А еще минут через двадцать, проскочив по ущелью и перевалив небольшой хребет, мы полностью перестали слышать гудение вертолета. С одной стороны, это конечно, сильно утешало. Но вот с другой… От следящей вертушки мы ушли, только опасаюсь, что противник один хрен узнал общее направление нашего движения. По хорошему, надо плюнуть на замаскированный «УАЗик», до которого осталось минут десять ходу, забыть про комфортное возвращение и резко изменив маршрут, уходить козьими тропами. Но бессознательный Ивлев на руках ставил большой и жирный крест на всех мерах предосторожности. Если мы сейчас, минуя дорогу (и вполне возможные кордоны на ней), двинем пехом за водораздел, то до базы доберемся, только вот Генку живым не донесем. Мужики это тоже понимали, поэтому, меняя друг друга на носилках, перли со всей возможной скоростью, рассчитывая добраться до машины быстрее, чем власти перекроют все места, где может проехать наш вездеход. Хотя, если трезво глядеть на вещи,  насчет «всех мест», это тоже сильно сказано.  Трассу они блокировать еще сумеют, а второстепенные дороги и проселки - вряд ли. Просто времени не хватит. Ведь с момента нападения на колонну, прошло менее полутора часов. Даже если тревога поднялась буквально сразу в момент атаки, то пока пройдет приказ, пока обозначат точки блоков, пока до них доедут… Была бы погода летная, совсем другое дело, но автотранспортом, точно не должны успеть.
В своих предположениях я оказался прав, поэтому и до «УАЗа» добрались, и до нашего хутора  доехали без приключений. Но когда доехали, выяснилось, что спешили и рисковали зря. Ивлев умер… Когда это произошло я даже не заметил, так как в подпрыгивающей машине было не до щупанья пульса. Тут раненого бы удержать. А как только вездеход остановился под навесом, я наклонился к командиру, чтобы подхватить его с лавки, увидел полуоткрытые глаза Геннадия и все понял. Поэтому когда сидящий напротив и охраняющий «языка» Чиж вопросительно поднял брови, я лишь махнул рукой и стянул с головы шапку.
Да, вот тебе и взяли пленного… Двое из группы – двухсотые. Но остальным надо жить и выполнять задание до конца. У нас ведь еще америкос на руках и пока его не сдадим, расслабляться нельзя. Угу – нельзя. Только вот сразу куда-то «стажера» везти, тоже не получится. Надо подождать, пока шумиха утихнет. То есть, дня три - четыре. А пока, сделать доклад о наличии языка с документами и затихариться.

Глава 18

Но все оказалось еще проще. Нам даже никуда ехать не пришлось. Цыган, пользуясь командирским коммуникатором, связался с начальством и оно, искрясь энтузиазмом приказало оставаться на месте. Дескать – само появится. И появилось…
К обеду второго дня, подвывая мотором, плюясь выхлопом и проскальзывая колесами по подтаявшей глинисто-снежной жиже, к хутору подкатил размалеванный камуфляжем «Садко»* с армейскими номерами.
*Грузовой полноприводный автомобиль повышенной проходимости ГАЗ 3308.
Я, честно говоря, при виде машины струхнул. Нет, документы у нас в порядке, «легенды» расписаны, пленный надежно заныкан в тайнике, оружие и снаряжение тоже спрятано, только фиг его знает, чего от вояк можно ожидать в данной ситуации. Но,  увидев через окно, кто выбрался из кабины, удивленно хмыкнул и, повернувшись к стоящим рядом парням, сказал:
- C ума сойти, какие люди пожаловали. А главное – в каком виде!
Гости действительно были неожиданные. Я-то думал, что прибудет группа, специально заточенная для таких дел. Но узреть самого командира регионального отряда, вовсе не ожидал. Тем более, в таком обличии. Еремин был весь из себя в новеньком, но уже обмятом камуфляже, нашивках, портупеях и погонах-хлястиках с майорскими звездочками. Его неизменный спутник Васька Шмелев, так же был одет строго по уставу. В такой же камуфле и нашивках (несколько более обшарпанных чем у «майора») только погоны были сержантские и вместо пистолета на поясе, он имел автомат за плечом. Вот ведь, затейники! Месяц назад, когда Василий один приезжал, одет он был вполне  по-гражданке, без всяких милитаристических изысков.  А сейчас - куда бы деться!
Пока приехавшие топтались возле машины, мы все вывалились их встречать. Заодно и собак прибрать, чтобы оживившиеся при виде грузовика четвероногие сторожа, не вцепились в задницу высокому начальству. Еремин, дождавшись пока волкодавов распинают по будкам, расслабился и, уступая приглашению хозяев, согласился сначала поесть, а потом уже заняться делами. За столом о нашей операции не говорили. Только помянули павших, а в остальном разговор крутился вокруг свежепривезенных мужиками новостей. Наиболее значимых из них было две. Первая касалась очередной  выходки боевиков из Шамхальского эмирата. Горцам, видно поднадоело обирать нищих, но зубастых казаков с калмыками, поэтому, устроив морской вояж, абреки высадились в Туркменистане. Высадились, совершили скрытый рейд и, перебив охрану, свистнули целый табун элитных лошадей. После чего, загрузив непарнокопытных на свою плавучую лайбу, растворились в туманных просторах Каспия. Туркменский Шах, охренев от подобного авангардизма, показательно казнил остатки не оправдавшей доверия охраны и торжественно поклялся покарать воров. Так что сложившийся расклад сил на Кавказе, теперь может быть несколько нарушен появлением ашгабадского спецназа из личной сотни правителя…
А второй новостью, было введение на территории страны, какой-то ювенальной юстиции.  Я сначала даже не врубился что это такое, но потом, слушая разговор, понял. Оказывается, здешнее правительство, в своей непрестанной заботе о гражданах, выделило детей в особую категорию и ввело новую систему контроля над ребятишками. С одной стороны, вроде как все правильно – эти «ювеналисты», занимаются профилактикой детской преступности, осуществляют социальную защиту семьи и следят за правами ребенка. Вроде, на первый взгляд весьма благое дело. Единственно, меня сильно насторожили слова насчет «прав ребенка». Услышав сие словосочетание, я сразу почуял неладное, зная, что как только начинается отдельный разговор о чьих-то правах - жди подвоха. И когда попросил разъяснений у Еремина то, услышав ответ, лишь зубами скрипнул. Ну, сволочи, что придумали!
А правительственная идея оказалась проста как три копейки – у тех семей, кто не может осуществлять за своими детьми  «надлежащий уход», этих самых детей забирать в детские дома. Под «надлежащим уходом» подразумевалось вовремя оплаченные вакцинации, приличное питание, хорошая одежда, надлежащий кров, отдельная комната ну и прочее, прочее, прочее. А где его взять это приличное питание, когда родители безработные и вся семья перебивается с хлеба на воду? Или отдельную комнату, в насквозь промерзшей однокомнатной хате? И что можно назвать хорошей одеждой, если в наличии есть лишь расползающийся в руках китайский ширпотреб? Самое смешное, что в детских домах практически ничего требуемого тоже нет. Но если папа с мамой отрывая от себя последнее, как могли заботились о детях, то в приютах ни о какой заботе и речи быть не может. Зато какой простор для фантазий! Ведь отобранных детей можно использовать как угодно. Хочешь, за границу продай, под видом усыновления, хочешь, на улицу выпусти как побирушек, хочешь, делай из них малолетних проституток, а хочешь - вообще на органы разбери.
Да уж, если учесть, что в здешней России девяносто процентов семей вполне попадают под карательную длань «ювеналистов», а закон этот принят, утвержден и с первого числа начинает действовать на всю катушку, то «колхозники» могут курить бамбук. В том смысле, что народ сам, без их помощи и поддержки, восстание поднимет… 
Когда я озвучил эту мысль, Павел Викторович хмыкнул и, сказав, что подпольщики тоже не лаптем щи хлебают и все учитывают, предложил закругляться с обедом. А Таисия Петровна, мать Данилки, присовокупила, что если эти новые носители закона к ним на хутор заявятся, то тут все и останутся. Она их даже стрелять не будет – чести много. Она их, в сортире перетопит. Собственноручно…
Глядя на нее, командир регионального отряда только головой покрутил. А потом, поднявшись из-за стола, поблагодарил хозяев и двинул в другую часть дома. Там Павел Викторович, оккупировав нашу комнату, начал по одному вызывать бойцов, для устного опроса. Меня пригласили последним. Войдя, уселся на стул, еще раз кивнул Еремину и молча уставился на начальника, ожидая, чем же именно он интересоваться будет. А тот, закурив и угощающе подтолкнув мне свою пачку,  начал издалека:
- Ну, как тебе первый бой?
Что-то подобное я и ожидал, поэтому ответил не задумываясь:
- Не очень. Понятно, что скорее всего дело было срочным и иного выхода не было, но посылать пятерых бойцов против отделения с бронетехникой, да еще и требовать взятия пленных, это как-то чересчур…
Еремин выдвинул челюсть:
- А ты чего хотел? Тут война!