VIII

Безлунные ночи в Палестине черны, хоть глаз выколи – несмотря на россыпи крупных звёзд. Обитатели городка эль-Керем, по большей части, христиане, давно уже спят, даже собаки не гавкают – тишина, благодать, покой! А вот мне никак не спится: уже час, как сижу на подоконнике у распахнутого настежь окошка, выходящего всё на ту же площадь и бездумно пялюсь на россыпи крупных южных звёзд над шпилем церкви монастыря Сестёр Сиона. Вот так же, наверное, сияли они над козьими стадами, которые гуртовали на ночь ветхозаветные пастыри. Или над шлемами римских легионеров, марширующим по дорогам Иудеи по ночной прохладце. А однажды засияла среди ниж Вифлеемская звезда, призывая волхвов в один покосившийся амбар близ города Вифлеема.
Я помотал головой – очарование ночи развеялось.
…Может, если хорошенько замёрзнуть на ночной прохладце – потянет-таки в постель? Хотя - откуда прохлада здесь, в святой Земле, хотя бы и под конец ноября?..
Позади зашуршало. Я обернулся - Татьяна.
- Тоже не спится?
Он пододвинула к окошку стул и уселась, сложив руки на коленях, едва прикрытых курткой, накинутой поверх ночной рубашки. На меня – ноль внимания.
Куртки цвета песчаного хаки, как и прочие обновки, выдержанные в британском колониальном стиле, мы приобрели вчера утром в магазинчике готового платья на другой стороне площади. Я не удержался и кроме бриджей, френча и рубашки с накладными карманами, высоких башмаков и фасонистых, твёрдых, как дерево, краг (здесь такие обожают носить шоферы) купил ещё и пробковый тропический шлем. К нему бы ещё стек под мышку кобуру с револьвером на пояс  – и пожалте, готов носитель «Бремени Белого Человека».
Впрочем, «браунинг» тоже пойдёт. С вечера я тщательно его вычистил – неизвестно, что за стволы притащит завтра прыгун, свой, он как-то надёжнее…
- Тоскуешь по своей Елене Андреевне? – спросила Татьяна.
… вот тебе раз! Лучше б уж молчала, в самом деле…»
- Тебе-то что за забота? – я поспешно нацепил на физиономию гримасу удивления. -  Да и ерунда это всё, с чего мне о ней тосковать?
- Так-таки и ерунда? – моя собеседница прищурилась. – думаешь, не знаю, что ты в Харькове, когда мы в аэроклуб ездили, каждую ночь к ней удирал? А  потом, уже в коммуне, запирались у неё в комнате и ворковали, как два голубка…
- И кто ещё… заметил? – я сделал жалкую попытку выдержать фасон. Девушка усмехнулась.
- Не бойся, кому не надо – те не заметили. Только мне не ври, больше, хорошо? Тем более, что врать ты всё равно не умеешь.
… а вот сейчас было обидно! Заявить мужику с полусотней прожитых лет за плечами, что он не в состоянии навешать лапшу на уши какой-то соплячке? Или прав Горбатый из известного советского сериала: «баба – она сердцем чует…»
- Кстати, если ты думаешь, что твоя ненаглядная из-за тебя, такого неотразимого, потеряла голову - то это зря.
…о как! Сцена ревности развивается согласно канонам жанра. Очередной этап – очернить соперницу, обвинив её в корыстных (или ещё каких-нибудь, столь же далёких от романтики) мотивах? Интересно, интересно…
Это ты о чём? – я сделал удивлённые глаза.
- А о том, что у неё тоже есть «особые способности», только гораздо слабее.
…А вот это действительно сюрприз…
- Она что, тоже ходит с прутиками?..
Татьяна дёрнула плечиком – ну в точности, как кошка, которая чем-то недовольна.
Понятия не имею, что у неё за способности. Я могу только чувствовать что-то типа порождаемой ими ауры. У Марка чувствую, у Егора. У неё тоже была – сначала слабенькая, едва уловимая, а потом она как бы… - девушка неопределённо покрутила в воздухе пальцами, - разбухала, что ли? И так быстро, что под конец почти сравнялась с моей. 
- И ты решила, что она спа… э-э-э… встречалась со мной, чтобы её усилить? Ну, как я усиливаю эффект ваших способностей на тренировках?
- А зачем же ещё? – она снова пожала плечами. - И заметь, ей это удалось.
- Но ведь и у других были свои опекунши, и у вас с Марком тоже!
- Ну… они ведь своё дело тоже делали: беседовали с нами, изучали реакции, следили, чтобы мы не перенапряглись на тренировках. А может, их и нарочно подсунули, чтобы никто не заподозрил насчёт твоей драгоценной Елены Андреевны. Как маскировка, понимаешь?
Понимать-то я понимаю. - я покачал головой. – Не укладывается что-то, не лезет в ум. Слушай, а Марк тоже в курсе?
- А ты так думал? – новая усмешка, на этот раз с тенью сочувствия. – Он не хуже моего умеет ощущать ауры. Даже, пожалуй, лучше – его же специально на это натаскивают. То, что он неприятеля может чувствовать через стенку, или там за углом – это ведь из той же области, «телепатия» называется.
- Это я и сам знаю. – я стукнул кулаком по колену. – А Марк – ну, хорош гусь! Нет, чтобы предупредить! Друг, называется…
Я предлагала. Он говорит, что не хочет причинять тебе боль. Что у тебя с ней всё всерьёз, и ты не поверишь, только разозлишься или вообще с ним рассоришься…
…нет, ну точно детский сад! «У тебя с ней всерьёз…» «рассоришься…» хотя – а я чего хотел? Молодость склонна к простым объяснениям и столь же простым решениям. Это я, старый циник, боюсь поверить естественным человеческим побуждениям, во всём ищу скрытый смысл…
Она встала, одёрнула куртку.
- Пойду-ка я спать, засиделись мы…
Она вдруг оказалась почти вплотную – аромат девичьего тела окутал меня, как влажная, горячая пелена. Узкая ладошка легла мне на голову, взъерошила волосы.
- Лёш… ты не переживай так, ладно? Всё будет хорошо… потом.
И упорхнула, прежде чем я успел открыть рот.

Татьяна хранила свои рабочие инструменты в большом плоском кожаном несессере – помнится, она купила его в Харькове, на барахолке, во время первого нашего визита в аэроклуб. По мне, к ивовым прутикам, которые руки старой цыганки старательно обмотали разноцветными шерстяными нитками, куда боле стильно смотрелись бы в ящичке из полированного ореха, лежащими в углублениях, выдавленных в зелёном бархате. И чтоб обязательно какая-нибудь дополнительная приспособа в отдельном гнезде – скажем, точёные деревянные рукоятки или пузырёк с особой жидкостью для очистки этих самых шерстинок.
Но – чего нет, того нет. Пусть будет несессер, лишь бы бесценные «искалки» не сломались в дороге.
Мои сборы были куда скромнее. «Браунинг» за пояс, запасную обойму в боковой карман френча, финку заткнуть за крагу на правой ноге, так, чтобы извлечь её можно было двумя пальцами – и вперёд, к грядущим победам!
«Прыгун» ждал нас, как и обещал, на площади перед собором. Вчера я ничего не стал рассказывать его супруге о своих, и теперь он жаждал объяснений: «я за вас отвечаю, молодые люди, и имею право знать!..» А вот обломись, дядя – это не мы поступили в твоё распоряжение, а ровно наоборот. Ты, конечно, знаешь тут каждую собаку и вообще, давно освоился и вжился в обстановку – только не это нам сейчас нужно. Знай, крути баранку и жди указаний.
…Кстати, об указаниях…
- Оружие приготовили? – спросил я. Вместо ответа «Прыгун» протянул мне металлически звякнувший свёрток. Я развернул тряпицу и удовлетворённо поцокал языком.
Что ж, в оружии он разбирается, не отнять. Три «люгера» Р08, причём один – с удлинённым стволом, так называемая «морская» модель.  Отличные пушки, точные, убойные – недаром гражданские модели «Парабеллумов» ещё до Великой Войны рекламировали, как запасное оружие охотника на крупную дичь, из которого при нужде и волка можно завалить, и даже матёрого секача…
- Вот запасные магазина, по две штуки на ствол. – он протянул мне свёрток поменьше. – Хватит?
- По двадцать семь маслят – должно хватить. – Я нарочно изображал браваду, чтобы загнать поглубже навязчивое предчувствие беды, не отпускавшее меня со вчерашнего вечера. В другой ситуации операцию следовало бы отменить, но какая-то другая извилина моей интуиции прямо-таки вопила, что время вот-вот выйдет. Если уже не вышло.
- Должно хватить. – повторил я - Надеюсь, они нам вообще не понадобятся, вы же понимаете…
- Понимаю. – он кивнул головой. В Иерусалиме в последнее время неспокойно.
Я протёр «люгер» тряпицей и засунул за пояс рядом с браунингом. Сразу стало неудобно. оставшиеся два пистолета я передал на заднее сиденье, Марку и Татьяне. Туда де отправились и четыре дополнительных магазина.
Для дележа арсенала мы остановились, отъехав от Эль-Керема примерно на полмили. Часы на моём запястье показывали половину седьмого утра – группа отправилась «на дело» даже не позавтракав, ограничились парой чашечек кофе. На этом настояла Татьяна, сославшись на то, что их с Марком паранормальные способности проявляются ярче на фоне лёгкого голода. Я, понятное дело, не возражал, и даже отказался из солидарности от своего законного бутерброда с колбасой.
А всё же – с чего это меня так нещадно колбасит? Вон, даже ладони вспотели от волнения, хотя мы ещё даже не въехали в город! Точно, надо приводить нервы в порядок. Вот закончим с этим гнилым делом, и непременно займусь: выпрошу у Барченко путёвку на Минеральные Воды - благо,  из Харькова туда два раза в неделю летает пассажирский «Юнкерс» «Воздухпути». Нет, лучше две путёвки – себе и Татьяне. Отдохнём на этом парадном советском курорте для совслужащих средней руки, работников культуры и передовиков производства, подлечим сероводородной вонючей водичкой нервишки, вконец  разболтанные на службе мировой революции, заодно и отношения наладим…
…нет, это «ж-ж-ж» точно неспроста. Почему меня так трясёт, а?..

IХ
На этот раз Яшу накрыло в лифте. Мгновенная чёрная вспышка в глазах, и вот он уже на узкой улочке еврейского квартала Иерусалима – стоит перед автомобилем с откинутым тентом, водитель навалился на руль и страшно хрипит. Рука – его, Яшина рука! – хватает беднягу за плечо, тянет, тело откидывается на спинку сиденья, так, что становится видны залитая кровью рубашка под расстёгнутым пиджаком, знакомое еврейское лицо и страшный разрез от уха до уха, из которого продолжает толчками выплёскиваться кровь. Да это же «Прыгун», его собственный агент, сидит, мертвее мёртвого, в своей машине. И удар знакомый так, одним движением кривого арабского кинжала-джамбии перехватили горло несчастному ребе Бен-Циону.
А вот и сами арабы – поднимаются по узкой лестнице в доме ребе, все вооружены до зубов.  Так, наверное, выглядели погромщики, от которых он когда-то не успел спасти ребе Бен-Циона. Тот, в чьем сознании оказался Яша,  идёт вместе с ними. Снова видна его рука – нет, не его, а чужая,  рука молодого человека с гладкой, неестественно бледной кожей, на которой отчётливо выделяются редкие рыжие волоски и россыпи веснушек – рука этот сжимает большой автоматический пистолет незнакомой системы.  Вот незнакомец прижимается к стене, пропуская вперёд себя о лестнице ещё одного сына пустыни, вооружённого револьвером с длинным гранёным стволом, на который прицеплен нелепого вида трёхгранный штык с массивной гардой из красной меди...

…мгновенный приступ дурноты, в котором растворилось короткое, полусекундное видение – вооружённые до зубов люди восточной внешности, одетые в арабское платье, прижимаясь к стенам, на цыпочках поднимаются по лестнице дома – этого самого дома, на втором этаже я сейчас торчу! В их руках кривые кинжалы и револьверы, на смуглых лицах горят яростью и жаждой крови глубоко запавшие глаза…
Изо всех сил пинаю дверь и навскидку, из обоих стволов стреляю в грудь тех, что поднимаются первыми. Промахнуться с расстояния в четыре шага немыслимо, но один всё же успевает среагировать и присесть, так что пуля достаётся тому, что идёт следом. Я продолжаю жать на спусковые крючки, не особо утруждая себя прицеливанием – узкая лестница забита людьми в белых до пять накидках и пёстрых арабских платках,  и пули браунинга и «люгера» с каждым выстрелом переводят их из состояния жаждущих крови убийц в категорию «мёртв, как бревно».
Лестница завалена трупами, но пули летят в меня снизу – противник спустился на один пролёт вниз, и наугад палит из револьверов.
Бах! Бах! – грохает за спиной, и что-то обжигающее царапает мне ухо.
Марк, что ли? Опомнился и решил принять участие в веселье? Точно, он самый и есть  - палит в белый свет, как в копеечку, закусив от старательности губу. Матерюсь в голос - ещё чуть-чуть, и он разнёс бы мне затылок.
Подряд два сухих щелчка – сначала на задержку встаёт откатившаяся назад затворная рама «браунинга», и сразу вслед на ней замирает в заднем положении коленчатый рычаг люгеровского затвора. «Пустой! – ору во весь голос и отпрыгиваю за дверной косяк. – Прикрой – и хорош палить, шугани этих уродов страхом, как умеешь!..»
Какое там! Если пришло время для подвигов - советский комсомолец не будет тратить его на всякие там паранормальные фокусы! Марк встал в полный рост встал в дверном проёме – пистолет он держит обеими руками, направленным вниз по лестнице -  Бах! Бах! Бах!
Пуля рвёт ему рукав выше локтя одновременно с выстрелом, опустошившим магазин Хватаю недотёпу за полу куртки, изо всех сил рву на себя – Марк с придушенным воплем влипает в стену коридора, пистолет с лязгом катится ему под ноги. Но мне не до того – «люгер» в правой руке, верный  «браунинг» в левой – боком, лёжа, высовываюсь в дверной проём и часто, с обеих рук отправляю в гости к гуриям ещё парочку арабов, решивших, что сопротивление гяуров сломлено и можно уже начинать резать. Снизу отвечают частые выстрелы, но на этот раз пули не свистят над головой, не выбивают каменное крошево из стен – целят явно не в меня. Я осторожно, прижимаясь к косяку, приподнимаюсь на колене – и успеваю увидеть, как последний араб падает, схлопотав между лопаток полноценную порцию свинца от кого-то, стоящего снаружи, за порогом дома.

Его едва хватило на то, чтобы выбравшись из кабины лифта, кое-как попасть ключом в замочную скважину – и без сил повалиться на табурет, стоящий в прихожей возле вешалки.
Это было что-то новое – на этот раз то, что ему привиделось, не было ни фрагментом его собственных воспоминаний, ни тем, что видел его альтер эго. Яша оказался в шкуре кого-то третьего, причём явно недружественно настроенного – труп «Прыгуна» с перерезанным горлом тому свидетельство…
Что-то меняется? Похоже на то. Вот и сил этот мимолётный флэшбэк у него отнял куда больше, чем два любых предыдущих взятых вместе. Вон, как руки трясутся, и лоб весь в холодном поту…
Яша встал, запер дверь и на трясущихся ногах поплёлся на кухню. Нашарил в настенном шкафчика початую бутылку «Столичной», сделал два больших глотка прямо из горлышка. Сразу полегчало.
…нет, товарищи дорогие, если и дальше так пойдёт – что ж это с ним будет?..

Отредактировано Ромей (28-10-2022 21:11:34)

- Не стреляйте! – крикнул «Дорадо». – Не стреляйте, порко мадонна, я свой!
Секунду назад пуля, пущенная сверху, их лестничного пролёта, чувствительно обожгла ему мочку уха, и снова лезть под выстрелы он не собирался.
- Свои в овраге лошадь доедают! – непонятно сообщили сверху. – Сказано было по-русски. Уже хорошо, отметил «Дорадо», значит, он не ошибся. Да и как тут было ошибиться, если толпа вооружённых арабов лезет штурмовать дом, куда только что зашли люди, с таким трудом выслеженные им на улочках Иерусалима?
Он выкрикнул пароль – связник предупредил, что члены группы получили его для связи с представителями стамбульской резидентуры Москвы. Они, правда, сейчас не в Стамбуле, и даже не в Турции, но это всё же лучше, чем ничего.
Сверху не отозвались, и пришлось повторить пароль ещё два раза.
- Ладно, поднимайся. – разрешил невидимый собеседник. – Посмотрим, что ты за «свой». Только выброси ствол,  и руки держи перед собой, так, чтобы я видел! А то, уж прости, завалю без второго слова!
Ну, наконец-то! Он, не высовываясь из-за выщербленного пулями дверного косяка,  швырнул револьвер вверх по лестнице. Два раза глубоко вдохнул, выдохнул – и, выставив перед собой ладони с растопыренными пальцами, пошёл по ступенькам, стараясь не наступить в кровавые лужи и ещё бьющиеся в агонии тела.

- Так вас послали наши константинопольские… - э-э-э… покровители? – спросил я.
- Скорее московские. Когда вы сбежали от их людей в Стамбуле, они сильно забеспокоились и обратились ко мне, чтобы я вас отыскал.
По-русски мужчина  говорил довольно чисто, однако акцент вместе с внешностью – смуглой кожей, курчавой шевелюрой и чёрными глазами  - безошибочно выдавал в нём уроженца Пиренейского полуострова.
- Ваша задача, как я понимаю, вернуть нас назад, в Турцию? – заговорил Марк. – Уй-й, осторожно, больно же!..
- Потерпишь, не маленький... – Татьяна огляделась в поисках чего-то, чем можно разрезать марлю, обнаружила сломанный нож, прицелилась, было, оторвать кончик зубами, но передумала – сделала ещё два оборота и заткнула хвостик бинта за повязку.
- Вот так будет хорошо.
- Сильно его зацепило? – спросил я.
- Ерунда, пуля прошла вскользь. Вырвало клок кожи – как говорят медики, «минус-ткань». К завтрашнему дню и думать забудет.
Честно говоря, я ожидал от нашей спутницы, как минимум, истерики – особенно, когда она увидела залитую кровью и заваленную мёртвыми телами лестницу. Но  девушка довольно равнодушно взглянула на последствия перестрелки - и только тут я вспомнил, при каких обстоятельствах она рассталась с приютившими её цыганами. Степные бандиты, вырезавшие до последнего человека табор, оставили за собой, надо думать, не меньше крови – а потом и сами легли в ковыль под шашками ЧОНовцев. Да что там бандиты – уроки выживания, накрепко выученные ею во время страшного голода в Поволжье, где погибла вся её семья, а сама она едва не попала в котёл к соседям-каннибалам, вряд ли способствовали трепетности девичьей натуры…
- Так я продолжу, с вашего позволения? – итальянский гость деликатно дождался завершения диалога. – Кстати, можете называть меня Марио.
- Марио так Марио. –  я не стал спорить. – Кстати, мне тоже интересно – вас послали, чтобы вернуть нас назад, под крылышко Стамбульской резидентуры? Так это ни к чему – то, что мы должны найти, находится здесь, в Палестине… вернее, находилось.
- Я должен был проследить, чтобы с вами ничего не случилось. А когда вы отыщете то, что должны были найти -  помочь вам переправить его в СССР. Прямиком, никуда не заворачивая по дороге.
Что ж, намёк понят – те, кто послал Марио, решили,  что у нас нарисовался свой план действий, отличный от того, что был согласован при подготовке. Что ж, они правы – ни о записки «дяди Яши», ни от пакета, переданного его связником, я не удосужился сообщить посольским кураторам. Другой вопрос, что сделано это было сугубо из соображений безопасности – где гарантия, что туда давным-давно не внедрены чужие агенты? А ставить под удар операцию, не успев её начать - нет, товарищи чекисты, на это мы не подписывались…
- У вас голова в крови. – сказала Татьяна. Давайте я перевяжу?
- Вздор, ухо царапнуло. – Марио беспечно отмахнулся. – Спасибо, но не стоит вашего внимания, синьорина.
- Ну, как знаете… - девушка пожала плечами. Давайте хоть кровь оботру, пока не запеклась…
И она, не слушая возражений, принялась орудовать клочком ваты, смоченной, за неимением медицинского спирта, в виноградной греческой водке узо, купленной на рынке в Эль Кереме как раз на подобный случай. Марио заинтересованно принюхивался – похоже, подумал я, прикидывает, не попросить ли порцию этого средства для употребления по прямому, так сказать, назначению?
- Как вы сумели нас разыскать? – осведомился Марк. – Ведь мы же ни единой живой душе…
Марио усмехнулся.
- У меня свои методы. Отследить вас до Яффо особого труда не составило, но здесь, в Палестине я на время потерял вас из виду. А дальше мне просто повезло: я подумал, что рано или поздно вы появитесь в Иерусалиме. И вот  вчера я заметил вашего товарища – он кивнул в мою сторону, -  едущим в открытой машине в компании миловидной сеньоры. Ну а дальше…
Я кивнул. Дальше дело техники сел мне на хвост, отследив сначала до Эль-Керема, а с утра и до еврейского квартала. А когда в доме ребе Бен-Циона началась перестрелка – вмешался, ударив убийцам в спину. Вовремя, надо признать, вмешался -  я уже расстреливал последние патроны из обоих стволов, а Марк, выбитый попавшей в плечо пулей из состояния сосредоточенности, так и не смог пустить в ход свои «особые способности». Тогда я не сразу сообразил, что пришла помощь – Марио пришлось не меньше трёх раз выкликать пароль, прежде, чем я осознал, что худшее, кажется, позади.

Отредактировано Ромей (29-10-2022 13:36:00)