- И что там такого было важного? – спросила Татьяна. В голосе её сквозило раздражение: ушли, оставив её  одну на три часа в этом клоповнике, настрого запретив выходить на улицу, а для верности ещё и дверь снаружи заперли.
- Всё. – отозвался я.
- Что – всё?
- Всё важное. Всё, до последней строчки. Адрес, на который надо выслать телеграмму о нашем прибытии в Стамбул, чтобы нас встретили в Палестине. Пароль для связи с тамошней агентурой. Номер счёта в иерусалимском филиале одного британского банка, где для нас приготовлены деньги, код доступа к этому счёту. Или ты всерьёз полагаешь, что наш.. э-э-э… наш друг изложил все эти данные в записке, переданной с Гоппиусом? Зря – он, конечно, авантюрист, но не дурак… был.
«Общим другом» и тому подобными эвфемизмами мы с некоторых пор именовали «дядю Яшу». В его шифрованном послании имелась ещё кое-какая информация, ценность которой в разы превосходила всё то, что я перечислил Татьяне – но об этом я решил пока помолчать. Успеется.
- Ничего я не думаю. – Татьяна явно не собиралась сдаваться. – Только почему меня-то понадобилось здесь оставлять, когда вы отправились за пакетом? И не надо рассказывать про восточные обычаи, согласно которым женщинам полагается сидеть дома. Насмотрелась уже: прекраснейше ходят по всему городу - и, заметь, без всяких там паранджей!
Я пожал плечами.
- Да я и не собирался. И вообще, в Турции паранджи не в ходу, это вам не Туркестан, тут мусульманки обходятся платками-хиджабами. А в пансионе тебя оставил, потому как  местечко уж больно ненадёжное -  надо кому-то приглядеть за нашими вещами. А то обчистят ведь до нитки, охнуть не успеем!
На самом деле, оставляя Татьяну в пансионе,  я руководствовался совсем другими соображениями. Ясно было, что коллеги того господина, что встретил нас на пристани, будут и дальше за нами присматривать. Вряд ли у советского посольства в штате достаточно грамотных «топтунов», чтобы легко организовать слежку сразу за двумя «объектами» - за нами с Марком и за пансионом, - а значит, бдительность они неизбежно ослабят. Не то, чтобы я ожидал от соотечественников какой-либо пакости, в конце концов, если они собирались её устроить, у них была для этого масса возможностей задолго до нашего прибытия в Стамбул. Интуиция, однако, подсказывала, что рано или поздно нам придётся избавиться от этой опеки – тем более, что в письме, оказавшемся в пакете, имелся прямой совет, как это сделать. И именно ему я и собирался сейчас последовать – разумеется, не раньше, чем Татьяна перестанет кипятиться и вспомнит, наконец, о здравом смысле.
- Есть что-то хочется… - сменил тему Марк. - С ночи маковой росины во рту не было. Может, поищем какое-нибудь заведение поприличней, заодно и город посмотрим?
Ты же здесь, вроде, уже бывал? – отозвался я. В словах напарника был резон: есть действительно хотелось, а подвергать риску своё пищеварение в крошечной харчевне, устроенной на первом этаже нашего «пансиона» я опасался.  И дело даже не в полчищах тараканов, грязи и застоявшихся ароматах прогорклого бараньего жира и горелой рыбы. В  заведении явно предпочитали восточную кухню с неумеренными дозами пряностей и острых ингредиентов в каждом блюде, а к такой пище лучше привыкать постепенно, не ставя под удар собственное пищеварение.
В районе Пера, кажется, есть европейские рестораны и кафе. -  припомнил я то немногое, что знал о турецкой столице начала двадцатого века. Пошли, в самом деле, посидим, пообедаем. Кстати, ты не в курсе, случайно, тут можно поменять золотые десятки? А то турецких лир у нас разве что на пару чашек кофе в приличном заведении…
Это же Стамбул. – хмыкнул Яша. – Здесь в ходу деньги из любой страны мира, а золото и серебро – так в особенности. А поменять можно хоть у уличного менялы – их здесь называют «Саффары».  Заметил может: сидят на ковриках, курят кальян, кофе потягивают, а перед ними -  такие плоские деревянные ящички-кассы? Колоритные такие персонажи - прямиком из сказок «Тысячи и одной ночи». Только уговор: торговаться буду я, вас они надуют!
- Ну, уж нет! – возмутился я. – Чтобы я отказал себе в подобном удовольствии – не дождётесь! Или они тут по-английски не понимают?
- Стамбульские саффары по большей части греки и евреи, так что  сё они понимают, и английский, и французский и даже русский. Да и незачем это – они вообще без слов обходятся. Берут твои деньги, потом показывают те, что предлагаются в обмен – и на пальцах показывают курс. Удобно!
-  Тогда чего мы ждём? – я пересчитал жиденькую пачку лир (не слишком-то щедры товарищи из посольства!) вытащил из-под койки сумку, проверил, на месте ли  замотанный в рубашку и запрятанный на самое дно «браунинг». – Только, как обменяем золото – надо будет поискать, где тут торгуют одеждой и обувью.  Пора нам с вами, братцы, менять внешность.
- Это лучше тоже в Пере. – сказал Марк. – Там на каждом углу европейские магазины, а в здешних лавчонках – либо тряпьё да обноски, либо восточное платье. А оно нам к чему?