Обшаривать замок нам не пришлось. Прутики, стоило Татьяне взять их в руки, уверенно повернулись в сторону правой стены, сложенной не из гранитных блоков, как остальная башня, а из породы тёмного, почти чёрного цвета, напоминающей базальт. Одна из плит была заметно крупнее прочих, и именно на неё-то и указали «искалки». Ясно, что вожделенный приз скрывается за ней, и мы с Марио в кровь ссадили пальцы, пытаясь сначала пальцами, а потом лезвиями ножей сдвинуть каменюку с места. Бесполезно – строители постарались на совесть, в щель между блоками едва вошло лезвие «корсиканского стилета» - и хрустнуло, переломившись пополам при первом же нажиме.
- Надо искать потайной запор. – вынес вердикт Марк. Или какой-нибудь из камней при нажатии сработает, как рычаг, и эта дура сдвинется с места. Скорее всего – в этой стене.
Он вытащил из-за пояса пистолет и принялся простукивать рукояткой камень за камнем. Марк и Татьяна присоединились к нему; я перехватил поудобнее свой иерусалимский трофей и совсем было собрался последовать их примеру, когда  стены вокруг поплыли, колени подкосились – и мне, чтобы не грохнуться на пол, пришлось ухватиться за помост, на котором возлежало тело охранника, так и не превратившегося в зомби...
Я оказался в незнакомой, очень тесной комнате. По стенам громоздились полки, уставленные старинными фолиантами, а в центре, над перевёрнутым табуретом висело в петле, прицепленной к торчащему в потолке железному крюку,  тело человека  в тёмном балахоне. Пальцы трупа все в чернильных пятнах, скрючены, подобно птичьим – и такие же узловатые, высохшие. Под стать им лицо, уже успевшее почернеть – измождённое, в морщинах, с пучками седых волос на висках, выбивающихся из-под чёрной ермолки.
«Дядя Яша» - именно его глазами я рассматривал эту малоприятную картину – прижался к книжным полкам, стараясь обойти труп так, чтобы ненароком к нему не прикоснуться. Не вышло – плечом он зацепил ногу удавленника, и тот закачался в петле. Блюмкин отпрянул, ударился спиной в книжные полки, с которых с оглушительным грохотом посыпались на пол толстенные тома. Пыль поднялась столбом, ясно видная в лучах солнца, падающего через узкое зарешеченное окошко, но запаха я не ощутил – как обычно, флэшбэк передавал только зрительное восприятие…
Следующая картинка – руки, листающие страницы старинной, написанной на пергаменте книги. Жутковатые рисунки, надписи на незнакомом языке, незнакомые зловещие символы – на фотокопии явно одна из страниц именно этого тома. Часть страниц опалена, причём следы совсем свежие - но огонь почему-то не взял потемневший, ставший от времени ломким, пергамент.
«Дядя Яша» закрыл книгу и вернул её на конторку. В руках у него возник листок - на этот раз обыкновенной почтовой бумаги. На листке – надпись по-немецки, сделанная торопливой, дрожащей рукой. Надо думать, предсмертная записка того бедняги – как бишь его, Эрлих? -  что раскачивается сейчас в петле посреди комнаты. Или нет?..
…Умоляю того, кто прочтёт моё послание: немедленно, не откладывая, любым способом уничтожьте  эту книгу? Воистину, она источает зло, и если выпустить её в мир – это обернётся ужасающими несчастьями для всех людей, сколько их есть на Земле. Моих скромных сил не хватило, чтобы справиться с ним, я чувствую, как сознание  искажается, угасает – и спешу дописать эти строки, пока не превратился в лишённое разума жалкое создание.  И, напоследок снова заклинаю вас – уничтожьте, истребите её!
Больше в записке ничего не было. Я – то есть, «дядя Яша», конечно, я мог только смотреть и воспринимать увиденное - перевернул лист, чтобы посмотреть, нет ли на обратной стороне продолжения текста – и в этот самый момент флэшбэк прервался.  Я снова стоял посреди зала с кинжалом-джамбией в руке, и смотрел, как мои спутники простукивают стену, сложенную их чёрных каменных плит.
…Чёрные камни? Что-то ворохнулось в моём, ещё не прояснившемся после флэшбэка, сознании.
…ты окажешься во дворце чужом, каменном, что в горах стоит… – говорила нараспев старая цыганка, взмахивая высохшими коричневыми руками, до локтей открытых широкими рукавами платья. При этом  браслеты из крупных разноцветных бусин на её запястьях издавали сухой кастаньетный стук. -  Живут в том дворце люди без души, в белых плащах с изломанными крестами. Ты тех людей берегись, дочка, потому как они уже и не люди вовсе – а пуще всего берегись чёрной стены!..
… так вот же, она самая и есть – чёрная стена!...
Я опоздал всего на долю секунды. Набрал воздуха, чтобы заорать, что есть мочи «Стой! Назад! Замри!» - но тут пальцы моей спутницы нащупали, наконец, нужный камень. Плита – та самая, широкая, со скрипом выдвинулась и ушла в сторону. В чёрном провале, возникшем на её месте что-то металлически звякнуло, и в плечо ей ударил арбалетный болт.

Вы так говорите, будто они какие-то натасканные спецназовцы.
А всего-то опыта - пара десятков часов на стрельбище.

В открывшуюся за плитой нишу я даже не взглянул – кинулся к Татьяне -  каким-то чудом успел, не дал удариться затылком о камни пола. Из плеча, чуть правее сустава, торчал черенок – с коротким металлическим оперением; из разреза, оставленного наконечником, обильно сочилась ярко-алая кровь. Плохо дело, подумал я, похоже, задета подключичная артерия…
- Марк! Ремень какой-нибудь, что угодно! Надо наложить жгут, пока она тут не истекла кровью!
Короткий, мучительный стон – оказывается, сознания она не потеряла.
- Тань, ты как?
Больно… она облизнула губы. Пить дайте…
Марио метнулся в дальний угол, где на низком столике стояли бутылки и пара стаканов.
-  Ты, главное, не бойся.... - я приподнял её голову, пристроив себе на плечо. – Ничего страшного, главное – не шевелись, хорошо?
Погоди… - она сделала попытку приподняться и охнула от боли. – Книга… вы её  нашли?
- Да, Тань, нашли, не волнуйся. Вот, Лёх, держи, ты просил… – поспешил успокоить девушку Марк. Правой рукой он протягивал мне тонкий ремешок, левым же локтем прижимал к боку большой, явно очень тяжёлый том в потрескавшемся кожаном переплёте чёрного цвета. Подошёл Марио – в руках он держал большую глиняную кружку. Я приподнял Татьяне голову – край кружки ткнулся ей в губы, вода потекла по подбородку, за ворот. Татьяна сделал несколько глотков и отстранилась.
- Спасибо ребята… ох!... что у меня с плечом?
- Ерунда, Танечка! – жизнерадостно отозвался Марк. Небольшая дырочка, сквозная. Сейчас перевяжем тебя и отнесём к самолёту…
Он говорил, а руки тем временем помогали мне пропустить под мышкой девушки ремень, вдеть в пряжку, затянуть узел, закрутить при помощи найденной тут же столовой ложки. Татьяна дёрнулась, болезненно охнула.
- Всё-всё, уже готово  - успокоительно пробормотал Марк. Он зафиксировал ложку и повернулся ко мне.
- Слушай, Лёх, я ощупал стрелу с той стороны. Он широкий, не меньше трёх сантиметров, кончики загнуты назад, на манер крючков. Здесь мы его не вытащим. Был бы черенок стрелы деревянный – можно было бы обломить и как-то попробовать, но он, гад, железный…
- Арбалетный  болт, чего ж ты хотел? Они и должны быть цельнокованые... наверное. – ответил я, нащупывая наконечник. Он вышел из спины над самой лопаткой примерно на три сантиметра; из раны продолжала идти кровь, но уже гораздо слабее. Ну, хоть на этом спасибо…
- Этот Либенфельс, ни дна ему, ни покрышки, был склонен к театральщине – как, впрочем, и вся подобная публика. Решил, понимаешь, устроить ловушку в средневековом стиле – насторожил в нише, где хранилась книга, взведённый арбалет. Татьяне ещё повезло, что она такая маленькая. Будь на её месте ты или Марио – получили бы стрелу точно в сердце.
- Это я-то маленькая? – возмутилась девушка. – ну погоди, я тебе ещё это припо… ох!..
- Сказано же:  лежи и молчи! – я разозлился: нашла время выяснять отношения! - Сейчас мы тебя отнесём к лодке. Марио, чего встал столбом?  Тащи сюда носилки - да-да, те, что возле трупа, других здесь нет!
- Душно…  - пожаловалась Татьяна. – Скорее бы на воздух, совсем дышать нечем…
- Подержи! – Марк послушно подхватил её голову, а я метнулся к узкому, в виде бойницы окошку. Возиться со шпингалетом времени не было, и я высадил витражное стекло рукояткой «браунинга». Холодный ночной воздух хлынул в зал, и я невольно поискал взглядом бухточку,  где мы оставили гидроплан. Ничего, хоть глаз выколи… хорошие ночи зимой в баварских Альпах, тёмные…
От верхушки донжона до противоположного берега по прямой было не больше километра. Звуки над водой разносятся далеко, особенно в ночную пору – а потому я ясно расслышал автоматное «Так-так-так!» Потом пауза и снова: «так-так-так-так!»
Риенцо,  его «беретта»! Я метнулся прочь от окна.
- Марк, живо, взялись, кладём её на носилки! Марио, иди первым, оружие к бою!
- Что слу… - начал, было Марк, но я бесцеремонно его оборвал.
- Доберёмся до лодки, сядем – объясню. А сейчас – ноги в руки парни, шнелль, престо, престо !
Итальянец пинком распахнул дверь, ведущую на лестницу, и первым скатился по ступеням вверх. Я подхватил ручки носилок и направился вслед за ним. Позади скулил в смертной тоске забытый всеми фамилар.

Отредактировано Ромей (10-11-2022 16:54:30)