Ну это я по колхозному. Следственная бригада – разве так нельзя в просторечии брякнуть?

Я понимаю, что в коротком рассказе всё полностью и подробно не опишешь, но про машину было:

Машину он оставил на служебной автостоянке, не хватало колесо о ржавую арматурину пропороть.

С ней, конечно, по-другому бы всё пошло. Машина ведь тоже может выступить в роли свидетеля, пусть и безмолвного.

Я имею в виду усиленный режим. Не знаю, как правильно назвать. Вводится типа Чрезвычайного положения, появляется оперативный штаб именно по этому делу и как я понимаю, это уже должно накладывать определённые ограничения в принятии личных решений.
Т.е. опер возможно о всех, даже не самых важных на его взгляд событиях, обязан сразу докладывать… а не жевать это в голове несколько дней, как обычно. Т.е. инструкцией возможны ограничения в принятии решений – сразу обязан доложить и большие головы пусть дальше думают?
Он ведь хотел это сразу сделать… но связи в низине не было, а потом передумал, решил сам проводить девушку до дома.
Я подстраховался, всё же мистика присутствует… но интересно может сотрудник в таком случае всё же принять личное решение. Или он не станет такое делать. Написать-то можно, но может стоит обосновать это подробнее.
Во многих книгах есть такой штамп. Всех предупреждают, чтобы при встрече с главбандитом не лезли, а сразу доклад, но вся литературно-милицейская массовка чохом, как бараны лезут… и их убивают. То ли это для остросюжетности, то ли всем реально плевать на такие указания. Такое может знать только реально побывший в шкуре оперативника.
Есть категория приказов не выполнить которые – себе дороже. А есть – не спеши с утра отменят, или не спеши про них уже забыли.

Этот момент я не учёл. Он же действительно должен был сразу подумать о том, чего именно ожидать в такой ситуации, чего опасться. Глуповато без этих мыслей выглядят его дальнейшие действия, как у робота. Подумаю, как это исправить. Спасибо.
С выкладкой окончания рассказа опять мне подождать придётся.

Я не знаю, как на форуме с пометкой 18+?
Как таковой, в литературном смысле, эротики в рассказе нет, скорее это естественная физиология с учётом гендерных взглядов…

Константин быстро выпрямился. Подушечка большого пальца машинально скользнула по предохранителю – выключен. Заросли кустов были совсем недалеко, а он так подставился, пригнувшись к земле. Если бы оттуда выскочил кто-нибудь… мог бы и не успеть.
Кто там может быть? В переодетого в собачью шкуру человека он не поверил. У страха, глаза иногда зашкаливают все мыслимые пределы… А что это могло быть? Человек с огромной собакой?.. И ведь на глюк не спишешь. Сильная и крупная собака с разодранным горлом, так и осталась лежать на той поляне. Может курнула чего… так не похожа. Наркотическое опьянение он бы вычислил сразу. Ну может, если остаточное… 
А человек похоже всё-таки был. Но не сам же он перегрыз горло собаке. Чувствуя, как нить рассуждений запутывается всё больше, Константин тряхнул головой. От же бля-а… но почему он босиком? Может действительно умалишённый. Нужно будет завтра пробить по областным клиникам – есть ли на примете буйнопомешанные собаководы. 
Медленно, стараясь не поворачиваться спиной к глухо шелестящим веткам, он пятясь выбрался на тропинку к девушке. Та, плотно обхватившись руками, мелко дрожала.
– Что ты там увидел? Не ходи туда больше! – голос был уже на гране истерики и капитан, придав лицу безразличное выражение поспешил успокоить её.
– Там никого нет…
Тамара, не слушая, прижалась к нему:
– Не отходи от меня, пожалуйста! Я очень боюсь, – и Константин ощутил её тело, жгущее жаром даже через платье.
«Она без лифчика…» – полуобнимая девушку, он словно невзначай уже несколько раз коснулся груди, бесстыдно вывалившейся из прорехи платья. Не в силах убрать ладонь, он нашёл её губы и судорожные всхлипывания перешли в лёгкий шёпот.
– Не уходи больше… не оставляй… одну…
А потом и совсем затихли.
     Он уже беззастенчиво мял её внушительную грудь, теребил, перебирая между пальцев быстро отвердевший сосок. Губы её совсем ещё безвольные, но уже необыкновенно сладкие легко раскрылись, и только тихий треск за спиной, шагах в десяти, как раз за тем кустом, где капитан только что видел чужой след, выдернул его из этой убаюкивающей истомы.
Отодвинув тихо всхлипнувшую женщину, он вгляделся в темноту и опять ничего не увидев, настойчиво потянул за собой обессиленную руку Тамары.
– Пойдём отсюда.
– Ты не бросишь меня?..
– Нет. Сейчас я отведу тебя домой, а утром вернусь… – но он сам уже не верил своим словам. Оставлять её даже на несколько часов не хотелось. Ничего дома за ночь не случится. Днём позвонит жене и всё объяснит, насчёт введения особого положения. Даже недавно ещё такая желанная блондинка Ирочка отодвинулась куда-то в тень. Тёплая, мягкая и одновременно тяжёлая грудь грела его пальцы, которые он якобы невзначай запустил в длинную прореху на боку.
– Не бойся. Я же рядом. С тобой ничего больше не случится.
– Скажи мне правду. Что ты там увидел? Он идёт за нами?..
Тамара словно не чувствовала жадных пальцев на опять обнажившейся груди. И это таило в себе определённый намёк, придавая этим любознательным пальцам всё большую смелость.
– Если ты оставишь меня, он опять нападёт. Я это знаю…
– Не оставлю, не оставлю. Не переживай, – уткнувшись носом в волосы, вдыхая их лесной запах, он не сводил глаз с опасной стороны и уже понимал, что домой он сегодня точно не попадёт. И дело тут не только в смертельной опасности, угрожавшей этой доверившейся ему молодой женщине. Рука его от груди спустилась ниже и уже почувствовала её упругий, по-спортивному накаченный гладкий живот, и пелена дикого желания опять начала туманить взор.
     Оторвался он от неё с огромным трудом. Ветер усилился и деревья с кустами громко зашелестели необлетевшими листьями, скрывая остальные звуки. Несколько раз скрипнул какой-то иссохший ствол и это привело расслабившегося полицейского в чувство. Константин сам поправил на девушке сбившееся под его руками платье, и прикрыл, быстро покрывшуюся мурашками грудь.
– Идём. Нам нужно выбраться с этого оврага на свет и сообщить дежурному, а там поговорим, что делать дальше.
– Ты останешься со мной?! – в голосе Тамары звучал такой неприкрытый страх, что капитан интуитивно принял мужественную почти ковбойскую стойку, и едва по-киношному не передёрнул затвор.
– Решим… если нам всё равно возвращаться сюда утром, то было бы логичным держаться до этого времени вместе.
Он иногда оборачивался, но ничего опасного не заметил. А когда захламлённый пустырь кончился и впереди появилась освещённая улица, поднял флажок предохранителя и убрал пистолет в кобуру.
Тамара тоже перестала дрожать и ежеминутно оглядываться. Довольно толково она объяснила, как пройти к её дому, и вскоре они подошли к району частной застройки.
– У тебя свой дом?
– Достался от тёти. Теперь вот жду, когда снесут и разменяют на квартиру в новостройке.
– Ну, это может быть ещё нескоро. Сначала, я слышал, собираются застраивать противоположную часть пустыря.
     Они свернули на узкую длинную улицу. Единственный фонарь освещал её лишь в самом начале. Хотя полной темноты здесь не было. Свет из окон, в основном одноэтажных домов всё равно пробивался даже через высокие заборы. А уж если попадались освещённые вторые этажи, то по хорошо утрамбованной щебёночной дороге идти становилось совсем удобно.
– Тебе не страшно здесь жить одной?
Тамара повернула голову, и он увидел её настороженные глаза.
– Вообще-то есть немного. А почему ты спрашиваешь?
После лесных, вполне себе откровенных переживаний, они, как-то не сговариваясь, незаметно перешли «на ты».
– Ты думаешь он может выследить меня и здесь? – в женский голос опять вернулся страх, и Константин поспешил успокоить новую знакомую.
– Ну сегодня ты можешь не бояться. А утром подумаем, что можно сделать, чтобы обезопасить дом. Может на крайний случай поселишься на пару недель в наше общежитие… пока объявлен… – он едва успел прикусить язык. – Если не против, конечно.
     По тому, как быстро она кивнула, капитан понял, что серьёзно разговаривать нужно будет с утра, сейчас, она согласна на всё. Жаль он, сейчас, не может отвести её к себе домой. Хотел же Таньку отправить к матери… Кроме того, идти ей, даже поздно вечером, по центральным улицам города в таком виде будет не лучшим решением. Своенравная грудь в очередной раз нашла дорогу наружу, и победно белела в полумраке пустынной улицы. Костя едва удержался, чтобы не заправить её обратно. Захотелось опять почувствовать эту ни с чем не сравнимую податливую тяжесть.
– Пришли – тихий голос вырвал капитана из плена сладких мечтаний, и он увидел большие двустворчатые ворота с прорезанной узкой калиткой.
– У тебя есть машина?
В ответ Тамара зябко поёжилась, видимо прохлада близкой ночи добралась и до неё.
– У тётки была. У меня нет водительских прав.
– Ну с этим я помогу, проблем не будет – Константин аккуратно коснулся её повреждённой руки – не болит? Давай ключи, я открою.
– Не надо. Мне уже легче. Ты на всякий случай поглядывай вокруг. Мне что-то опять страшно становится. Будто смотрит кто-то...
– Откуда смотрит?
– Не знаю! Не могу понять. Смотрит и всё.
Наконец замок щёлкнул и не тратя лишнего времени они оба оказались на выложенной плиткой площадке, перед небольшим одноэтажным домиком. В маленьком мансардном окошке едва заметно теплился огонёк. Рука полицейского потянулась к кобуре.
– Тебя ждёт кто-то?
– В смысле?.. – но по направлению его взгляда Тамара тут же поняла в чём дело, – нет, это ночничок… светодиодик. Я его никогда там не выключаю. А то страшно подниматься в полную темноту.
     Очень скоро щёлкнули замки и в дверях дома. Тамара попыталась заглянуть в приоткрывшуюся щель, но Константин плечом отодвинул её и зашёл первым. Воздух в миниатюрной прихожей был свежим и это сразу не понравилось сыщику. Значит форточки оставлены для проветривания. Только вот насколько они маленькие, чтобы в них невозможно было пролезть, или просунуть руку с петлёй, чтобы дотянуться до оконной задвижки?
     Тамара уже стояла рядом, захлопнув за собой наружную дверь. Это правильно… важно сразу обезопасить себя от возможного нападения с тыла. Что-то свербило в груди, что-то очень не нравилось ему в этой ситуации. Только вот что?
– Оставайся здесь, я осмотрю дом – слова слишком зловеще прозвучали в сгустившейся тишине, и не сразу дождавшись подтверждающего кивка, Константин медленно двинулся вперёд.
     Прямую деревянную лестницу ведущую в полуподвал, с закрытой дверью внизу, он пока решил проигнорировать. Подвинув небольшое, но увесистое креслице, спустил пару ножек на одну ступеньку. Теперь быстро и тем более бесшумно, оттуда не выскочить. Нащупав в обычном месте выключатель включил свет. Оглянулся. Тамара вжавшись в самый угол прямо в одёжном шкафу со сдвинутыми панелями, следила за ним широко раскрытыми глазами. Капитан подбадривающе улыбнулся и резким движением распахнул дверь в следующую комнату.
     Это оказалось кухней. Открытое верхнее окошко было затянуто неповреждённой малярийной сеткой. Никакая собака, даже в человечьем обличье не сможет пролезть, не изорвав её. На всякий случай прикрыв створку он двинулся дальше.
     Большая свободная от мебели гостиная… такое же окошко, и дальше небольшая спаленка. На всякий случай полицейский заглянул под низкую кровать. А что, паранойю без особой нужды тоже обижать не стоит… щемящее чувство неосознанного страха не уходило. Чтобы подбодрить себя он опробовал на прочность кроватную пружину. Похоже будет поскрипывать… Он в предвкушении улыбнулся. Скрип это не страшно, до ближайшего забора на соседний участок не меньше десяти метров. Да он не особо против, если кто будет и подслушивать. Пусть завидуют, только молча и на расстоянии…
     В углу гостиной комнаты узенькая лестница уходила в потолок. Видимо там и была та самая ужасная мансарда. Не убирая пистолет, Константин поднялся туда. Дверной проём нараспашку и ночник действительно горел. Он даже не стал включать большое освещение. Спрятаться там было негде даже кошке, не то что большой собаке.
– Ну что мой спаситель. Можно уже заходить? – хозяйка дома ещё теснилась в узкой прихожей и лицо её по-прежнему оставалось напряжённым, но в голосе Тамары уже появились шутливые нотки, и это немало обрадовало полицейского офицера. Тяжких рыданий ночью, похоже, не будет. Он подмигнул ей, и широким рыцарским жестом указал на раскрытую дверь в комнату.
– Прошу, Вас, мадам! А там что? – он небрежно ткнул пистолетом в сторону подвальной лестнице и заметил, как при виде оружия тень недавних воспоминаний, легла на повеселевшее было лицо.
– Там ванная, и уголок с будуарчиком одинокой неустроенной женщины. Проходи туда. Я сейчас тоже спущусь. Рвань только эту в мусорку отправлю.
     Туалетная комната поразила его. Огромная никелированная ванна блестела голубоватой сталью посреди просторного помещения. Слева большая открытая вешалка с аккуратно расправленными вечерними платьями. Пронизанные люрексом корсеты маняще и обещающе светились в полумраке.
     Дальше трюмо с креслом и раскрытыми зеркалами, в которые Константин увидел свои заляпанные подсохшей лесной грязью ноги. Вдоль противоположной стенки стоял длинный такой же, как и ванна сияющий разновысокий металлический стол, с кранами и углублениями, возможно для мытья рук и ног… А чуть в стороне, совсем по царски, сиял хромированными боками странно высокий унитаз. Бесстыдно задранная крышка открывала любопытному взору непонятное устройство, явно с какой-то женской примочкой…
     Всё это дышало такой откровенной физиологией, что даже полицейскому, повидавшему на своём веку множество самых тайных и интимных мест, стало неловко. Он помнил их обитательниц, разных героинь своих коротких романов – развратниц, и скромниц, которые потом могли дать изрядной форы первым. Он брал их там, где подворачивался случай, и был уверен, что удивить его больше ничем нельзя… Но теперь чувствовал себя так, будто его прилюдно застукали за тайным подглядыванием у стены работающего женского туалета.
     Сзади раздался шорох и смущённый полицейский оглянулся. В дверях стояла голая Тамара с такой обворожительной улыбкой, что у него засосало в животе. Чёрные волосы блестящими волнами опускались на круглые, идеальной формы плечи, а кожа была настолько белой, что казалось светилась изнутри. Какая же она необыкновенная...
     Он сделал к ней неловкий шаг, но девушка отстраняюще выставила вперёд здоровую руку. Вторая была туго забинтована в повреждённом предплечье и уже затянута блестящей плёнкой.
– Сначала разденься. После этого грязного леса нам обоим необходимо выкупаться.
Обойдя его, она открыла оба крана и нагнулась, чтобы вставить пробку… тщательно выбритая промежность, напоминающая крупный спелый абрикос, оказалась на виду, и у Константина поплыло перед глазами.
     Он не удержался и положил руки на лоснящиеся под неяркой лампой бёдра. Девушка замерла в неудобном положении, давая возможность мужским рукам прогуляться по её самым сокровенным местам. И только через минуту выпрямилась.
– Ты так одетым и полезешь в ванную? И убери, наконец, этот твой ужасный пистолет… дом заперт, нам сейчас никто не угрожает.
Дождавшись, когда следом за пиджаком и кобурой, повисшей на тонких ремнях, на вешалку возле двери отправилась и рубашка, Тамара сама подошла к нему. Уже расстёгнутый брючный ремень позволил ей запустить под него руку, и Константин почувствовал такое напряжение, что ухватился за тонкое запястье и с силой прижал любопытную ладонь к вспотевшему животу.
– Не спеши. Я хочу ещё на тебя посмотреть…
Девушка попятилась к ванной, притягивая его за собой, на более освещённое место.
– Смотри сколько хочешь. Мне не жалко.
Было на удивление тихо и лишь в чёрное зарешеченное окно безмолвно подглядывала за ними полная и одинокая луна…
     Константин, старательно унимая рвущееся наружу сердце, втянул её мягкие и податливые губы в свои. И сразу, как тогда в лесу, ощутил их необыкновенную сладость, подчёркнутую терпким вкусом собственного желания. Маленький горячий язычок несмело ткнулся ему в зубы, перебрался ниже, забираясь ещё дальше в самый уголок, заставляя зайтись в нервном тике кожу на щеке…
     И словно что-то чужое распухло у него во рту, и он не сразу понял, откуда оно появилось. Женский язык неожиданно вырос в размерах и протолкнув слабое сопротивление гортани устремился по пищеводу прямо в желудок. В груди всё быстро онемело, сказать он уже ничего не мог и вдруг понял, что руки ему больше не подчиняются. И от этого ему стало так хорошо и спокойно, что он готов был радостно рассмеяться. Если бы смог…
     Сколько длилась эта бессильная эйфория Костик не понял. Лишь, когда натешившаяся Тамара развернулась и толкнула его в ванную, уже до половины наполнившуюся горячей водой, разум вернулся к нему. Лицо девушки, словно в замедленной съёмке, приблизилось к нему. Длинный язык извивался, как толстая розовая змея, и легко коснувшись черной пряди волос, отбросил её с прищуренного глаза.
– Вот теперь ты мой. И торопиться я, как ты и просил, не буду.
– Та… – он с большим трудом сглотнул кусок царапающего горло комка, – …ма-ра… что ты… де…
Челюсть девушки уже необъяснимым образом выдвинулась вперёд, змеевидный отросток висел чуть ли не до груди, но это не помешало оторопевшему Константину понять, что она улыбается. Запоздалая мысль прошила голову, а ведь дежурному он так и не сообщил…
– Правильно, я Мара. Догадался всё же, или это мысли твои заплетаются от страха?
     Достав откуда-то снизу большой широкий кухонный нож, девушка подскочила к нему и одним быстрым движением вспорола на животе футболку. Сорвавшуюся капельку крови ловко подцепил извивающийся язык, и она прижмурилась от удовольствия.
– Хорошо, что ты сегодня не пил. Иногда встречаются такие козлы… А ты сильный, сложно такого подчинить, пришлось помучиться… – поочерёдно поднимая ему ноги, она срезала штанины брюк.
– Ничего, тем вкуснее будет…
С ремнём и поясом ей пришлось повозиться, но особенно это её не обескуражило. Скоро куски брюк улеглись на забрызганный водой пол. Оттянув кожу, она одним движением срезала расправившуюся в тепле мошонку, и натекающая вода тут же окрасилась розовым.
– Это чуть позже, на сладкое – она длинно и с удовольствием лизнула окровавленную добычу и отвернувшись, аккуратно положила на блестящий столик.
     Какая-то безразличная истома охватила всё тело, и капитан Семашко равнодушно смотрел на недавнюю красавицу Тамару, им самим же… с большим опозданием, названную Марой. Она резким движением смахнула с головы парик, и теперь медленно превращалась в голую женщину с лицом лысой, и отнюдь, недоброй собаки.
– Или ты ещё ничего не понял? Дурашка. Горяченькое люби-ишь… Как же ле-егко вас лов-ви-ить коз-с-лло-овфф оза-або-оче-н-н-ы-ых… – челюсти совсем по собачьи вытянулись вперёд, а язык, оставшийся всё таким же длинным, мягко извиваясь, свесился в бок. Слова превратились в бессвязные шепелявые звуки и Константин, не чувствуя боли, увидел, как первый вырванный с кожей и кровью кусок его ноги, исчез в зубастой пасти…
     А за окном совсем по-зимнему завыл ветер. И вместе с пришедшим холодом, ночь, воспрявшая от этой долгожданной помощи, сомкнула, наконец, над засыпающим городом свои беспросветные чёрные объятья.

***

     Подполковник Свиридов медленно шёл по усыпанной стеклом и мелким строительным мусором тропинке. Небо давно уже почернело, вот-вот должна будет выглянуть Луна. Подполковник с неудовольствием взглянул на часы. Проверить ещё одну тропинку из проложенных местными собаководами, и пора домой. Всю прошедшую неделю провёл, как на ушах. Жене удалось лишь пару раз позвонить. Вот и сегодня, ушёл, что называется пораньше...
     Он уже второй час пытался воссоздать маршрут исчезнувшего несколько дней назад капитана Семашко. Незаслуженный, как он считал, строгий выговор с занесением горячил молодую ещё кровь офицера. Костик… Костик… как же ты подставился так, не вовремя. Освобождающееся в областном Управление место начальника розыска, теперь точно проплывёт мимо. И в сравнении с этим вселенским, по личным его меркам, событием, сама судьба подчинённого отходила, как бы на второй план.
     Но молодого парня было всё же искренне жаль, и подполковник Свиридов с завидным упорством пытался найти хоть какие-то следы. Майор Злобин, вместо со стажёром Смурным, вчера и сегодня днём уже были здесь, и докладная о результатах поиска, вернее об их отсутствии, так и осталась лежать на служебном столе. Отработан ещё один, можно сказать последний, перспективный район возможного исчезновения сотрудника. К утренней сводке придётся расписаться в собственном бессилии. Но старое правило, доставшееся по наследству от прежних учителей, никто не отменял – хочешь сделать хорошо, сделай сам… И умудрённый жизненным опытом полицейский, теперь упрямо пытался сам вычислить логический след в возможных поступках пропавшего капитана. И место это ему не нравилось. Вряд ли капитан в темноте сунулся бы сюда, но проверить стоило, пока ещё не совсем наступила ночь.
     Тропинка вильнула в сторону и сразу за кустом устремилась вниз. А ведь это тот самый овраг, где месяц назад был найден один из контейнеров с человеческими останками. Свиридов достал фонарь и внимательно разглядывал вытоптанную сотнями ног землю. Может здесь где-то прячется и нужный ему след…
     Нехорошим предчувствием, будто влажным тополиным листом прошлось что-то по лицу. Вроде и ветра нет, и дождём не пахло уже несколько дней в это припозднившееся бабье лето. Но незаменимое шестое чувство профессионального сыскаря вдруг замерло, а в сильной широкой груди всё напряглось, как при виде давно и безрезультатно разыскиваемого преступника.
– Помогите!.. – сдавленный женский крик прозвучал за кустами совсем рядом, и рука подполковника сама нырнула под отворот костюма…

13 октября 2020.

Отредактировано Сергей Стэн (07-02-2021 18:34:01)