Часть 3. На Муромской дорожке

Глава 1

Схватка с непонятными выроднями обошлась нам в одного убитого и девятерых раненых. Правда, большая часть ранений – легкие, так что движения раненые не замедляют. И к тому же у нас появился грузовик, что положительно сказалось на скорости марша. Теперь, перераспределив груз, мы делаем до пятидесяти кэмэ в сутки. Ведь это так просто: часть едет на машине, а часть бежит. Потом меняемся…
За последние шесть дней мы миновали три деревни. Какие-то в них люди невеселые: все стараются спрятать и сами норовят спрятаться. А в последней деревушке, только завидев нас, местные выволокли нам навстречу двоих здоровенных парней со связанными руками. Самый бородатый из местных заголосил, униженно кланяясь:
- Батюшки-заступники! Опчество вам головами выдает ентих! Шо они покрали – вернем, вот с месту мне не сойти! Урожай соберем – вернем, вот те крест! – он перекрестился, словно Алеша, и неожиданно закончил, – Сукой буду!
Бородач перевел дух. Я попытался спросить его, что украли эти два дурня, и что мне делать с ними теперь, но не успел. Оратор набрал воздуха и снова заголосил:
- Батюшки, защитники вы наши! Ентих, ентих берите. Хоть в Магадан, хоть на березу – то вам решать! А опчество ни причем. Мы их воровать не посылали, мы брали-то у них тока потому, шо не знали, шо оно – воровано! Во те крест – не знали! Гадом буду!
Теперь он замолчал надолго, и я, наконец, смог вставить слово:
- Слушайте, да что у вас тут происходит? Зачем нам эти? Чего они украли?
Бородач вылупился на меня так, будто на мне вдруг выросли цветы или у меня на щеке открылся второй рот. Он скосил глаза, потом наклонил голову, словно для того, чтобы лучше рассмотреть меня. Затем, откашлявшись, спросил:
- А вы, стал быть, не пионерский патруль будете?
Теперь настала моя очередь удивляться. Он знает о пионерах? Откуда? Может быть, здесь прошел один из наших отрядов? Чей?
- Простите, а здесь пионеры уже были?
- А как же! – радостно завопил бородач. – И скольки раз! Вот, в прошлом годе… – он пустился в длинный, обстоятельный рассказ о том, как в прошлом году к ним приходил пионерский патруль, как пионеры искали кулаков и подкулачников, и никого, конечно же, не нашли, как потом устроили концерт пионерской агитбригады и «протащили» сельские недостатки…
Я слушал бред, который он несет, и тщетно пытался понять: кто из нас сошел с ума, я или он?! Пионерский патруль? А что это такое? Может, он имел в виду пионерский десант? Но про каких таких кулаков он болтает? У них тут что, все книжек про Морозова и Мяготина начитались?..  В прошлом году, ага!.. Какие, на хрен, пионеры в прошлом году?!.
- А ну-ка, уважаемый, подождите, – в разговор вмешивается Негуляев. – Это откуда ж к вам пионеры в прошлом году приходили?
- То исть как «откудова»? – искренне изумляется бородач. – Оттедова, откудова и раньше… Из колхозу…
Краем глаза я замечаю, что Виталька вдруг вздрагивает. Что это с ним такое?..
- А ентих вы уж заберите, будьте так добры. Да в Магадан их, в Магадан. Шоб почуяли, как воровать-то! А то и на березу…
- Да что они украли? Последний раз спрашиваю!
- Дык как? Они ж караван, который в колхоз шел, обокрали. И сперли материалу, ниток, сахару там. Мы то думали – они как порядошные, колхозных за зипунами умолили взять. Поначалу обрадовались, и брали у них, кому што, а тут, – бородач полез в карман широченных штанов, вытащил что-то и поднял над головой, – тут у них вона чаво нашлось!
Я пригляделся… Обалдеть! Переносная рация! Маленькая, УКВ но не это странно. Рация была новой. НОВОЙ!
Бородач протянул рацию мне и пояснил:
- Разве ж такую вещь ваши дадут с собой унесть?  Ни в жизть! Стал быть – сперли! Ну, мы их повязали, а вот теперь вам передаем. Заберите их, ради бога! А на опчество не думайте: опчество ни причем!..
…Тащить двух воров нам было некуда, так что мы расстреляли их километрах в пяти от деревни. Они дико вопили, что они в Магадане отработают, но это, по-моему, они просто крышей двинулись от страха. Я же учил в школе географию СССР и где Магадан представить себе могу. Очень уж далеко, чтобы хоть кто-то мог их туда отправить…
Но после расстрела у нас с Виталием произошел крупный разговор…
- Виталь, ты мне ничего сказать не хочешь?
- Н-нет, – он преувеличенно честно смотрит мне в глаза. – А что?
- Да нет, ничего… Что-то мне показалось, будто ты как-то непонятно прореагировал на известие о пионерах из колхоза. Показалось или нет?
Негуляев долго молчит, задумчиво жуя травинку, а потом:
- Понимаешь, Леш, тут вот какое дело… Были у нас неясные слухи, про какой-то «колхоз»… Вроде и пионеры у них есть… Только вот это – тайна, посерьезнее чем Артек.
- Подожди, подожди… Ну, тайна – это понятно, а чего за колхоз-то? И пионеры у них – это как мы, или…
- Да не знаю я! – Виталий огорченно машет рукой. – Сам почти ничего не знаю!
Неожиданно он усмехается:
- Ты про них как бы не больше моего знаешь. Чего вылупился? Не веришь? А зря! А ну-ка, – он понижает голос, чуть придвигается и заглядывает мне в лицо – ну-ка вспомни: когда ты в Псковско-Новогородском анклаве геройствовал, там никого странного не было? И ничего?
Ничего странного? Да там все было странным. Непривычным и странным…
… Мне до сих пор страшно вспоминать все то, что там происходило. Я помню разрушенный Гдов, и горящие окраины Пскова, я помню грохот канонады скандинавских орудий и дикий крик атакующих лопарских частей, я помню как мы, выгрузившись на окраине Пскова, форсировали Великую и схватились в рукопашную со шведским десантом, я помню... Постой-ка! А ведь и верно, были там какие-то странные ребята, которых еще «колхозниками» называли! Точно! Были такие. Сотни две отменно вооруженных и обученных бойцов, каждый из которых стоил десятка скандов… Были такие! Они еще страдали, что у них «ни трактора, ни комбайна, ни молотилки» с собой нет. И командира я их помню: крепкий такой дядька комсомольского возраста . Он еще шапочку смешную носил, а называлась она… называлась она… Тюбетейка, точно! Так это они, что ли?!
Негуляев подтвердил, что именно этих «колхозников» он и имел в виду. Слухи про них смутные и неясные, но строят они государство вроде нашей Пионерии. Только как-то по-своему, но в целом – у нас с ними идейных разногласий нет. Оказывается с этими «колхозниками» уже лет пять, как пытаются наладить контакт, но пока все безрезультатно. Дальше пошла такая высокая материя, что я почти ничего не понял, даже того, кто, собственно, отказывается от контакта: мы или они.
Впрочем, Виталий скоро выдохся, так как и сам знал не больно-то много. Я задал последний вопрос:
- Слушай, а что этот бородач про Магадан говорил? У этих «колхозников» что самолеты остались? Они на самом деле могут в Магадан отправить?
- Да не знаю я – раздраженно тряхнул головой Негуляев. – Хотя про то, чтобы кто-то кого-то мог в Магадан отправить, это, по-моему – сказки. Дурацкие сказки!..
На этом мы и закончили наш разговор, тем более что пора двигаться дальше, а бежать за грузовиком была моя очередь. На бегу много не поговоришь, так что…
… Я с удовлетворением отметил, что дорога, по которой ехал наш трофей, и гарцевали лоси, стала значительно лучше. Теперь это была не просто накатанная по земле колея, а самая настоящая дорога, засыпанная песком и щебнем, утоптанная и ухоженная. Кто бы ни были эти самые колхозники, но дороги они строить умеют.
Вот с этими мыслями я начал подниматься на холмик, который вот-вот должен был перевалить «газон»…
Звук мотора грузовика, ползшего на минимальной скорости, неожиданно оборвался. Не было ни выстрелов, ни криков – просто водитель, пулеметчик Витька Магеров, резко нажал на тормоза и выключил зажигание. С чего бы это? Сейчас спрошу…
Но взбежав на холм, спрашивать я ничего не стал. Зачем, если так все ясно.
С холма открывался вид на широкую реку, мягко поблескивающую в свете солнечного света. Невысокие берега, золотящиеся песчаной кромкой, кое-где – заросли осота и камыша, но совсем мало. На другом берегу – березовая, прозрачно-светлая рощица, которую прорезает стрелой та же дорога, что и здесь. А через реку – паромная переправа и будка паромщика на том берегу. Над которой развевается КРАСНЫЙ ФЛАГ!..
Тросы для парома слегка притоплены, а сам паром стоял возле противоположного берега возле небольшой, аккуратно сколоченной пристани. Пристань маленькая, но обыкновенная, чего о будке паромщика никак не скажешь.
Низкое приземистое строение, обнесенное тремя рядами настоящей спирали Бруно, смотрела на мир узкими прорезями бойниц – по две на каждую стену.  Крыша  сложена из толстенных бетонных плит, и даже отсюда видно, какие это мощные плиты. Такую крышу даже из тяжелой гаубицы не вдруг пробьешь, а минометный обстрел ей что медведю – бекасник! Знамя большое, хорошо заметное, а рядом с ним на крыше стоят два прожектора. Это какие же паромщики в такой будке обитают?
Я изумленно оглядываюсь по сторонам, и внезапно мой взгляд натыкается на Негуляева. Тот стоит, сильно побледнев и, не отрываясь, смотрит на паром и на знамя. С его губ срывается тихий шепот, и, прислушавшись, я различаю: «Неужели правда? Неужели правда?»…
- Виталька, ты это чего?
Он вздрагивает, затем поворачивается ко мне:
- Алексей, тут вот какое дело. Я, похоже, знаю: кто там, на пароме. И знаю, как с ними говорить. Поэтому, разреши мне пойти вперед одному…
Он говорит это таким тоном, что как-то не хочется спорить. Кивком я разрешаю ему идти в одиночку, но на всякий случай предупреждаю:
- Виталий, ты, в случае чего, падай и лежи как мертвый. Мы тебя прикроем…
Он бросает на меня быстрый взгляд, затем придвигается поближе и шепчет:
- Леш, ты если что – людей уводи. У нас задание – Артек отыскать. А с этими, – он машет рукой в сторону парома, – с этими и отряд юнармейцев может не справится. А может и не один…
После чего он тщательно расправляет галстук, надевает пилотку и, закинув оружие за спину, шагает к парому. А я отдаю приказание отвести грузовик за холм, лосей – туда же, всем быть возле транспорта, а сам с тремя бойцами и Чайкой осторожно выползаю на гребень холма. Ну, где там наш Негуляев?..
Уверенным шагом виталлий подходит к берегу, складывает руки рупором и кричит:
- Паром! Эй, на пароме! Паро-о-ом!
После нескольких  криков, с той стороны от берега отчаливает паром. На нем двое, старшего минусового или комсомольского возраста. Они размерено вращают рукоятки и паром бойко движется, по водной глади. Но, дойдя до середины реки, он останавливается. Один из паромщиков поднимает рупор, прикладывает его ко рту. Над рекой разносятся слова:
- Ты, парень, кто таков будешь? И откуда?
Дальше происходит неожиданное. Четко, словно на параде, Виталька вскидывает руку в пионерском салюте:
- Спасибо великому Сталину за наше счастливое детство!
Что это он? Нет, Сталин, конечно, соратник Ленина, и руководил страной, когда выстояли в страшной войне с фашистами, но причем тут это? Однако в этот момент паром начинает двигаться, а с него доносится обычный, не усиленный рупором голос:
- Ишь ты, дошли, значит, орлята-пострелята. Ты как, малый, один или с товарищами?..

Игорь, заходите в Раздел Борис Орлов. Там сейчас под это дело темку создам.Зануда, а как вот такое: "Гарцевать (от польск. garcowac(?!)) — слово распространено казакáми и означает не столько ехать на лошади верхом, красуясь, показывая ловкость, как указано в одном из словарей, сколько ровное, статное движение лошади, вприпрыжку, перебирая копытами и/или задерживая на секунды движение. Это может быть и движение вприпрыжку в ограниченном пространстве, или неспокойное нервное нетерпеливое незначительное привскакивание на дыбы и перебор копытами стоящего на месте скакуна. Говорят: «гарцующий конь». Наездник в данном случае совершенно ни
причём. Если говорить о движении, то в биологии слово применяется в сочетании «гарцующая походка». Частенько можно слышать и укор детям: «прекратите гарцевать» или «прекрати гарцевать как конь», по отношению к шумно ведущим себя, скачущим детям. (Но обратите внимание — скакать, как лошадь)."
niklom, благодарю но сейчас, извините, исправлять не буду. Флешку с основным текстом на работе забыл, так что исправлю только завтра.