дон Себастьян отвесил идальго Фернандесу лёгкий поклон.

Фернандо, враз посерьёзнев, принял комплимент аристократа ответным поклоном и похвалил выступление гранда перед судом. Его последние слова утонули в звуке колокола Святого Франциска, призывавшего верующих на литургию третьего[2] часа. Не сговариваясь, все мужчины сняли шляпы и, повернувшись в сторону собора, перекрестились.

Когда звон утих, бригадьер сообщил, что уже имеет полный отчёт о состоянии Птичьей армады и подал свёрнутый трубочкой лист.

Скинув связывавшую ленту, Анри развернул бумагу и быстро побежал глазами по ровным аккуратным строчкам. Самым болезненным было сообщение о гибели Агустина Моралеса — капитана «Орла». Анри хорошо знал старого креола. Он был давним другом Энрике, и именно тот когда-то уговорил опытного моряка, за долгие годы не потерявшего ни единого сверенного ему торгового судна, перейти на службу к молодому торговцу, искавшему капитана отобранному у пиратов тридцативосьмипушечному галеону, тогда ещё носившему имя «Единорог». Мысленно попросив у Господа милостиво принять душу старого морского волка, Анри, взглянув на Фернандо, тем не менее испытал облегчение, подумав о том, что теперь поисками нового капитана галеона будет заниматься бригадьер. Ему же предстояло искать капитанов на призовые фрегаты.

Продолжив изучение отчёта, он узнал, что «Сапсан», кроме потерь среди экипажа, другого урона не имел и тут же приказал идальго Редондо добрать солдат из присутствующих на площади и отбуксировать в доки «Льва», а его экипаж доставить к сеньору Хакобу.

В целом же ущерб, нанесённый Птичьей армаде, согласно полученной от бригадьера бумаге, был велик лишь у «Чайки», ремонт же остальных кораблей не предполагал больших затрат и много времени и вполне компенсировался захваченными призами. Быстро пролетев по перечислению трофеев, Анри свернул отчёт и отправил его за манжету. Условившись с Фернандо заглянуть к нему после полудня, предложил дону Себастьяну незамедлительно отправился в доки. От его внимания не ускользнуло, как от солдат отделилось около десятка человек и пошли следом. Увидев во главе пехотинцев Сезара, Анри обрёл уверенность что ему не придётся искать в доках перевозчика, чтобы попасть на «Победоносец».

И не ошибся.

Рядом с солдатом, охранявшим ворота, стоял кормчий Андрес Мартинес. Переговариваясь со стражем, он всматривался в даль. Заметив Эль Альмиранте, радостно заулыбался и шагнул навстречу.

— Ты передал мой приказ капитану Энрике, Андрес? — спросил Анри.

— Да, сеньор!

— Зачем же он тогда послал сархенто с мушкетёрами? — Анри оглянулся на Сезара.

Вояка, заслышав разговор, приблизился и поспешил заверить, что и он сам, и подчинённые ему пехотинцы были в трактире, когда туда вбежал один из слуг бригадьера. Посланный хозяином оббегать город в поисках людей обоих армад, тот призывал всех немедленно отправиться на Пласа де Монтехо, не объясняя причины. Только на площади солдаты узнали, что случилось.

— А ты, стало быть, вернулся, чтобы знать, чем всё закончилось? — вновь обратился Анри к кормчему.

— Да, сеньор. Оно ведь как было? Когда мы вернулись без вас, нам пришлось держать ответ перед капитаном. Он нас всех дотошно выспрашивал. Ну я и рассказал всё: и то, что вы приказали доставить ваш сундук на корабль, и то, как вас уводили. А потом говорили Диего и Анхель, которых я за вашим сундуком посылал, как самых сильных. Они признались, что, когда были в доме сеньора бригадьера, Диего справился у слуг дома ли он. Ну, а когда узнал, что дома, счёл справедливым рассказать идальго про то, как вас увели люди его светлости алькальда. Вот тогда капитан Энрике и послал нас всех обратно дожидаться вас, сеньор. Он сказал, что раз за дело взялся бригадьер, то вы на пирсе будете раньше шлюпки.

— Похоже, капитан Энрике не очень высокого мнения о моих способностях, зато всецело уверен в оных идальго Фернандеса, — в тихом голосе дона Себастьяна ухо друга уловило едва заметную обиду.

— Он просто не знает вас так же хорошо, как теперь знаю я, — поспешил заверить Анри и направился туда, где матросы на слегка покачивавшемся скифе сушили вёсла в ожидании своего дуэнё.

----------
[2] Литургия третьего часа проводится в 9 часов утра.

Зачем? Тем более что дело происходит на балконе кабильдо, а не в соборе.

До этого не дошло. Обошлось. Вот если бы не узнали аргументы дона Себастьяна и падре настаивал на расследовании инквизиторов, то тогда да, можно было бы, как последний шанс.