Да, но на основе сведений, собранных офицерами. ))

В том-то и дело, что в то время, по крайней мере в Испании, дружба действительно связывала на всю жизнь. Особенно если был дан обет. Как в моём случае. Проблема в том, что в главе рассказывается о следствии, а не о процессе. Оставить главу без названия, когда предыдущие названы -- нелепо. А вот подобрать название никак не получается. Герои в этой главе просто обсуждают некие дела, но обсуждают именно потому, что их связывает обет дружбы. И именно этот обет был главным действующим фактором в предыдущей главе. Ну, короче, выдохлась я. Ничего дельного не получается.

Это слишком мушкетёрское. ))) Но спасибо за предложение!

Беда была одну или две главы назад, сейчас они о ней лишь вспоминают. В этой главе я хотела акцентировать внимание на смысле, переданной вот этой фразой одного из героев:

Глава 36 Западня

Во внутреннем дворике приглашённых встречали дворецкий и выстроившиеся шеренгой слуги. Один из них подскочил к Анри и подставил руки под плащ и шляпу, а другой забрал у Хавьера дары. Дворецкий отправил солдата на кухню, а сам повёл гостя в большую залу для приёмов. Слуга с гостинцами пристроился позади маленькой процессии.

В самом конце залы, под картиной с изображением величественного родового замка Альменара, ожидал граф. По правую руку от него стояла графиня, а ещё правее – контессы Исабель, Луиса и Лаура.

Представленный дворецким, Эль Альмиранте отвесил церемониальный низкий поклон и, не поднимая глаз, приблизился к губернатору.

— Рад вновь лицезреть вас, сеньор Анри! – граф радушно раскинул руки, блеснув перстнями в радужно искрившихся лучах, пробившихся сквозь большие решётчатые окна.

Анри взял у слуги шкатулку с сигарами и протянул сеньору Альваресу:

— Прошу ваше превосходительство принять от меня этот скромный дар!

— О-о-о, сеньор Анри, вы знаете, как меня потешить! – с искренним удовольствием принял шкатулку губернатор. Передав её стоящему рядом слуге, обратился к жене:

— Графиня, именно сеньору Анри наш город обязан своим спасением! – и, когда гость сделал шаг в сторону, чтобы предстать перед сеньорой Каталиной, переключился на входившего дона Себастьяна.

Всё так же глядя на носки своих туфель, Анри отвесил графине изящный поклон, за что был милостиво удостоен сухого:

— Приветствую вас в нашем доме, сеньор, — однако руки для поцелуя ему не подали и пришлось, встав на колени, целовать край подола роскошного шёлкового платья.

Когда Анри поднялся, сеньора Каталина проявила ещё одну милость, снизойдя до беседы:

— Говорят, вы применили некую хитрость, так испугавшую глупых пиратов, что они обратились в бегство, – в надменно-холодном голосе графини промелькнуло едва заметное любопытство.

«Говорят, в Риме кур доят», — пронеслась дерзкая мысль, на краткий миг повергшая Анри в недоумение. К счастью, сеньора Каталина не всматривалась в опущенное лицо торговца, а потому не заметила смущения. Тем более что внимание графини отвлёк приближавшийся аристократ.

Не имея времени поразмыслить, где он мог получить такие познания о Риме, Анри лишь загнал невежливую фразу на самый краешек сознания. После короткого замешательства упорядочил мысли, подавил внезапно нахлынувшее раздражение и неприязнь к графине и сумел придать голосу должное почтение:

— Господь надоумил нас обмазать лица глиной и направил врагам в тыл. Неожиданность и стремительность нашей атаки испугала их, ваша светлость. И лишь потом, увидев наши лица, они решили, что это слуги Преисподней пришли по их грешные души.

— Святая Дева! Кто бы мог подумать, что город спасёт грязь, нанесённая на лица солдат! – зашуршала шёлком графиня и Анри догадался, что она крестится.

Понимая, что разговор окончен, обернулся к стоявшему за спиной слуге и взял из его рук сладости.

— Ваша светлость позволит преподнести ей небольшой гостинец?

-— Вы весьма любезны, сеньор, — нарочито снисходительно произнесла графиня и дала знак стоящему за ней слуге принять из рук гостя вазочку.

Поклонившись контессам, Анри получил в ответ реверанс от сеньориты Исабель и руку для поцелуя. Встав на колени, слегка коснулся губами кончиков пальцев.

— Вы настоящий герой, сеньор Анри! Я уверена, что именно поэтому Господь возложил на вас спасение города, — восторженно и с неподдельным уважением произнесла старшая графская дочь и уступила место младшей.

— Как это должно быть отвратительно – обмазывать лицо грязью! – протягивая, по примеру сестры, руку для поцелуя, высказалась контесса Луиса.

— Ничто не может быть отвратительней смерти, дорогая, — назидательно сказала ей немолодая дуэнья, и также положила свои пальцы на облачённую в перчатку ладонь всё ещё стоявшему на коленях Анри.

На этом церемония приветствия был окончена. Анри поднялся, отвесил ещё один поклон контессам и отошёл в сторону, освобождая место для дона Себастьяна.

Попивая поданный слугой в качестве густатио белый херес, наблюдал, как представленный графине аристократ был ею благосклонно принят. Одарив гранда небольшим реверансом, графиня мило улыбнулась, протягивая руку:

— Как приятно встретить такого блистательного кабальеро в нашем захолустье, — проворковала она, лично принимая вазочку со сладостями. – Вы непременно должны чаще посещать нас, дон Себастьян!

— Мои обязанности не оставляют мне времени для визитов, графиня, — откланялся аристократ и отправился целовать ручки дочерям и сестре графа Альменара.

Завершив церемонию поклонов и реверансов, дон Себастьян присоединился к другу.

— Похоже, вам удалось завоевать симпатии сеньоры Каталины, — встретил его Анри лёгким сарказмом, потягивая сухое ароматное вино.

— Вы добиваетесь расположения графини, друг мой? – невозмутимо спросил аристократ, беря с подноса слуги пузатый нидерландский рёмер с хересом.

— Бог с вами, команданте! — перекрестился Анри. — Мне вполне достаточно внимания её старшей дочери. Просто, если Судьбе будет угодно сблизить меня с семейством Феррер, то было бы неплохо узнать, чем я так неугоден сеньоре Каталине. Неужели всему виной моё плебейское происхождение? – предположил он, попивая вино и наблюдая за тем, как графская чета приветствует семейство Ревуэльта.

— Неужели вы приняли близко к сердцу мои слова и решились присмотреться к контессе Исабель? – в голосе дона Себастьяна послышалось лёгкое удивление.

— Я всегда прислушиваюсь к мудрым советам, однако в этом случае мне почему-то кажется, что от моего решения мало что зависит, — допив вино, Анри поставил кубок на поднос. Тоже самое сделал и Себастьян. К ним приближалась чета Ревуэльта.

— Рад лицезреть вас, сеньоры! — добродушно пророкотал команданте форта. — Позвольте представить вам мою жену, — он полуобернулся к невысокой женщине, — Люсия де Кастельви-и-Молине.

На немолодом, но не утратившем миловидности лице сеньоры де Ревуэльта появилась приветливая улыбка. Она сделала лёгкий реверанс, изящно склонив черноволосую голову, покрытую полупрозрачной узорчатой мантильей над высокой украшенной перламутром пейнетой[1].

Идальго Ревуэльта представил супруге сперва дона Себастьяна, а затем Анри.

— Так это вам, сеньор Верн, мы обязаны своими жизнями? – сеньора Люсия протянула руку для поцелуя преклонившему колени Эль Альмиранте.

— Я всего лишь орудие в руках божьих, ваша милость, — скромно ответил тот и едва коснулся губами кончиков пальцев сеньоры.

— А вы, оказывается, не только отважны и богаты, но ещё и скромны, сеньор Анри! — приятный мягкий голос сеньоры де Ревуэльта прозвучал одобрительно. – Надеюсь, вы всенепременно посетите нас завтра же, сеньоры, — женщина прикрыла нижнюю часть лица расписным шёлковым веером и обвела глазами дона Себастьяна и Анри, — дабы во всех подробностях рассказать нам о том, как вы спасли Белиз!

— Прошу простить мою неучтивость, сеньора Лусия, но неотложные дела не позволят мне посетить вас в ближайшие дни, — сделал огорчённое лицо аристократ.

— А вы, сеньор Анри? — повернулась сеньора де Ревуэльта к смотрящему в пол Эль Альмиранте.

— К моему величайшему сожалению, я не смогу удовлетворить интерес вашей милости, так как на рассвете отбываю в новую экспедицию за сеньорой Паулой.

— Ах, как это благородно с вашей стороны! Сколько же всего ей пришлось пережить бедняжке?! – всплеснула руками сеньора де Ревуэльта. – Надеюсь, вы, с божьей помощью, вскоре вернёте её сыну, сеньор Анри, — перекрестившись, она взяла мужа под руку, и семейная чета направилась приветствовать алькальда с супругой, только что завершившими принимательную церемонию.

Дон Себастьян, взяв с подноса вновь наполненный рёмер, проводил взглядом семейство Ревуэльта и повернулся к Анри:

— Нет ли случайно дочери на выданье у сеньора Франсиско?

— Такие вопросы надо задавать бригадьеру, команданте. Если кто и знает в лицо и поимённо всех сеньор и сеньорит нашего города, так это точно он, — Эль Альмиранте потянулся к слуге за новым кубком золотистого хереса…

Гости прибывали согласно рангу – чем именитее, тем позднее. Вслед за сеньором Рикардо и его женой – невысокой грузной сеньорой Марией Фаге-и-Портокарреро, вошёл падре Игнасио. Последними появилась чета де Карденас.

Завершив церемонию приветствия, губернатор стал знакомить коррехидора с остальными присутствовавшими, которым тот, а прежде всего, его супруга, в силу своего недавнего прибытия, ещё не были представлены.

Впервые Анри увидел коррехидора утром во время суда, но только сейчас сумел как следует рассмотреть, пока тот обменивался приветственными любезностями с семейством графа. Идальго Диего де Карденас-и-Гусман был немолод, невысок и хорошо упитан. Он постоянно пыхтел и утирал кружевным платочком пот на мясистом красном лице. При этом его маленькие зоркие глазки остро буравили собеседника, а по тому, как изгибались пухлые губы, обрамлённые тонкими усиками и короткой испанской бородкой, можно было догадаться, какое впечатление произвёл на сеньора Диего представляемый человек.

----------
[1] Пейнета – крупный гребень, как правило из резного черепахового панциря, высотой до 20 см, который носится под мантильей. Замужние женщины носили пейнеты чёрного или коричневого цвета, а незамужние белого или кремового. Такое же цветовое различие соблюдалось и для мантильи.

Глава 36 (окончание)

Анри, несмотря на опьянение, мгновенно осознал, насколько значимым и ценным является этот подарок и потому, хоть и был тронут до глубины души, решил вежливо отказаться. Подыскивая слова, мельком взглянул в лицо Исабель. В глазах девушки была такая мольба, что растопила бы и камень! Сердце дрогнуло и Анри молча протянул ладонь. Контесса аккуратно опустила на неё медальон. В висках застучало. Вокруг стало так тихо, что он услышит биение собственного сердца. Поддавшись внутреннему порыву, Анри, зажав подарок в кулак, приложил к сердцу, опустился на колени перед девушкой и со словами искренней благодарности поцеловал край платья.

Только сейчас Исабель заметила, что взоры всех присутствовавших устремлены на неё и Эль Альмиранте, и смутилась.

— Пусть вам сопутствует удача, сеньор Анри, — поднимаясь, тихо сказала она и, зашуршав юбками, отправилась на своё место.
Анри поднялся, сжимая в прижатом к груди кулаке подаренный медальон, и замер, словно ожидал совета, что делать дальше. Сердце стучало, как набат, во рту пересохло, а в ушах звенела тишина…

Опьянение вдруг резко отступило, мысли стали ясными и острыми, как кинжалы. Анри уселся в своё кресло и задумался. Осознавая, что пойман в капкан, испугался. Теперь он в долгу перед дочерью губернатора. После такого подарка, да ещё и на глазах у стольких значимых людей, если он посмотрит на иную девушку, это будет всеми воспринято как оскорбление сеньориты Исабель. В глазах общественности он теперь должен стать её преданным поклонником. Освободиться от этих незримых пут, не лишившись чести, можно будет лишь умерев или, попросив у губернатора руки контессы, получить отказ. Но тогда, дабы не стать посмешищем, ему придётся покинуть город. Однако Исабель тоже придётся дорого заплатить за этот подарок. Совсем скоро весь Белиз будет судачить о том, что дочь графа Альменара неравнодушна к торговцу и она начнёт ловить косые взгляды и выслушивать едкие насмешки.
«Что же вы наделали, сеньорита Исабель? Что вас толкнуло на это – искренний страх за мою жизнь или же женское коварство?», — терзали Анри противоречивые чувства.

Всеобщее замешательства прервал граф Альменара, приказав слугам подавать кофе, как ни в чём не бывало, продолжил поедание десерта.

Не успела ещё сеньорита Исабель вернуться на своё место, как музыканты начали весёлую игривую песню, и негромкая беседа за столом возобновилась. Прислушавшись, Анри с облегчением обнаружил, что гости обсуждают не его и контессу, а мелодию и слова нового куплета. У него даже возникла слабая надежда что все его опасения необоснованные и никто произошедшему не придал особого значения. Но эта иллюзия была недолгой. Усевшись на своё место, сеньор Франсиско, наклонившись, положил руку на кулак, в котором Анри всё ещё зажимал мощевик, и уважительно сказал:

— Это очень сильный амулет, сеньор Верн! Берегите его, а он будет беречь вас! – И подмигнув, добавил: — И не забывайте в своих молитвах, возносимых святому Антонию, поминать ту, кто поручил вас его заботам!

— Да-да, конечно, ваша милость, — несколько рассеяно ответил Эль Альмиранте и аккуратно затолкал подарок контессы за манжету.

Наконец, подали кофе в чашках из французского порселяна, а к нему в тяжёлых богемских бокалах, богато декорированных резьбой, сладкий тягучий тёмный херес. Анри с облегчением вздохнул – торжественный обед, которого он опасался, ожидая болезненных для его самолюбия моментов, подошёл к концу.

Когда граф Альменара поднялся, встали и сотрапезники. Поблагодарив всех за принятые приглашения, сеньор Альварес предложил всем вернуться в залу для приёмов, где началась церемония прощания. Первыми дом губернатора покидали наиболее уважаемые гости. Они один за другим подходили к сеньору Альваресу, а их жёны к сеньоре Каталине. При обмене любезностями и комплиментами, согласно этикету, теперь хозяин дома одаривал своих гостей. Каждый мужчина получил из рук графа небольшой барселонский винный кувшин из прозрачного стекла, украшенный молочно-белыми жгутами, доверху наполненный ароматным сладким хересом. Когда же очередь дошла до Анри, ему была вручена украшенная гравировкой небольшая медная фляга.

Рисунок 19 Фляга, правда, не медная, а золотая. Китай, династия Ming XIV-XVII век.

— В дороге вам стекло ни к чему, а эта вещица весьма практична, — сопроводил свой подарок пояснением граф.

Растроганный, Анри рассыпался в благодарностях.

Губернатор, довольный произведённым впечатлением, положил Эль Альмиранте руку на плечо и благодушно сказал:

— Это всё, чем я могу помочь вам в предстоящем походе, друг мой, кроме молитвы за его доброе завершение. Но что теперь значат мои молитвы, когда вас отныне будет защищать Святой Антоний?

К лицу Анри прилила кровь, но, пока он подыскивал ответные слова, граф протянул руку для поцелуя. Приложившись к губернаторскому перстню с горячей благодарностью в сердце, он быстрым шагом вышел из залы.

Отредактировано Agnes (03-09-2020 23:56:28)