Это я не очень удачно написал. Конь должен подумать что-то вроде "невозможно или маловероятно?", а Петрик ответить так, как у меня.

Продолжение:

  - Зачем он мне,  – слабо отмахнулась Тома, - тут как бы в себя прийти побыстрее… даже немного жутко. Вы конечно, извините, но это просто замечательно, что ваши возможности ограничиваются внутренностями вот этой… совсем маленькой…
  - Вообще-то возможности человека в основном ограничиваются его нежеланием мыслить, - усмехнулся Петрик, - ну вот например, какой способности вам не хватает? Смелее, не стесняйтесь, скоре всего вы ее сейчас получите.
  - Я хочу летать, как птица, - заявила моя половина, - но вы же не будете утверждать, что это возможно, и прямо сейчас?
  Петрик окинул Тому оценивающим взглядом и задумчиво протянул:
  - Как птица? То есть крылья с перьями… тушку тоже придется перьями покрывать… метаболизм менять на птичий…
  Он что, серьезно?! – с ужасом подумал я.
  - Или лучше голые крылья, как у летучей мыши? – продолжал сомневаться Петрик. - Так вроде проще, но вот с эстетической точки зрения… слушайте, а может, ну их, эти крылья? Летайте за счет броуновсого движения, как Ариэль у Беляева! Так, секундочку…
  Он подобрал с пола какой-то ржавый болт, откинул грань средней пирамиды и приподнял маленькую. Положив под нее болт, он закрыл грань, вывел нас из большой пирамиды и подошел к стоящей рядом будке.
  - Минутку…
  В пирамиде что-то загудело, сквозь щели в досках стало видно фиолетовое свечение, но через несколько секунд все стихло.
  - Финита, - прокомментировал Петрик, - я сейчас.
  Он скрылся в пирамиде и через полминуты вышел с болтом.
  - Вот, - сказал он, вручая его Томе, - держите, можете начинать летать. Просто захотите приподняться, и все…
  Тома взяда железяку и сосредоточилась. Вдруг ее ноги оторвались от земли, она поднялась метра на полтора и начала заваливаться набок. Видно, нервы у супруги не выдержали, она завизжала и отшвырнула болт. И тут же шмякнулась оземь…
  - Несколько неосторожно с вашей стороны, - попенял ей Петрик, помогая подняться, - а если бы вы поднялись метров на десять, кто бы вас ловил?
  Тамара стучала зубами, говорить у нее пока не получалось. Я тоже был в шоке – вся жуть сегодняшнего цирка начала потихоньку доходить до моего сознания. Ведь он же может сделать с нами что захочет!
  - Ну, это ты зря, - укоризненно сказал мне старый друг. – Вот у тебя пистолет в кармане, но я же не бьюсь в истерике, что ты прямо сейчас во мне дырки делать начнешь? А ведь можешь, ты на рожу-то свою перекошенную посмотри. Вот что…
  Он быстро сходил в дом и вынес кувшин с двумя стаканами.
  - Пейте, пока у вас на почве переизумления крыша не тронулась. Да пейте, говорю, это никакое не колдовское зелье, а просто рябиновая настойка!
  - Ну как, полегчало? – спросил он, когда мы немного пришли в себя. – Тогда слушайте дальше. Действительно, я могу творить почти что угодно во внутреннем объеме малой пирамиды. А почему «что угодно» не может быть предназначено для каких-то вполне определенных действий снаружи? Наделять, например, вошедшего с ним в контакт человека способностью летать… Надеюсь, методика понятна? Я научился делать талисманы. Кстати, Конь, болтик-то возьми, он на предъявителя… Так вот, талисманы… для самых разных целей –  технических, лечебных, даже развлекательных… а особняком стоят для путешествий в прошлое или будущее. Собственно, вот это я и хотел вам сказать. А теперь подумайте, чем мы можем быть полезны друг другу. Я не тороплю, как надумаете – звоните. Мешок-другой алмазов или платины на дорогу не желаете?

  Домой мы ехали молча. Обычно под шуршание шин да на пустой дороге мне хорошо думается, но тут был не тот случай. В голове вертелось только что-то вроде «не может быть» и «да как же это он, а?», Тома тоже всю дорогу молчала…
  В Москву мы вернулись ночью. Супруга сразу ушла в свою спальню, я остался один и, даже не пытаясь заснуть, все прокручивал в голове одну и ту же мысль. Зачем мы ему нужны? Что мы можем ему предложить, чего он не может без нас? Ничего хоть самую малость логичного в голову не приходило. Под конец эта голова дико разболелась, и я пошел в гостиную, где у нас была аптечка. Там уже сидела Тома, она раздраженно перебирала упаковки с лекарствами.
  - И чего мы у себя снотворного не держим? – поинтересовалась она, не оборачиваясь.
  Тут я припомнил - когда мы уже уезжали, Петрик сунул мне в руки какую-то пластиковую баночку и шепнул «на, пригодится». Кажется, она была в кармане куртки…
  Через минуту мы тупо рассматривали цилиндрик из-под аспирина с небрежной надписью фломастером «обезболивающее/успокаивающее/снотворное. Противопоказания: отсутствуют в принципе». Внутри лежали две ягоды лесной земляники.
  Некоторое время Тома колебалась, но потом решительно отправила в рот ягоду покрупнее. Я съел оставшуюся – и еле успел на подгибающихся ногах добраться до постели. Сил раздеваться уже не было…

  Весь следующий день ушел на попытки разобраться в ситуации. Сразу выяснилось, что мы думаем о разном – если я пытался понять, зачем мы понадобились Петрику, то Тамара искала ответ на вопрос – а какую пользу он может принести нам?
  - Понимаешь, - возбуждено говорила она, - до этой поездки я думала, что он или нашел клад, или научился производить свои алмазы! Не перебивай, и без тебя собьюсь… нормально производить, на каком-то оборудовании, с затратами, в ограниченных количествах.
  - Так он и сейчас в ограниченном, - возразил я.
  - Ага, только своей ленью. Помнишь – «мешок на дорогу не желаете»? Да и не в алмазах дело, в конце концов. Ты вникни, у нас теперь может быть все, что мы захотим – из вещественного, само собой.
  - Если он сочтет нужным нам это дать, - уточнил я.
  - Почему бы и нет, если мы зачем-то ему нужны, - пожала плечами Тамара.
  - Вот именно, зачем?
  - Да какая разница? Твой друг кто угодно, только не дурак, и если он захочет от нас чего-то, то только такого, что нам по силам! Вот скажет, что ему надо, тогда и будем думать. Но что надо нам… я просто в растерянности. Так… все, я решила. Едем к моему отцу, и не возражай мне, пожалуйста. И болт свой возьми, думаешь, я не видела, как ты  утром у себя парил под потолком с совершенно идиотской улыбкой на лице? Дверь надо было закрывать, и вообще, собирайся.

  Тесть поверил нашему рассказу практически сразу. Алмазы вызвали у него умеренный, но не выходящий за рамки обыденного интерес, а моя левитация – так и вовсе почти никакого. Более всего его почему-то взволновали вскользь сказанные слова о возможности путешествий во времени.
  - Поспешили вы сбежать, - сокрушенно качал головой он, - сначала хоть что-нибудь узнали бы! Как, куда, меняется ли от действий в прошлом наш мир или образуется новый… В общем, узнайте это, а? И скажите своему гению, что я прошу о личной беседе с ним. Готов оказать любую требуемую поддержку, как-то так…
  Вопрос о беседе решился, как только я позвонил Петрику.
  - Это пожалуйста, - сразу сказал он, - я сегодня в Москве и буду здесь до позднего вечера. Так что если хочет – пусть приезжает.
  А в субботу мы снова отправились в Тверскую область.
  - Сегодня я решил сюда обед не тащить, - сразу после после приветствий сообщил нам Петрик, - приглашаю вас в свое имение.
  - Это где? – поинтересовался я.
  - Здесь, - он махнул рукой в сторону развалин, - точнее было бы спросить «когда». В тясяча восемьсот сороковом году. Пошли, что ли?
  Мы подошли к наиболее уцелевшей стене бывшего барского дома. Петрик достал из кармана какую-то проволоку и натянул ее между четырьмя вбитыми в землю колышками, так что получился прямоугольник примерно два на три метра, короткой стороной вплотную к стене.
  - Станьте внутрь, - велел он, сам зашел туда и положил руку на хранящий следы желтой краски камень, пототом убрал ее…
  Что-то сверкнуло, хлопнуло, и мир вокруг нас мгновенно изменился. Озеро осталось, но лес отступил, а на месте развалин стоял роскошный двухэтажный особняк. Вокруг появились хозяйственные постройки, ближе к озеру паслись три лошади, и только чуть наклоненная пирамида осталась на своем месте. Однако, присмотревшись, я понял, что это другая, почти такая же, но именно что почти…
  Тут я обратил внимание на Петрика. Он побледнел, на лбу выступили капельки пота, кажется, его даже слегка качнуло…
  - Нормально, - сказал он, перехватив мой взгляд, - против течения времени двигаться трудно. Ничего, мы привычные…
  Из дома вышел рослый мужик в шароварах, хромовых сапогах гармошкой и свободной белой рубахе. Я как-то сразу почувствовал, что это не дворецкий или еще какой холуй, а охранник, причем доверенный, на таких типажей я насмотрелся у тестя.
  - С возвращением, барин, - коротко поклонился Петрику секъюрити, - без вас тут полный порядок был.
  - Спасибо, -  кивнул тот, - это мои гости. Прошу – это он уже нам.
  В доме навстречу нам тут же образовался тип в раззолоченной ливрее, вот он уже точно был лакей.
  - Накрывайте стол на троих в малой гостинной, - велел ему наш «барин», - мы будем в кабинете, как будет готово, сообщите.
  - А здесь разве принято с челядью на «вы»? – поинтересовалась Тома.
  - Здесь принято так, как установил я, - жестко сказал Петрик, - и, кстати, спасибо за напоминание – прошу вас обращаться ко всей прислуге на «вы». Этим вы сразу позиционируете себя как моих доверенных гостей.
  - Скажите, а ваш сын…
  - Да, он тоже в этом времени. Но на другой стороне шарика, у него плантация под Новым Орлеаном.
У меня тоже была масса вопросов, и я задал первый попавшийся:
  - А путешествовать во времени можно куда угодно?
  - Теоретически да. Но у меня пока получается только по привязкам… нужна какая-то вещь, которая существует в обоих временах – и откуда уходишь, и куда идешь. В данном случае, если ты обратил внимание, это была стена дома. По ходу времени, то есть в будущее, путешествовать гораздо проще. И тут тоже талисман, - он растегнул верхнюю пуговицу рубахи и показал золотую цепочку, - число звеньев определяет число лет переноса. Дата и время по умолчанию совпадают, вот пока я умею хроноползать только так.

  После обеда Петрик сообщил:
  - Ко мне там гости едут. К вам тоже, в смысле имеют отношение… Предлагаю вернуться в двадцать первый век.
  Когда мы оказались рядом с развалинами, сразу стал слышен шум моторов. Скоро к Петриковой даче подъехала небольшая колона – «Гелендваген», армейский «Камаз» и «Бычок». Из джипа вылез тесть и подошел к нам.
  - Я выполнил свое обещание, господин Петраков, - торжественно сказал он, - вот то, что вам нужно.
  Он протянул Петрику небольшой дипломат. Тот взял его и не глядя поставил на траву рядом с собой.
  - Я тоже, - кивнул Петрик и протянул ему цепочку. – Как пользоваться, я вам объяснял. Она на максимум, двести шестьдесят три года – до того на этом месте ничего не было. Подгоняйте «Камаз», а все остальное, как я и говорил, не пройдет.
  Вскоре «Камаз» уже стоял, уткнувшись фарами в стену. Из джипа вылезли два мордоворота, из «Бычка» - водитель, и полезли в кузов, где, кажется, уже было полно народу. А потом…
  Тамара решительным шагом шагом подошла к своему отцу.
  - Извини, Сергей, - буднично сказала она, - но тебя мы не приглашаем.
  Я с разинутым ртом наблюдал, как тесть пошел к стене, коснулся ее, убрал руку…
  Через мгновние мы с Петриком остались одни, да еще в сторонке стояли «Бычок» с «Гелендвагеном».
  Мой друг сел на траву и захохотал.
  - Ну и дурак, - сказал он, отсмеявшись, - просто образцовый! Как он только ухитрился наворовать свои миллиарды, неужели для этого вообще мозгов не нужно?
  - Ч-что это было? – тупо спросил я.
  - Исход, - объяснил мне Петрик. – У твоего разлюбезного тестя возникли крупные неприятности, он же из старых, видать, не сумел договориться… короче, ему пора было куда-нибудь линять. Ну и его доченька решила тоже сменить обстановку.
  - И где они теперь?
  - Да здесь же. Просто в другом времени… в самом для него подходящем времени. В будущем! На двести шестьдесят три года вперед. Хотя хотел-то он назад…
  - Но почему?!
  - Потому что он не только дурак, но и сволочь. Тебе, кстати, мочегонное не нужно? А то вон, в «Бычке» тонна уротропина. А до воздействия охранного талисмана это был гексоген… Если бы не это, помог бы я ему отправиться именно в прошлое. А так – только туда, куда у него хватило своих силенок, то есть по течению времени.

Окончание рассказа:

  - А Тома… она же не знала? – только и смог сказать я.
  - Разумеется, - насмешливо сказал Петрик, -  химический состав и количество гостинца с точностью до килограмма она, может, и не знала… Ты же с ней двенадцать лет прожил, неужели не изучил в деталях характер своей благоверной?
  Я сидел и чувствовал, как на глазах рушится мой мир. Мелькнула мысль, что все это специально подстроил Петрик, но не успел я ее додумать до конца, как он подтвердил:
  - Конечно, специально. Твой тесть, как я говорил, дурак, он начал конфликтовать с новой властью, так что за хобот его начали брать без всякого моего вмешательства. Дальше его либо посадили бы, либо он успел бы сбежать. В конце концов все равно ты остался бы без жены и без фирмы, только тогда было бы отрезание хвоста кусочками…
  - А что он тебе передал, вдруг там тоже бомба, в дипломате? – начал помаленьку приходить в себя я.
  - Там, образно говоря, дерьмо. Ну не мог поверить такой гад, как твой тесть, что я его и задаром не против переправить – да пусть идет, куда хочет! Вот я и попросил компромат на пару совсем уж одиозных личностей…
  - А не знаешь, что там, в будущем? – робко спросил я. – Человечество расселилось по галактике?
  - Ага, так оно тебе и побежало расселяться, - фыркнул Петрик, - ты сейчас не видишь, что ему это уже нафиг не надо? Нет там вообще твоего человечества, вместо него какие-то дикие племена по лесам прячутся. Конкретно здесь, на большом озере, это в десяти километрах, совсем дикари живут, жрут грибы и лягушек. Правда, есть надежда на улучшение жизни – у них охотники с луками появились, начали крыс промышлять, мясо деликатесное и опять же шкурки… Крысы там знатные, килограмма по полтора. А в Осташкове, точнее в его развалинах, другое племя, там культурный уровень на порядок выше, даже по Селигеру на каких-то лодках плавают. У них и король есть, а у короля, ты не поверишь, настоящий калаш, даже не очень ржавый, а к нему аж целых три патрона! Так что вполне может твой тестюшка стать имератором всея осташковщины, если, конечно, у него получится объяснить своим холуям, с какой радости они должны его слушаться в столь резко поменявшихся условиях.
  - А тебе я вот что предлагаю, - продолжил, помолчав, Петрик. – Я вообще-то хочу разобраться, с чего там в будущем приключилось такая конфузия, мне это, честно скажу, совсем не нравится. Но базу отсюда я убираю в сороковой год, тут как-то суетно, да и государство больно любопытное, не говоря уж об отдельных его гражданах. Если хочешь – можешь со мной. Не хочешь – я тебе, как уже говорил, два мешка приготовил и пяток полезных талисманов. Кстати, если решишь со мной – подумай, все ли долги ты раздал перед отбытием, возможно, навсегда… В общем, у тебя есть три дня, которые я еще буду тут. Думай, Конь, думай…
  Петрик зашвырнул дипломат в озеро и, не оборачиваясь, пошел к дому.