Вот, что нарисовалось по жаре на мобильном ворде... УжОс

- Канонеркам – приказываю расчистить проход в минном поле, - хрипло каркнул адмирал, понимая, что не успеют они этого сделать. Но не попытаться – значит, признать поражение ещё до боя. – Поворот оверштаг! Орудия левого борта – к бою!.. Да поможет нам Бог, господа, мы должны прорваться!

Когда сводная флотилия кораблей под чёрно-бело-красными флагами на всех парах и парусах вышла из-за острова, французские корабли занимались несвойственным им делом. Канонерки били по выявленным минам, благо, чтобы подорвать смертельный «подарок», не обязательно было попадать фугасом прямо в него. К тому моменту, когда сен-доменгские корабли построились боевым порядком и полным ходом направились к противнику, французам удалось расчистить в минном поле узкий коридор. Первым, прикрывая «Святую Женевьеву», на простор вышел фрегат «Святой Мартин Турский». Сезар, прикинув его вооружение, помрачнел: если там опытный капитан, то в драке один на один у «Республиканца» мало шансов. Но... у французов осталось всего два королевских фрегата, тогда как в его флотилии только фрегатов-торпедоносцев четыре. Проигрывая в габаритах и пушках, сен-доменгские корабли заметно выигрывали в скорости и маневренности, что весьма ценно для Карибского моря (да, да, уже Карибского). Что же до мелких судов, то численное превосходство французов при навязанной им тактике роли не играло.
Всё решится задолго до того, как французские бригантины и шхуны смогут пройти минное поле...
- На руле – держать курс по ветру! – скомандовал Касадо. – Торпеду правого борта – к бою! Орудия правого борта и носовые – зарядить картечными фугасами! Приготовиться к развороту на левый борт!
В век пароходов и дальнобойных пушек абордаж стал большой редкостью, поэтому фрегат, на который сто лет назад затолкали бы до четырехсот человек, имел на борту всего сто шестьдесят две штатные единицы. Некомплекта в Юго-Восточной эскадре не наблюдалось – уж больно престижно тут служить, хотя, в деньгах столичные моряки нисколько не выигрывали по сравнению со своими провинциальными коллегами. В бою, когда от слаженности команды зависело очень многое, приходилось задействовать все вахты. Но эти люди выкладывались «до донышка»... «Республиканец» и его собратья-торпедоносцы – «Охотник», «Морской Волк» и «Ястреб» - выдавали рекордные для не очень сильного попутного ветра тринадцать узлов. Машинисты, на корабельном жаргоне именуемые «чертями», выжимали из паровых котлов всё, на что те были способны, и ещё чуток сверх того. Канониры спешно заряжали пушки и переводили торпеды в боевой режим. Только и оставалось, что нацелить корабль, дёрнуть рычажок, запускавший двигатель, и сбросить. Словом, каждый был при своем деле, и делал его на совесть. А это, как говорил покойный адмирал Эскобар, уже половина победы. Вторая половина, по его словам, зависела уже от капитана, и Сезар мысленно поклялся, что не подведёт учителя.