Глава 41 Ловцы

Добираясь до зенита, солнце раскалило небо добела и, словно растворяясь в нём от собственного жара, покрылось зыбкой дымкой. Даже бриз, казалось, не просто утих, а спрятался от полуденного зноя. Неподвижный, отяжелевший от нагретых испарений воздух накрыл город.
Оказавшись на улице, Себастьян окунулся во влажную духоту, пропитанную запахами древесины, пота, мокрого тряпья и отхожих мест. Отказавшись отобедать с семейством Фернандесов, он не был вполне искренен — ему некуда было спешить. Но эмоции и мысли настолько заполонили, что Себастьян жаждал скорее уединиться для осознания и понимания произошедшего. Ведь вспыхнувшая ссора лишь благодаря уступке идальго не переросла в дуэль.
Себастьян вытащил из-за правой манжеты батистовый платок и несколько раз промокнул пот, вызванный не так жарой, как волнением. Досада из-за оброненной во время разговора с бригадьером неуместной колкости расползалась по сознанию, как тёмное пятно пота по белоснежной ткани платка. «Ты вновь указал мне, Господи, почему не позволил стать служителем Твоим! Но клянусь Твоими гвоздями, что искореню в себе гордыню и найду смирение!» — гранд возвёл очи к белёсому небу и истово перекрестился.
Лоренсо в двух шагах от своего сеньора терпеливо ожидал, когда тот обратит на него внимание. Куда-то спешивший богато одетый горожанин посчитал парня препятствием на своём пути и со словами: «Прочь с дороги, болван!», отпихнул его ударом в плечо. Лоренсо с трудом устоял на ногах, едва не налетев на дона Себастьяна. Это мгновенно вырвало аристократа из беседы с Господом. Он резко развернулся и схватил прохожего за отделанный кружевом отложной воротник. Нежная ткань затрещала. Горожанин остановился.
— Что за… — начал он, изворачиваясь. Дон Себастьян отпустил воротник. Грубиян наткнулся на острый, как дуэльная дага, взгляд тёмных глаз на застывшем от ярости лице аристократа. Остаток фразы застрял в горле мужчины, заставив его поперхнуться: мало кто в городе не узнал бы гранда после суда над Эль Альмиранте.
Раскаяние Себастьяна было так невовремя прервано оскорбительным поведением горожанина, что раздражение вырвалось наружу:
— Кажется, вас не научили вежливости, сеньор! — голос гранда был тих и бесстрастен, но скрытое в нём напряжение для неучтивца прозвенело сталью.
Прохожий опустил голову и отвесил аристократу низкий поклон:
— Прошу ваше превосходительство простить меня, — просипел горожанин враз пересохшим горлом. — Кажется, я принял слугу вашего превосходительства за попрошайку. Но я осознал свою ошибку. Умоляю о снисхождении и милосердии!
— Я принимаю ваши извинения, сеньор, но советую вам впредь быть более осмотрительным, — сменил гнев на милость дон Себастьян. Раздражение, вызванное ссорой с идальго Фернандесом вдруг отступило. Враз потеряв интерес к оппоненту, он вернул всё ещё зажатый в левом кулаке платок за манжету и повернулся к Лоренсо. Тот приблизился, приосанившись. Его лицо выражало радостное удовлетворение восстановленной справедливостью. Взглянув на него, дон Себастьян хмыкнул, чтобы приглушить шевельнувшуюся в душе приязнь и, приоткрыв кошелёк, стал шарить в нём пальцами. Выудив серебряную монету, достал из-за левой манжеты обрывок бумаги:
— Беги в кабильдо, найди там архивариуса сеньора Камило Санчеса, скажи, что ты от меня, и покажи ему песо. Он должен дать тебе бумагу с оборванным краем. Сложи её с этой, — аристократ показал Лоренсо обрывок и продолжил: если края совпадут — она та, что нужна мне. Отдашь за неё сеньору архивариусу песо, а бумагу отнесёшь в трактир и спрячешь в мой сундук. Затем разыщи сеньора идальго де Мур-и-Котонера и скажи, что я буду ожидать его в таверне «Кордовский бык» к двум часам, после чего вернёшься к Сандро и останешься там, пока я не приду. Ты всё понял?
Лоренсо почтительно кивнул:
— Да, хозяин.
— Тогда держи и беги, — Себастьян передал слуге кусок бумаги и монету и, когда тот стремглав кинулся в направлении Пласо де Монтехо, уверенной поступью направился в таверну, где, хоть и нельзя было уединиться в это время, но можно было избежать встречи с людьми знакомыми.
***

Глава 41 (продолжение 2)

Эль Альмиранте ответил не сразу. Некоторое время он задумчиво вглядывался в проход, ведущий вглубь зарослей: «Да тут идти можно лишь согнувшись и по одному... Ну и темень!  В такой тени зверя увидишь разве что когда на него наткнёшься…  Похоже, арбалет тут не поможет… Разве что полупики перед собой выставить…»: — Я не хочу подвергать сомнению твою смелость и умения, Старый Змей, но не могу позволить себе потерять такого проводника, как ты. Да и один Господь знает, как далеко уползло это чудовище!

— Он не мог уйти далеко, сеньор, — майя подошёл к проходу, потрогал небольшие тёмные листья кустарника на обломанных ветках и осмотрел свои пальцы, — Это кровь, сеньор! Крокодил ранен. Он нашёл себе укрытие где-то рядом!

Но Анри уже принял решение и повернулся к солдатам:

— Чилено, Фабио — расширьте проход! Уго и Ортенсо — к проходу, пики наперевес! Луис — заряжай арбалет! Стрелять в голову, не дожидаясь команды! — и, вытащив саблю, встал рядом с пикинёрами, задвинув индейца за спину.

Свист клинков пехотинцев, принявшихся рубить кусты, слился с ударами топоров и сабель матросов и солдат, занявшихся расчисткой берега от густой низкорослой растительности. К удушливой вони гниющих листьев и тины добавился запах свежесрубленной древесины. Захлопали крыльями испуганные птицы и с гортанным гоготанием унеслись в сторону противоположного берега. Медленно продвигаясь вслед за пехотинцами, Анри внимательно всматривался в заросли, стараясь не пропустить ни малейшего движения в густом сумраке тени. Пройдя таким образом примерно четыре пасо, отряд охотников оказался на небольшой прогалине, отделявшей заросли кустарника и низкорослых деревьев от стены джунглей. Майя скользнул вперёд и склонился над землёй, всматриваясь в едва различимый в невысокой траве след.

Внезапно индеец вскочил и, приложив ладонь к уху, замер. Анри, затаив дыхание, тоже прислушался. Зависшую тишину нарушали лишь шёпот листьев, шорох сухой травы и доносившийся с противоположной стороны перелесья негромкий звук, похожий на рокочущий храп.

— Он там! — Хуан показал рукой туда, где длинные светло-зелёные перистые листья молодых пальм скрывали источник странного звука.

Вглядевшись, Анри в игре света и тени скорее угадал, чем разглядел нечто огромное, укрывшееся на расстоянии семи пасо среди похожих на сахарный тростник стволов пакайи. Луис тоже заметил чудовище. Хлопнула тетива. Крокодил издал жуткий рык, зашипел и, развернувшись с неожиданной прытью, ринулся на охотников. Анри прикрыл собой Луиса, дабы дать ему время перезарядить арбалет, и напрягся в ожидании атаки. Вперёд выскочили пикинёры. Эль Альмиранте уже видел зияющую глотку в разинутой огромной пасти, но Уго оттеснил его и с криком: «Сантьяго!», воткнул полупику в нижнюю челюсть и втиснул подток[1] в землю. Крокодил остановился, выгнул дугой широкую бурую спину, усеянную рядами треугольных пластин, угрожающе зашипел и взмахнул из стороны в сторону длиннющим хвостом, оголяя землю. Тут же Ортенсо ударил полупикой сверху и слева под переднюю лапу. Анри рубанул саблей по правой, а Хуан, издав боевой клич, вскочил чудищу на спину и всадил в загривок кинжал.

Животное дёрнулось всем телом и грузно осело, испустив дух.

На мгновение на поляне стало тихо, затем над джунглями разнёсся радостный крик победителей, сопровождаемый хлопаньем крыльев испуганных птиц и визгом обезьян.

Когда ликование стихло, испанцы принялись осматривать свою добычу, неверяще покачивая головами и всё ещё с опаской тыкая в гигантскую тушу ногами.

Уго поднял свою полупику, приоткрыв зубастую пасть речного владыки. Анри присел, чтобы получше рассмотреть зубы чудовища. Это были ослепительно белые, слегка изогнутые конусы размером с ладонь. Поддавшись непреодолимому любопытству, потрогал самый большой из них и присвистнул, едва не порезав палец — зуб был зазубренный и очень острый. Анри представил себе, что было бы, если бы эта тварь, нёсшаяся прямо на него, сбила с ног и сомкнула челюсти на его теле. Поднявшись, подошёл к Уго и, в порыве благодарности, похлопал его по плечу. Тот понял и молча кивнул.

— Славная получилась охота! — пнул морду крокодила Луис. — Пожалуй, я её не скоро забуду!

— Сеньор, — Хуан выдернул свой нож из шеи крокодила и присел рядом на корточки. — Я сниму шкуру и разделаю тушу, но я не смогу сам перевернуть его.

Анри стал осматривать окрестности, внимательно вглядываясь в игру света и тени. Индеец, не спускавший с него глаз, понял опасения испанца:

— Здесь нет других крокодилов, сеньор, — спокойно сказал старик, вставая. — Ягуар тоже не придёт. Он умён и осторожен. Он не появится там, где много людей.

— Почему ты так уверен? — повернулся Анри к Хуану, так и не заметив ничего подозрительного.

— Эти крокодилы всегда одиноки, сеньор. Думаю, этот напал на твою лодку потому, что принял её за другого большого самца.

— А что, есть и иные крокодилы? — брови Анри приподнялись, выдавая удивление.

— Да, сеньор. На реке Сибун, — майя замолчал, но прочтя в глазах испанца интерес, продолжил: — Они намного меньше, живут семьями и не такие свирепые.

— Если на реке Сибун живут другие крокодилы, то откуда ты знаешь повадки этих? — Анри вдруг поймал себя на мысли, что испытывает к старому охотнику не просто признательность, а уважение и приязнь.

Солдаты, следившие за разговором Эль Альмиранте с индейцем, приблизились. На их лицах читалось нескрываемое любопытство.

— Майя знают землю своих предков! — Хуан горделиво взметнул голову. Слова прозвучали резко, даже надменно. Заметив недоумение, появившееся на лице Анри, старик опустил взгляд:

— Охота часто уводит нас далеко от дома, — голос индейца вновь стал спокойным и мягким. — Как и обмен. Деревни майя нуждаются в обмене.

Анри вдруг оживился:

— Если ты уходишь далеко в джунгли, может, ты знаешь, где находится заброшенный город возле священной пещеры?

Теперь пришло время удивляться старому охотнику. Его брови сначала поползли вверх, затем, сошлись у переносицы:

— Зачем тебе понадобилась священная пещера, сеньор?

Анри уловил подозрительность, появившуюся в голосе Хуана и тоже нахмурился:

— Я полагаю, что англичане, которые уничтожили твою деревню, где-то в тех местах устроили лагерь.

Лицо старика прояснилось:

— Где скрыты священные пещеры знают только касики и жрецы, — он задумчиво покачал головой. А мёртвых городов в джунглях много.

— Этот должен быть на берегу озера или лагуны, соединённых широким проливом с морем, — вылавливая в памяти слова Молодого Ягуара, пояснил Анри.

Хуан задумался.

— Ладно, — прервал его раздумья Эль Альмиранте, — поговорим об этом на обратном пути, а сейчас займёмся крокодилом.

Старый охотник хотел что-то сказать, но лишь покорно кивнул и вернулся к туше животного.

***

------------

[1] Подток — железная оковка на пяте древка в виде копьеца, служащая для упора в землю.