Самолет - единственная история, которая не выдумана. Я сам рыдал. Спасибо, люди.
********

ПОПЫТКА
В полутемном баре, где пел Луи Армстронг, она прижималась виском к уху незнакомца. В этом подвальчике вяло переминались с ноги на ногу еще несколько пар, грустная песня смешивалась с электронным уханьем, пробивавшимся из ресторана за стеной. Женщина чувствовала пульсирование жилки на шее мужчины, чье лицо впервые увидела здесь, да и то на лишь на мгновение.
В эту ночь она готова была на все, ничего не требуя взамен, лишь вспоминая дни, когда слово "любовь" что-то значило для нее, а еще думая о детях. Где они сейчас? Хотя, глупости все это. Ее дети, как всегда, ушли под вечер из дому, не говоря ни слова, и до утра вряд ли вернутся. Наверное, пожирают хот-доги на пятачке перед памятником в центре города, запивая их пивом, или упиваются тяжелой музыкой в каком-нибудь молодежном клубе, или даже курят травку у кого-нибудь дома. А у нее одиночество, которое рвет сердце, тоска, а Луи Армстронг все так же грустно поет о любви... Говорят, время - лучший целитель. Враки. Не тикайте, часики, жизнь моя проходит...
- Ты хорошо танцуешь.
- Благодаря партнеру.
- А как тебя зовут?
- Елена.
- Красивое имя.
- Главное, редкое.
- Ты в порядке?
- Как видишь.
В этот день Елену душило одиночество, и она, спасаясь от тоски, вырвалась на улицу, готовая отдаться первому встречному - любому. Это было для нее своеобразной встряской, духовным катарсисом, очищением. Было или должно было быть. Если верить подругам, которые уже проделывали такие трюки, это срабатывало. Игра заключалась в том, чтобы стрелять вслепую. Годился любой мужик: продавец, служащий, курьер, сапожник, кто угодно; ведь ею двигало не физическое желание, а отвращение к жизни. Все надоело, опротивело - вот, в чем все дело; нужна была встряска. Решение пришло к ней внезапно, когда она, сидя в кресле, вязала крючком и смотрела телевизор. Елена отложила вязание. Сначала она даже ощутила отвращение от таких мыслей, а потом вспомнила соленые шуточки в свой адрес, которые слышала прошлым вечером, возвращаясь с работы. В этих шутках было желание.
Она зашла в ванную, встала перед зеркалом, которое все еще было благосклонно к ней (свет мой, зеркальце - и оно не отказывало), и начала придирчиво рассматривать морщинки возле глаз и в уголке рта. Ей уже сорок миновало, но тот нахал сказал, что на ее попке можно орехи колоть. Она садилась в трамвай, а он бездельничал на скамеечке под козырьком. И сказал ей такое. А ей почему-то было приятно. Вспомнив этот случай, Елена приободрилась и принялась наносить крем на лицо, прикидывая в уме, во что бы нарядиться для задуманной авантюры. Если она решит выглядеть изысканно, то подойдет вечернее платье. Нет, не подойдет. Нужен лимузин, в крайнем случае такси, и главное - кавалер, который подаст руку, при выходе из машины, галантно возьмет ее под локоток... А кавалера-то и нет. Пока еще нет. Надо одеться попроще - джинсы, вязанный свитер, чтобы казаться доступной, или вообще вырядиться шлюхой - кружевная блузка с глубоким вырезом, мини-юбочка, черные чулки на подвязках и туфли на шпильках. Или ботфорты, но где их взять? А еще можно выдать себя за наивную деревенщину в дубленом полушубке и сапожках из свиной кожи. В этот момент позвонил телефон. Она услышала голос подружки.
- Пойдешь на вечер индийской медитации?
- Куда?
- Там будет гуру, вечер медитации и ведическая кухня.
- Нет, не пойду.
- Что-то случилось, старушка?
- У меня свидание.
- А-ха. Ну бывай.
Этак многозначительно. Теперь подруге будет о чем посплетничать. Ну и пусть. Чего туда идти? Соберется вся тусовка - город не такой большой, чтобы не уместить всю богему в одном "клубе" - бывшем кинотеатре "Ударник". Пойдешь и непременно встретишь одного из бывших любовников, а то и отставного мужа, этого плаксивого придурка. Он, как обычно, начнет ныть о том, что хочет покончить с собой - старая песня. Этот бесхребетный эстет, этот эстетствующий бесхребетник утверждает, что непременно застрелится - как только добудет серебрянную пулю. Идиот. До сих пор она вращалась лишь в узком кругу второсортных и немолодых уже людей искусства - художников, чьи картины никто не видит, писателей, чьи книги никто не читает, композиторов, чью музыку никто не слушает; потасканных интеллектуалов и бывших партийных функционеров. Был даже один физик-ядерщик, подрабатывавший репетиторством. А ей хотелось простых и искренних, даже примитивных отношений, без пустых разговоров о культуре и политике, с этаким мужиком на одну ночь. Ведь жизнь состоит не только из бородатых невротиков, есть в ней шофера, водопроводчики, строители - все те, кто умеет забить клин одним махом, не напрягая мозги. Бандиты наконец, но те отдыхают в других местах и про ведическую кухню даже не слыхали. Елена остановилась на компромиссном варианте - джинсы подчеркивали стройность ее ног, а розовая шелковая блузка выгодно открывала красивую шею. Сверху кожаное пальто и сумка через плечо - новоиспеченная девка вышла на охоту.
Раньше в такие дни она уходила в город, покупала себе букет, домой приходила поздно и загадочно улыбалась в ответ, когда дети спрашивали, кто ей подарил цветы. Но не сегодня. Решено - сегодня она пустится во все тяжкие.

Публика в кафе оказалась никудышней. Более получаса Елена проторчала на высоком табурете возле стойки, облокотившись на нее самым соблазнительным образом. Длинная череда бледных одинаковых лиц, которые то возникали из полутьмы, то опять исчезали. И вдруг она сделала ужасное открытие. Если посмотреть непредубежденно на мужчин, то все они в определенном возрасте становятся уродливыми, неопрятными, лысеющими, толстыми, а главное, скучными. Все они становятся косноязычными молчунами или наоборот - болтают без умолку. Елена даже удивилась, почему она раньше этого не замечала. Тем не менее, сейчас она хотела лишь одного: быть избранной каким-нибудь незнакомцем (пусть не таинственным, пусть не прекрасным) и пережить с ним что-то, и чтобы никаких обязательств. Она достала из сумочки зеркальце, с "порочной" неторопливостью подвела губы и начала стрелять глазами в мужчин, сидевших за столиками напротив. Результат был мизерным - один старикашка шевельнул губами, будто посылая ей воздушный поцелуй, а его благоверная в это время ругалась с официантом. Некоторые держали ее взгляд несколько секунд и отводили глаза, другие сидели с равнодушным видом, хотя в глубине души им льстила улыбка привлекательной незнакомки, которая явно кого-то ждала. Кого-то из ее собственного мира.
Таких маленьких кафе в городе хватало, но везде было одно и то же. Те же бледные от искусственного освещения лица, тот же запах прогорклого маргарина из кухни. Елена посидела за четырьмя одинаковыми стойками, построила глазки доброй сотне незнакомцев, пооблизывала губы, так что язык заболел. Она просила прикурить, поглаживала руки с зажигалками. Ей улыбались - но не больше. Наконец она устала. Еще можно было успеть на вечер медитации и ведической кухни. Но и там будет такая же скука плюс большая вероятность встретить одного из экс-любовников или придурка мужа, который опять начнет болтать об эстетической стороне смерти вообще и суицида в частности...
Елена побродила немного по улицам, рассматривая витрины, и тут ей пришло в голову попробовать предлагать себя одиноким прохожим. Да, но как это сказать? Хочешь трахнуться, парень? Мда. Вот так сразу на "ты". А как - на "вы"? Трахнуться не желаете? С ума сойти. Чего изволите, может чайку с блинчиками, или трахнуться? В этом месте надо обязательно подмигнуть. Нет, какие подмигивания, на улице темно. Не хотите ли вы со мной переспать? Вполне литературно. И вежливо к тому же. Подумают, что она просто дура или хитрая корреспондентка "Фактов".
В конце концов Елена зашла в яркий бар при ресторане и попалась на глаза подпившему завсегдатаю, которого распирало от желания поговорить.
- Одну водку, пожалуйста.
- Я угощаю даму!
- Спасибо, не надо.
- Вы очень привлекательны.
- В самом деле?
- Позвольте вас угостить.
Мужичок уже почти лыка не вязал, на сизом носу и щеках прожилки, к тому же он начал болтать о сексе. Послушать его, так все женщины - лживые шлюхи, а он пустился во все тяжкие потому, что жена сошлась с электриком - этим ничтожеством, черт бы его побрал со всеми его отвертками. И Елена битых полчаса выслушивала монолог рогоносца. Под конец он совсем рехнулся, заявил, что Елена - его дочь и сейчас они пойдут в столичный зоопарк, который вчера приехал в город, и будут смотреть на обезьян. Пошли, посмотрим на шимпанзе, тебе понравится, радость моя! Он даже начал тянуть ее за руку к выходу, но тут вмешался официант, который сказал, что все обезьяны уже давно спят. Он налил пьяному рогоносцу еще рюмочку, а из динамиков раздалось пение Шуры - блеяние козочки, которая никак не дождется своего козла. Пьяный сразу забыл о зоопарке и начал гнусаво подпевать, дирижируя себе пустой рюмкой, а покинутая Елена сидела на табурете и разглядывала ряды бутылок.
В эту ночь одинокие души словно заблудились в каменном лабиринте, Елена брела по улицам, ловя свое отражение в витринах магазинов. По тротуару шли влюбленные, держась за руки, их обгоняли группы шумных подростков, разминаясь с работягами, спешившими домой после вечерней смены. Она почувствовала, что вот прямо сейчас сойдет с ума от тоски.
- Извините пожалуйста.
- Я вас слушаю
- Вы не хотели бы переспать со мной?
- Вам делать больше нечего?
- Я серьезно говорю.
- Да что с вами?
- Я хочу упасть в пропасть. В яму...
Одних это предложение смешило, другие считали Елену сумасшедшей. Некоторым казалось, что это - обыкновенный опрос из серии "за кого вы будете голосовать". Один мужчина предложил вызвать для нее "скорую". Ей подавали милостыню, крыли матом, и даже хотели избить, чтобы неповадно было. Но никто не захотел переспать с ней. Ни один человек не воспринял ее слов всерьез. И тут она вспомнила рассказ одной своей подруги.
"Ямой" называли танцзал в гарнизонном доме офицеров, где проходили вечера "для тех, кому за тридцать". Как правило там собирались разведенные женщины, чтобы потанцевать и познакомиться с кем-нибудь. Елена поймала такси и назвала водителю адрес.
В зале с малиновыми драпировками и старомодной люстрой, где под стенами стояли обитые вытертым сукном старенькие стулья, звучали джазовые мелодии пятидесятых. Возле буфета шептались женщины, которым было далеко за тридцать; несколько мужчин, похожих на командировочных, играли за столиком в домино. Все это напоминало родственные посиделки, не зря гардеробщица спросила, откуда Елена знает об этих вечерах. Она приблизилась к буфету и, прежде чем успела что-то заказать, к ней подошел мужчина в когда-то дорогом, но до сих пор опрятном костюме и пригласил на танец. Еще несколько пар вяло перебирали ногами в углу, а Луи Армстронг пел печальную песню о любви. Говорят, что время - лучший лекарь. Враки. Не тикайте, часики, жизнь моя проходит...
Елена прижималась виском к щеке незнакомца и чувсвтовала, как пульсирует жилка на шее мужчины, чье лицо она так и не рассмотрела толком. Из-за стены глухо доносилось электронное уханье, напоминая ей о детях. Куда они завеялись на этот раз? Ее охватило отчаяние и желание быть счастливой. Голос Луи Армстронга отбрасывал ее в прошлое, она вспомнила, как познакомилась в университете со своим будущим мужем, когда они, молодые и самоуверенные, ели пирожки с ливером на остановке, вспомнила первую практику, горячие объятия парня из соседней комнаты в общежитии, первую курсовую, вспомнила своего жениха и первый поцелуй в подъезде... Где сейчас ее дети? Наверное, пожирают хот-доги на пятачке возле памятника, запивая пивом. Вдруг незнакомец почувствовал, что его щека стала мокрой. Елена молча плакала, ее партнер рассказывал ей о своей работе, а Луи Армстронг грустно пел о любви.