Ещё одна переработанная сказка из ранее выложенных на Лукоморье.
Там она была больше похожа на таймлайн, да и стилизация хромала на все четыре ноги...

Поведаю я вам, любезные слушатели мои, ещё одну историю, которая имеет отношение к храброму Башмачнику. Точнее – историю про одного из его прямых, хоть и не близких, потомков, также прославившегося в своих краях, и в краях далёких от дома, прославившегося многими победами своими над дэвами и джиннами.
Итак, было это в те годы, когда люди ещё помнили имя мудрого и храброго Башмачника, что заточил могучего, но глупого дэва в медную лампу, которую нёс он в подарок своей невесте, и даже почти не перевирали в рассказах имя побеждённого дэва.
Случилось так, что в те годы в Аравийской саванне стало появляться много диких джиннов. Откуда они взялись, спрашиваете вы, о любознательные мои? Некому ныне поведать нам это, но, если подумать и вспомнить легенды, которые старше этих песков, то получится вот что. Дэвы, обуянные гордыней и страстями, рабами которых  они были, враждовали между собой. Иногда они ловили своих врагов и силой заточали в медные сосуды, чаще всего в лампы и кувшины, потому как не все дэвы были одинаково сильны, и сильнейшие изводили слабейших. Иногда – заманивали в ловушку обманом, сами или при помощи людей либо иных существ, потому как не все дэвы были одинаково глупы, и умные либо хитрые избавлялись от сильных, но глупых соседей. Изредка эти бессмертные, но бестолковые и непостоянные, как пламя Хаоса, детьми которого они и были, существа просто забывали выпустить из добровольного заточения своих приятелей, которые хотели таким образом переменить свои желания или спрятаться от врага. Иногда да иногда, да изредка – за сотни и сотни лет накопилось немало заточённых дэвов. Пересыхали или меняли русла реки, на дне которых скрывались медные узилища, море выбрасывало на берег или в сети рыбаков неожиданные подарки. И находились люди, которые открывали кувшины, распечатывали лампы и тубусы – кто из алчности, в поисках сокровищ,  кто в поисках покорных джиннов для исполнения своих желаний, кто-то просто из любопытства или по глупости. А то и сами кувшины разрушались от старости под действием жгучего песка и солёных вод…
И когда джинны вырывались на свободу, любезные мои слушатели, далеко не всегда рядом оказывался кто-то, кто мог бы укротить и заставить служить себе этого духа. Буйство диких, бессмысленных, но могучих сущностей опустошало города и страны, обращало цветущие земли в солончаки и пустыни, воздвигало высокие горы на караванных тропах и обрушивало в пропасти удобные перевалы. Стоит заметить, о прилежные мои слушатели, терпеливо внимающие моим историям, что иногда дикое буйство шло на пользу. Рушились непроходимые теснины, на диких берегах возникали удобные гавани, а на месте бездонных морских пучин с неведомыми чудищами – рыбные отмели. Но это случалось очень и очень редко, к сожалению всех живущих. Как правило, дикий джинн означал неисчислимые бедствия и многочисленные жертвы. Тогда являлись храбрецы, которые брались поймать и вновь заточить взбесившееся существо – либо уничтожить его. И много брали они за свои услуги, и немало было среди них обманщиков, ибо лишь очень и очень немногие могли бросить вызов дэву и лишь единицы из этих немногих оставались живы после своей попытки. И из этих единиц некоторым удавалось укротить разъярённого дэва или недодержанного джинна, и эти единицы прославлялись как великие герои и мудрецы, и до конца дней своих пользовались заслуженными почётом и уважением.
И самым знаменитым, самым опытным из них был тот самый прямой потомок мудрого башмачника, о котором я обещал поведать вам в начале этой истории. Если только очень и очень немногим из охотников удавалось одолеть одного джинна, то наш герой прославился, укротив более дюжины! А особенно громкая слава прокатилась о нём из края в край мира, когда он ухитрился за один день изловить троих зловредных духов.
Но никому и никогда не говорил он свой секрет, дававший ему такую власть над этими сущностями и позволявший ловить и запечатывать могучих джиннов. И уж тем более неизвестно было ни охотникам, ни купцам, ни мудрецам, ни султанам – как ухитрялся потомок Башмачника запечатывать дэвов в глиняных кувшинах. На днищах и горловинах таких сосудов виднелась странного вида печать, про которую Охотник не говорил ничего – или же говорил слишком много, и каждый раз – разное.
А скрывать ему, о драгоценнейшие мои, было что. Дэв, побежденный мудрым, хоть ещё и достаточно молодым в те годы Башмачником, выдал далеко не все секреты своего рода. Например, он ни слова не сказал о том, что дэва или джинна можно заточить в драгоценном камне. Ах, вы слышали об этом? Ну да, мудрейшие из слушателей сказок, сегодня известно многое из того, что в те времена было неведомо даже мудрейшим из мудрейших. А ведомо ли вам, сколь многое в этом деле зависит от правильного выбора драгоценности, чтобы суть минерала совпадала с глубинной сутью духа, от качества камня и огранки, от нанесённых на него знаков и печатей. Чем больше камень и чем слабее дэв (или дольше выдержан в оковах джинн), тем надёжнее узы. А поскольку многие дэвы при всём своём могуществе были глупы и жадны, в камни они ловились довольно легко, а потому и часто.
И не сказал великий дэв Барамал-бей Байбак-ага-бай, что в камне на его перстне, в перстне, на котором была нанесена надпись «Всё пройдёт!» был заточён другой великий дэв, и заточён очень и очень давно. Имя ему было Даержин-Муордай и сутью его было – держать бегущих и не пускать стремящихся, запечатывать врата и запирать уста. Очень, очень долгие годы был он заключён в камне. Так долго, что сущность его полностью слилась с камнем и растворилась в нём, став единым, безвольным и могучим целым с перстнем и с нанесённой на его камне Печатью Удержания.
Не сказал, или не знал Барамал-бей Байбак-ага-бай, что если владелец перстня делал оттиск с перстня на любом сосуде и произносил при этом своё желание о лишении воли любого существа – то сей сосуд становился надёжной темницей, способной удержать любого духа. И не только удержать, но и насильно затащить в узилище – стоило лишь нужному духу оказаться рядом с ним. Не знал, либо не сказал и того, что при этом в каждой печати оставалась часть силы и сущности Даержин-Муордая, сила камня же почти неуловимо, но неумолимо слабела…
Точно неведомо, как потомку Башмачника стал известен секрет камня, и всё ли он узнал о попавшем в его собственность могущественном предмете, но ведомо что он научился пользоваться Перстнем для охоты.
Как вы уже, несомненно, догадались, о прилежные мои слушатели, Охотнику, потомку Башмачника, достаточно было просто нанести Печать на дно глиняного кувшина, назвав ей имя дэва или джинна, которого нужно поймать. Потом нужно было сделать так, чтобы этот дух прошёл мимо сосуда. После чего оставалось лишь запечатать горлышко кувшина и нанести на пробку второй оттиск перстня, для надёжности. Самым трудным было узнать имя духа, и тут нашему герою приходилось проявить немалые знания, находчивость и быстроту ума. Ничуть не меньшие, чем отвага и хладнокровие, необходимые для того, чтобы подкинуть ловушку в логово буйствующего джинна. Охотник стал знаменит. Ещё бы – он один поймал больше диких духов, чем все известные на то время охотники вместе взятые.
Его нанимали султаны и падишахи, и он ловил джиннов и дэвов для них. Кувшины с дэвами, перерождения которых ждать было очень долго, закапывались в пустынях, топились в морях. Некоторые – забрасывались послушными джиннами в дальние края, например, «туда, где днём не светит Солнце», или «за океан, в который прячется закатное Солнце». Или же просто – «на три тысячи дней караванного пути». Пойманных недодержанных джинов правители прятали в сокровищницах, дабы у их потомков была непобедимая армия могучих, но покорных духов. К счастью, за сотни лет ожидания, большинство из этих сокровищниц были забыты в заброшенных городах и засыпаны песком. Почему «к счастью», спрашиваете вы? А представьте себе битву двух армий, в рядах каждой из которых сражается по дюжине джиннов, представьте, что останется на земле после этой битвы? Да, уважаемые, это было бы воистину ужасно. Возрадуемся, что человеку не под силу создать оружие, сравнимое по мощи с разбушевавшимся джинном…
Но вернёмся, с вашего позволения, к нашему рассказу. Как-то раз один могучий правитель решил так:
– У меня в подвалах полторы сотни кувшинов с дикими, непокорными джиннами. Очень злыми джиннами. Ждать их покорности очень долго, только внуки моих внуков смогут дождаться послушания первых из них. Но у меня есть враг – соседний правитель. Что, если забрасывать кувшины с джиннами через стены в его город? Кувшины разобьются, джинны вырвутся на свободу и в ярости уничтожат моего врага! А потом Охотник снова поймает их для меня. Да, его услуги обойдутся недёшево, но намного дешевле, чем армия для завоевания соседа. А новые земли принесут новый доход!
Так он и сделал. Вот только кувшины, содержащие пленных духов, оказались намного прочнее обычной глины. Да ещё и сила печатей, которые удерживали этих пленников внутри помогла – в общем, ни один кувшин не разбился. Осаждённые быстро собрали кувшины и отнесли своему повелителю. Горько зарыдал тот, кто придумал этот план:
– О, горе мне! Я сам, своими руками, отдал будущее врагу! Внуки его внуков получат двойной запас покорных джиннов, а внукам моих внуков нечем будет отбиться от них! О, горе мне, несчастному!
Призвал он своих доверенных советников, помощников и родню, и спросил их совета и помощи: как быть ему и что делать, дабы не лишить своих потомков будущего. Однако визири, не рискуя советовать сами, так сказали своему повелителю:
– О, лучезарный! Вспомни, ведь Охотник – потомок того самого мудрого Башмачника! Люди говорят, что мудрость потомка не многим уступает мудрости предка, если уступает вообще. Некоторые так и вовсе уверены, что превосходит. И он больше всех ныне живущих и когда-либо живших смертных знает про дэвов! Призови его к себе – и, может, он придумает, как вернуть твоих джиннов, о, повелитель?
Возрадовался незадачливый властитель новой надежде, приказал позвать ко двору Охотника и излил тому своё горе. Подумал Охотник и говорит:
– О, великий и мудрый шах! Я не знаю, как вернуть кувшины тебе, но знаю, как сделать так, чтобы твои потомки получили и твоих джиннов, и джиннов твоего соседа!
– Как же, мой хитроумный Охотник?
– Отдай свою старшую дочь замуж за старшего сына соседа! Ту, чей лик красотой сравним лишь с её чудным нравом! Ту, последний жених которой убежал в страну фараонов, дабы краса твоей дочери не выжгла ему глаза!
На самом деле, между нами говоря, этот жених сказал так: «Я лучше поеду в страну фараонов и там женюсь на храмовом крокодиле, чем останусь на час в одной комнате с этой невестушкой». А подумав, добавил: «К тому же, крокодил и посимпатичнее будет, пожалуй». Но это тс-с-с-с, между нами, ладно?
– И тогда, – продолжил охотник, – потомки твоей дочери унаследуют все кувшины.
– Но это будут также потомки моего врага!
– Но ведь и твои же?
Задумался шах. Три дня думал и три ночи. Потом призвал своих советников и вместе с ними думал ещё три дня и ещё три ночи. Наконец, советники, которые тоже сполна вкусили от прекрасного нрава дочери своего повелителя, уговорили того на свадьбу.
Ах, что это была за свадьба! Гуляли оба государства, радуясь окончанию войны, что шла уже не первый десяток лет. Только Охотник отказался от приглашения на свадьбу, и даже просил никогда и никому не говорить, что это его идея – так велика была скромность этого человека.
– Я опасаюсь, – говорил он, – что не смогу пережить всю глубину благодарности новых подданных нашей невесты.
Шли годы. Всё меньше становилось в Аравии диких джиннов и дэвов. Состарился Охотник, оставил свой опасный промысел. И как-то, в один из весенних дней, собрал он всех своих родных и домочадцев и объявил им свою волю:
– Решил я, отойдя от дел, уехать из родных мест. Я приказал обратить всё моё имущество в звонкую монету и в товары, нужные всегда и везде. И сейчас покорный мне джинн перенесёт нас всех, со всем нашим имуществом, туда, где я ещё ни разу не бывал, и где не закопано ни одного кувшина с печатью. Я прикажу, чтобы это была страна на берегу тёплого моря, где живут люди понимающие наш язык. А перстень и его секрет я передаю старшему сыну. Да будет так!
И стало так…