«…24°04'46"N, 64°49'42"E. Задержан идущий под бельгийским флагом пароход «Луиза-Мария» с грузом оружия и амуниции для британских войск в Индии. Порт назначения Карачи. Ввиду хорошего хода и достаточного количества угля, решено приз не топить, а конфисковать вместе с грузом, чтобы в дальнейшем использовать как вспомогательное судно. Для этого на пароход выделена призовая команда под началом…»
В дверь постучали.
- Вы позволите, господин капитан-лейтенант?
Михайлов захлопнул журнал.
- Это вы, Карл Густавыч? Заходите, и прошу вас, без чинов. Мы не на мостике.
Греве вошёл, привычно пригибая голову – при его росте макушка не вписывалась в двери корабельных кают. Командир клипера, как и прочие офицеры, упорно именовали барона Карлом Густавычем, вместо чеканно-остзейского «Карл-Густав», и он давно устал объяснять, что имя его отца вообще-то не Густав, а Франц, и правильное обращение звучит «Карл Францевич».
Впрочем, Греве не обижался. Кают-компания «Крейсера» за время боевого похода стала настоящей семьёй, в которой не принято обращать внимания на всякие пустяки. Густавыч так Густавыч.
- Я, собственно, вот по какому делу, Леонид Васильевич. Пассажирка с бельгийской посудины…
В нескольких словах он изложил просьбу вдовы судовладельца, не забыв описать и саму просительницу.
- Что ж, Карл Густавыч, ничего не имею против. Полагаю, «Луиза-Мария» будет сопровождать «Крейсер» некоторое время – с тех пор, как мы отослали «Сынка», мне отчаянно не хватает быстроходного разведочного судна. Страшно подумать, скольких купцов мы упустили из-за этого!
«Сынок» - бывший британский пароход «Мур», перевозивший на Цейлон уголь и артиллерийские запасы для флота. Перехваченный «Крейсером» ещё весной, он был довооружён, переименован и отдан под команду  лейтенанта Пороховщикова, после чего некоторое время сопровождал клипер в качестве вспомогательного и разведочного судна. Но, в конце концов, его пришлось отослать - накопилось слишком много команд с захваченных судов, прокорм и содержание их превратилось в нешуточную головную боль. Пленных перегрузили на «Сынка» и отправили во Владивосток. Вместе с ними на пароход передали документы с «призов» и большой мешок писем от команды «Крейсера».
- Так я распоряжусь, чтобы даму оставили, где она есть?
- Сделайте одолжение, барон. У вас всё?
Греве замялся.
- Есть ещё кое-что. Я давеча прихватил на «Луизе-Марии» пачку газет. Не вполне свежие, но уж какие есть. И вот, послушайте, что я там отыскал…
Он продемонстрировал собеседнику потрёпанный газетный лист.
- «Таймс» от девятнадцатого июля.  На второй полосе – официальное сообщение из канцелярии  Канцелярия вице-короля Индии сэра Роберта Булвер-Литтона. В нём говорится, что осуждённые за подготовку мятежа офицеры-индусы отбыли, согласно приговору, на каторгу. Они, видите ли, собирались дождаться, когда Гурко со своими молодцами вступит в границы Индии, и взбунтовать свои части. Заговор провалился, троих главарей приговорили к смертной казни, остальных же  присудили к бессрочной каторге на  Андаманских островах.
- Андаманские острова… - капитан-лейтенант развернул карту.  – Отправили их, надо полагать, пароходом из Калькутты. Не так уж далеко, давно должны быть на месте. Но… к чему это, Карл Густавыч?
Греве усмехнулся.
- Я подумал: а что, если нам сменить на некоторое время амплуа и из каперов превратиться в капитана Немо?
Это вы о романе мсье Жюля Верна?  - Михайлов недоумённо нахмурился. - Как же, наслышан, только название запамятовал.
- «Восемьдесят тысяч вёрст под водой» . Там в одном из эпизодов капитан подводного судна помогает повстанцам – доставляет им золото и оружие. Золота у нас, правда,  нет, а вот оружия – полный пароход, причём превосходного.
Капитан-лейтенант некоторое время молчал, а когда заговорил – в его голосе зазвучали весёлые нотки.
- А знаете, лейтенант мне ваша затея по душе. И ведь как красиво получается – если я не ошибаюсь, этот ваш Немо тоже был индусом и боролся против господства англичан?
- Не ошибаетесь, Леонид Васильевич. Так и было. Передадим этим  каторжникам винтовочки и поможем перебраться назад, в Индию.  А уж там они найдут способ посчитаться со своими палачами. 
Михайлов кивнул.
- Освобождать каторжников – такое, конечно, ни одной международной конвенцией не предусмотрено но… Ладно, семь бед – один ответ! Уверен, офицеры клипера вас поддержат. Только вот что: на этой каторге, надо полагать, содержатся не только мятежники? Убийц, воров и прочих уголовных преступников тоже хватает?
- Об этом пусть у англичан голова болит. – беспечно отозвался Греве. - С чего это нам об их швали думать?
- И то верно. Вот что, голубчик: отправляйтесь-ка вы на наш приз и принимайте командование. Воскобойникова, боцмана, возьмите с собой, пусть подберёт молодцов понадёжнее. Но особенно не размахивайтесь, у нас каждая пара рук на счету.
- Ясно, господин капитан-лейтенант! – радостно гаркнул Греве. Он явно не ожидал, что командир так скоро согласится с его прожектом. – Лишнего не возьму. Позвольте исполнять?
Позволяю. – добродушно отозвался капитан лейтенант.- Кстати, заодно за этой дамочкой, вдовой судовладельца. Как там бишь её?..
И лукаво усмехнулся в усы.

Отредактировано Ромей (19-08-2020 20:27:24)

Индийский океан
…сентября 1878 года.
А ваша «Луиза-Мария»  неплохой парусный ходок.  -  заметил Греве.  – Вот уж не подумал бы… Обычно на подобных судах паруса играют роль вспомогательную, а тут – смотрите, она почти не уступает нашему «Крейсеру!»
Они любовались пенными усами, разбегающимися от парохода. Горизонт был чист; голубизна тропического неба могла соперничать своей бездонностью, разве что,  с глазами Камиллы -  так звали новую знакомую Барона. Он представился ей сразу, как только принял обязанности капитана «приза» - и получил в ответ холодную улыбку и сдержанный кивок: «рада знакомству, мсье. Жаль, что оно состоялось при столь удручающих обстоятельствах…»
Но обстоятельства обстоятельствами, а тропическое солнце быстро ледок сдержанности. На следующий день пассажирка мило улыбалась, раскланиваясь с новым шкипером. А на второй день – прислала горничную-мулатку с предложением выпить кофе на палубе после пятой полуденной склянки.
Чем они сейчас и занимались.
- Мой покойный супруг начинал капитаном торгового барка - рассказывала женщина. – И когда строили «Луизу-Марию», он настоял на том, чтобы она получила этот великолепный гардероб.
Греве кивнул. «Гардероб»  - парусная оснастка  «приза» - действительно внушал уважение.  «Луиза-Мария» гордо несла на трёх мачтах вооружение гафельной шхуны, и демонстрировала  отменные ходовые качества.
«…жаль было бы топить такую красоту…»
Женщина отхлебнула кофе из крошечной, полупрозрачного китайского фарфора, чашечке. Кофейный прибор – серебряная бульотка и вазочка с коричневым тростниковым сахаром – стояли на маленьком столике.   Он вместе с парой плетёных кресел устроился в тени кожуха вентилятора. Из широченного раструба доносился сдержанный гул. Котлы поддерживали давление, но машина не работала - «Луиза-Мария» и бегущий в её кильватере «Крейсер» экономили уголь.
-…муж задумывал «Луизу-Марию» как особое судно.  – продолжала меж тем Камилла. – Помнится, он говорил, что на её борту никогда не будет  кирпича, цемента, угля, железнодорожных шпал и рельсов, бочек с машинным маслом, деталей машин – всех этих необходимых, но унылых атрибутов цивилизации.
Не слишком разумно с точки зрения коммерции. – отозвался Греве. Беседа шла на английском языке – как и большинство флотских офицеров, барон владел им в совершенстве.
- Таков уж он был. Став  владельцем судоходной компании, Петер пользовался любым поводом, чтобы выйти в море. И в рейсах на «Луизе-Марии» он всегда брал грузы с налётом благородства: ценные сорта дерева, животных, хлопок, фрукты, пряности, ткани, почту…
- А как же с нынешним содержимым ваших трюмов?  Армейские винтовки с патронами – это, согласитесь, не похоже на рулоны шёлка и чёрное дерево!
- Мой супруг всегда был без ума от оружия. Он вложил немалую сумму в акции льежских оружейных мануфактур, а которых, кстати, и изготовлены эти винтовки. А его коллекция пистолетов и ружей соперничает даже с собранием короля Леопольда!
Барон покачал головой.
Но, мадам,  именно этот груз может стоить вашей компании прекрасного судна. Не жалеете?
- Что вы, Карл!  - женщина мило сморщила носик. - Это так увлекательно! Сидя в сонном Брюсселе, я бы никогда не испытала ничего подобного.
Лёгкий шквалик догнал «Луизу-Марию» с на-ветра полосой пенной ряби, сорвал с собеседницы шляпку – та покатилась по палубе. Втер растрепал каштановые волоса, уложенные в изысканную причёску, и Греве накрыло  взвил волной горько-пряного запаха.
«..сандаловое дерево? Похоже…»
Камилла ойкнула,  мулатка  - она дожидалась шагах в десяти от собеседников  – со всех ног кинулась догонять беглянку. И не успела -  шляпка подскочила, споткнувшись о шпигат, и скрылась за бортом.
-  Какая ты неуклюжая Лиззи! – женщина огорчённо всплеснула руками. Это была моя любимая шляпка… Простите, Карл, мне надо привести себя в порядок. Вы же видите…
Она провела рукой по волосам. Греве судорожно сглотнул. 
- Сожалею, мадам, о вашей утрате…
Камилла поднялась. Мулатка была уже рядом – она испуганно глядела то на госпожу, то на её собеседника.
- Вечером я пью у себя в каюте шоколад.  – сказала женщина.  - Если хотите, можете составить мне компанию. Я пришлю за вами Лиззи.
- В котором часу, мадам?
Как это у вас называется… женщина снова очаровательно сморщилась. Барон почувствовал, как его сердце пропустило удар. – После седьмой склянки, кажется?
- Семь-тридцать пополудни. Я буду ждать, мадам.
- Вот и чудесно, мон ами!
И упорхнула, оставив тонкий аромат сандалового дерева.

Отредактировано Ромей (20-08-2020 21:48:10)

Именно леера. В особенности - если судно грузопассажирское. Впрочем, на военных кораблях то же самое.

Отредактировано Ромей (20-08-2020 13:53:35)