Июль, 1878 года
Санкт-Петербург,
Екатерининская набережная
Ждать пришлось гораздо больше часа. Впрочем, другого чего Серёжа и не ждал - уважающая себя барышня непременно опоздает на свидание, да ещё и назначенное столь произвольным способом. Нет, чтобы прийти самому, с букетом, приобретённом в хорошей цветочной лавке! Тогда, конечно, тоже придётся подождать, всякой приличной девушке нужно время, и немалое на сборы – и время немалое. Но в три четверти часа, пожалуй, можно было бы и уложиться…
Букет, правда, был – Серёжа предусмотрительно приобрёл его у девчонки-цветочницы, устроившейся со своей корзинкой на противоположной стороне Невского, напротив Казанского собора. И прохаживался весь час, заложив букет за спину и страдая от нелепости своего положения Ему казалось, что взгляды прохожих обращены на него, и во всяких глазах угадывал сочувственную насмешку: «что, братец, ждёшь? Ну жди –жди, то ли ещё будет…
Нина подъехала, когда часы на углу показывали без четверти пять. Солнечно улыбнулась жениху, спрятала на миг лицо в лепестках цветов – Серёжу захлестнуло волной аромата – и торопливо продела руку в шёлковой бежевой перчатке в его локоть: «Куда пойдём, друг мой?»
- Спозвольте пройтить, вашбродие! – раздалось из-за спины. Юноша обернулся – торопливо посторонился, пропуская двоих заляпанных извёсткой мастеровых, торопившихся с охапкой инструментов своего ремесла к давешней тумбе на углу. Тот, что шёл шёл впереди, поставил на тротуар ведёрко с кистями и принялся сдирать с тумбы прикрывающие её рогожи. Второй, высокий, с нелепыми журавлиными ногами, волокущий лестницу-стремянку, едва не задел прохожего – полного усатого господина в рединготе и чёрной, как сажа, шляпе-котелке. Тот попятился, пробурчал брюзгливо: «Развели безобразие а ведь тут государь император ездит! И куда только смотрят градоначальник с полицмейстером? И в подтверждение своих слов махнул рукой вдоль Екатерининской набережной.
Серёжа повернулся – со стороны Конюшенной площади действительно приближался царский кортеж. Это был так называемый малый выезд - шестёрка лейб-конвойцев и закрытый возок. Городовые уже суетились, расчищая дорогу, взлетали зонтики, шляпки, картузы, неслись радостные крики. Серёжа собрался, было, увлечь спутницу в сторону, освобождая проезд - и встретился взглядом с долговязым мастеровым.
Он узнал его сразу – тот самый наглец из трактира на Измайловских линиях, заподозривший в Серёже филёра; негодяй, осмелившийся нагрубить Нине в гельсингфорсской кофейне и потом едва-едва не сцепившийся с Серёжей в поединке в заснеженной подворотне.
Но что он делает здесь, в фартуке мастерового? Почему сменил тросточку (ту самую, скрывающую длинный клинок) на верёрко с извёсткой и стремянку? Серёжа оглянулся на спутницу. Лицо Нины вдруг заострилось, сделалось жёстким – она тоже узнала недоброго знакомого.
Кортеж, тем временем, приближался. Господин, возмущавшийся беспорядком, устроенным мастеровыми, бочком попятился чугунному парапету - рука приподнимает в приветственном жесте котелок, круглая, усатая физиономия расплывается в приветственной улыбке. Рядом городовой – одной рукой он берёт под козырёк, другой задвигает за спину не в меру шустрого сорванца в гимназической рубахе. Конвойцы по двое поворачивают, огибая тумбу, ещё миг - и копыта гнедых коней зацокают по брусчатке Невского.
Долговязый студент – это он, конечно, сомнений быть не может – замер в несколько неестественной позе, будто перекошенный на левый бок. Глаза прикованы к Серёже, губы что-то неслышно шепчут. Вот он попятился, бросил взгляд на к царский возок – и неожиданно пустился наутёк, оскальзываясь на своих журавлиных ногах. Стремянка со стуком полетела в сторону, задребезжало, расплёскивая по мостовой здоровенную белую кляксу, ведёрко с извёсткой.
Позже, когда Серёжу подробно расспрашивали о трагических обстоятельствах этого дня, он так и не смог ответить: почему он заорал во весь голос: «Держи! А ну, стой, каналья!» и кинулся следом. В спину ему ввинтился свисток не растерявшегося городового, тревожные крики столпившихся обывателей, злобный визг конвойских жеребцов. От раскуроченной тумбы змеится, разматываясь из кармана «студента», тонкая бечёвка, из тех, какой в приличных лавках завязывают пакеты с покупками. Вот она размоталась до конца, натянулась, и…
Отредактировано Ромей (14-08-2020 13:03:38)