И ещё один небольшой набросок. Опять же, к чему вдруг?   

Несказанно повезло: троллейбус подъехал практически сразу, как я подошёл к остановке. Обычно я могу простоять в ожидании чуть ли не полчаса, а сегодня такая удача. К тому же погода не радует – низкие осенние тучи того и гляди разродятся нудным затяжным дождём.
Поднявшись по ступенькам на заднюю площадку, я привычно огляделся в поисках свободного места. И замер. Будто врезался в невидимую стену. Так, что дух вышибло. Не может быть! Этого просто не может быть!!!
Он сидел у окна, скучающе глядя на уплывающий назад пейзаж. И место рядом с ним было как раз свободно.
- Здравствуй! – я торопливо плюхнулся рядом, боясь, что кто-нибудь из вошедших следом пассажиров опередит меня. – Здравствуй, лейтенант!
Он медленно повернулся ко мне. Упёрся в меня пустым, равнодушным взглядом и мне захотелось завыть от отчаяния – он был пьян. Сильно пьян. Да и весь его внешний вид… я только сейчас обратил внимание на потрёпанную куртку с испачканным белой краской рукавом, потёртые брюки и несвежую рубашку с характерной траурной каймой на воротнике. И, самое главное, запах. Застарелый запах немытого тела, хронического перегара и дешёвых сигарет.
- Ты кто? – он смотрел на меня в упор тяжело, как смотрят только хорошо набравшиеся люди. – Я тебя не знаю, отвали!
- Погоди, лейтенант, - торопливо сказал я, боясь, что он может устроить скандал. – Мы же давно знакомы, неужели ты не помнишь? Восемьдесят вторая десантная, ордена Боевого Красного знамени... Ну же, вспоминай!
Слабая тень промелькнула в его глазах. Слабая-слабая тень мучительного воспоминания.
- Погоди-ка, - он задумался. – Кажется, я в самом деле тебя знаю. Сейчас вспомню. Как же тебя звали? – он задумчиво потёр нос таким до боли знакомым жестом, что у меня вновь защемило в груди. Точно так же он делал тогда, во время обсуждения деталей нашего выброса. Нашего последнего выброса. Господи, как же давно это было! Словно в другой жизни.
- Вспомнил! – он торжествующе взмахнул у меня перед носом пальцем с обгрызенным ногтем. – Макеша! Ты – Макеша!
- Нет, - через силу улыбнулся я, уже жалея, что подсел к нему, и незаметно оглянулся, не прислушивается ли кто-нибудь к нашему разговору. – Я Валера. А Лёшка Макеев погиб. Сгорел в подбитом вертолёте. Неужели ты ничего не помнишь?!
- А, точно. – Он равнодушно кивнул. – Что-то такое вертится в голове. Давно это было. Я уже стал забывать. Во, кстати, а ты куда сейчас?
- К метро.
- И я! – он просиял непонятной мне радостью. – Говорят, там ковры нынче в продажу выбросили, настоящие – индийские. Вот, еду покупать, матери обещал. Она мне и денег дала, ты не сомневайся, - он торопливо полез во внутренний карман куртки, словно боялся, что я то ли ему не поверю, то ли попросту решил убедиться, что не потерял деньги. – А давай я по-быстрому всё обтяпаю и мы потом отметим встречу, а? – Он преданно заглянул мне в глаза ищущим взглядом потерявшегося щенка, нервно сглотнув. – Ребят вспомним. И вообще…
- Извини, - я говорил тяжело, через силу заставляя себя произносить слова. – У меня дела, тороплюсь. Как-нибудь в другой раз. – Я поднялся с сиденья и направился к двери, троллейбус как раз подкатывался к нужной мне остановке.
- Валера, - тихонько позвал он. – Ты знаешь, мне никто не верит. Говорят, что я двинулся после ранения. Инвалидность дали, пенсию… А я ведь всё помню. Я всё правильно помню! Как и ты. Правда… товарищ гвардии капитан?
Двери распахнулись и я буквально выпрыгнул наружу, стараясь побыстрее разорвать дистанцию, уйти подальше от него. Чтобы не видеть и, наверное, самое страшное, не слышать! Ведь я почти уже заставил себя поверить, что всё это мне только приснилось. Померещилось, привиделось в горячечном бреду на госпитальной койке. А на самом деле всё было иначе, и я никогда не видел высокого синего-синего неба, чёткую, будто вырезанную ножницами и наклеенную на ткань мироздания, линию гор, не слышал протяжного крика муэдзина, не сидел на броне бэтэра, отчаянно умоляя всех богов убрать с пути фугасы, не захлёбывался кровью, трясясь в отчаянно завывающей движком «вертушке»… А лейтенант – я только сейчас сообразил, что ни разу не назвал его по имени. А ведь хорошо его помнил. Игорь. Игорь Симонов, - не рвал зубами упаковку индпакета и не подбадривал меня: «Не боись, десантура, прорвёмся!»…
- Герр штурмбаннфюрер, с вами всё в порядке? – симпатичная молоденькая девушка со значком NSF (NS-Frauenschaft - Национал-соц. женский союз) на лацкане тёмно-синего плащика встревожено заглядывала мне в лицо. – Вы очень плохо выглядите. Может быть, вызвать врача? – Её взгляд скользнул по моему мундиру, пробежался по многочисленным крестам, нашивкам и значкам и глаза округлились в уважительном восхищении. – О, вы воевали в Африке? Были ранены?
- Да… в Африке… конечно же в Африке, - не знаю, для кого я это говорю, для неё или… для себя?!

Отредактировано Дим (02-06-2010 10:12:46)