Мои девяностые...

Когда же мы учились?
Да в промежутках между путчами, работами, пьянками, любовями и походами.
Когда у нас началась психология — мы вовсю конспетировали Ильича, который Владимир.
«Психика есть субъективное отражение объективного мира».
Невероятно скучными была «История средних веков».
Месяц мы долбили наизусть «Салическую правду». Вся история крестовых походов свелась к экономическим предпосылкам. К ним же и Реформация с Контрреформацией.
Это же и касалось «Истории СССР».
Ага. Именно так. Потом ее срочно переименовали в «Историю России». Вывеска сменилась — содержание осталось. Особенно радовало выражение «древнерусский пролетариат».
Отдельной песней были предметы правового цикла. Не забыли? Я поступал на факультет «Истории и права». Закончили, правда, «Историю и Краеведение», но не суть.
Утром, пятого октября девяносто третьего года у нас должны были быть лекции по «Государственному праву». Кажется так.
Преподша ворвалась в аудиторию и так хлопнула своими книгами и тетрадями по своему столу, что мы подпрыгнули вместе с партами.
-Я отказываюсь читать лекции в этой стране!
Ну и долго разорялась по поводу «этой страны». Минут пятнадцать. Потом нас распустили по домам и мы пошли похмелятся.
На следующий день нам поставили предмет «Трудовое право».
Философию сдавали, впрочем, я уже рассказывал как ее сдавали.
Второй экзамен по истмату я сдавал летом девяносто второго. Просто долбил наизусть, совершенно не понимая смысла слов.
Тогда же и научился нехитрому студенческому способу закоса.
Идешь в санчасть — жалуешься на общую слабость, головокружение, анемию, рак мозга и что там еще в голову придет.
Тебе не глядя ставят диагноз «Вегетососудистая дистония».
Заручаешься справкой и топаешь сдавать экзамен. Если не сдал — предъявляешь справку, что болеешь. Неудачная сдача — не засчитывается. Напомню, что по правилам студент имел право на две пересдачи. Третья — с комиссией во главе с деканом.
Впрочем, потом эта фишка не прокатывала. Мы придумали следующий ход. Кусочек сахара или конфетку берешь и капаешь на нее две-три капли йода. Через пятнадцать минут поднимается температура до 37,2, горло красное.
Так вот, несмотря на все ухищрения и все правила, я сдавал истмат...
Восемь раз!
Все уже разъехались по домам, я бродил по пустому этажу и заучивал, заучивал наизусть фразы типа «производительные отношения суть производное от производственных средств». Или как-то так.
А за стенкой уже жили абитуриентки, приехавшие из глубин области, в надежде на поступление.
Готовились они оригинально. Целыми днями за стеной гремел «Мальчишник» - «Секс, секс без перерыва, секс, секс — как это мило!»
...Производственные отношения...
...Секс, секс...
...Классовая борьба...
...Как это мило!
Им-то, конечно, мило, а мне грозило отчисление.
Абитуриентки имели привычку ходить в туалет или на кухню, вынося свой модный двухкассетник в коридор.
Однажды я не выдержал постоянного намекания на спермотоксикоз.
Когда они опять вынесли свои фигуристые тела на кухню и выставили гребучий магнитофон в коридор, я разработал спецоперацию.
Вынес в коридор свой патефон. Максимальная громкость у него была... Самолет на взлете слышали? Вот примерно так же.
Поставил пластинку «Роллингов». Осторожно опустил иголку и... Бегом помчался в туалет. Спрятался в кабинке, нервно закурил...
-Секс, секс без перерыва! Секс...
-САТИСФЭКШЕН!!!!
Роллинги на раз-два порвали придурков из «Мальчишника». Стекла в туалете дрожжали так, словно началась ядерная война.
Честно говоря, я опасался за окна в своей комнате. Но ничего. Не вылетели. Правда, кусок штукатурки отвалился.
Девки боялись приближаться к моему акустическому чудо-оружию. Когда пластинка доиграла, я вышел из убежища, дабы оценить масштаб разрушений. Небольшие были. Девки намек поняли. Из-за стены более не доносились призывные вопли самок в исполнении трех придурков. Сатисфекшен, чо.
Это ли, звезды ли на небе, но философию я все же сдал.
После чего устроил костер из конспектов во дворе общаги.
Но самым страшным была не «Философия».
Самыми страшными были педагогини...
Вернее, одна педагогиня.
Вела она у нас три предмета - «Педагогика», «Методика преподавания истории», «Историю педагогики».
Почему? Ну почему они все одинаковые, эти теоретини от педагогики?
Начес на голове аля-хиросима, огромные очки в роговой оправе, мощный невостребованный бюст и, самое главное, - взгляд.
Никакие вампиры, никакие зомби не сравнятся по гипнотической силе взгляда с кандитатшами в педагогические науки.
При виде их хочется пасть ниц и лобызать их стопы, отчаянно надеясь на прощение фиг пойми за что.
До сих пор вспоминаю с содроганием конспекты уроков.
Расписать поминутно урок это значит - с точностью до секунд расписать каждый твой шаг во время занятия.
9,00— вход в класс, 9,00,01 «Здравствуйте дети», 9,00,10 — проверка личного состава по списку...
И так далее... Все сорок пять минут надо расписать.
Тогда началась эта мутная мода по гуманизации образования.
В пример ставились нам такие великие гуманисты как Ян Амос Коменский.
Когда я делал доклад и упомянул о том, что этот самый гуманист был сторонником и пропагандистом телесных наказаний в школах, то получил «пару» и мне пришлось на экзамене отрабатывать просранный семинар.
Спасались мы от педагогики просто.
Разбодяживали спирт или водку морсом, переливали напиток богов в пластиковую тару и тихонечко посасывали его на лекциях. На задних рядах. Под партами.
Тогда я и понял русскую истину - «Без бутылки не разобраться».
А как еще понять фразу: «Ученик и педагог первоначально вступают в объектно-субъектную связь. Цель же педагога состоит в том, чтобы сделать эту связь субъектно-субъектной через смещение акцентов в субъектно-объектном подэтапе».
Педагогика — лженаука.
За всю мою последующую карьеру педагога я так и не использовал ни разу эту лабуду.
Педагогом же я стал в ноябре девяносто четвертого. Причиной тому была обычная любовь. Ага. Влюбился как дурак.
Это началось, когда я еще работал сторожем в детском саду. На новогодние праздники мы устроили в пустом двухэтажном здании — вечеринку.
Все как положено, с водкой песнями и танцами.
«Опосля в рояль насрали, чудно вечер провели».
Рояля там не было, впрочем никаких оргий тоже. Девчонки наготовили салатов, мы нажарили картошки и запаслись водкой.
Пили и пели.
Утром разбрелись. Я остался на дежурстве, до смерти влюбленный в одну девчонку с естгеофака.
И вот она ушла, оставив после себя неуловимый шлейф запахов. Я вдыхал этот запах и в глазах темнело от влюбленности.
Впервые я тогда закурил, чтобы перебить этот манящий запах. Сбегал до киоска и купил пачку болгарских сигарет со смешным названием «Трува».
Мягкий снег падал с неба...
Когда вернулся — около входа топталась бухгалтерша из этого детского сада.
Оказалось, что она жила напротив. И видела прекрасно нашу, вполне себе интеллигентную пьянку.
Ох, что я тогда только не наслушался...
Однако, не уволили, почему-то.
Видимо потому, что мы простыней не напачкали и на лестницах не наблевали.
День был убит на приборку и вынос бутылок. Особенно осторожно я выносил бутылки пива «Бавария». Тогда про них ходили слухи, что в пиво намешивают стекло и гепатит С. Стекло мы, видимо, переварили. Вирусы тоже.
А потом я жил в этом детском саду аж две недели, готовясь к сессии.
Напарник мой, тоже студент, был женат и мы подменились сменами. Я дежурю до восьмого января, а потом он дежурит за меня, когда я в феврале в поход упрусь.
Готовился я так.
Читал Ремарка. Много курил. Писал стихи.
Но сессию сдал.
Стихи получились неплохие, неожиданно.
Благодаря им, я потом стал лауреатом Первого Всероссийского молодежного фестиваля авторской песни.  Потом — это в марте.
На четвертом курсе я вообще на лекции не ходил. Слишком был влюблен. До потери сознания.
В итоге, в ноябре девяносто четвертого, меня уволили. Тьфу. Отчислили. С формулировкой «За академическую неуспеваемость».
Потом я уже понял, что отчислили-то неправильно. Не по понятиям. Все экзамены-зачеты были сданы, свободное посещение на старших курсах. Видимо, я слишком обнаглел.
Впереди светила армия...
Ноябрь девяносто четвертого года...
Впереди была Чечня, так-то.
Если бы меня отчислили в октябре — я бы попал под осенний призыв. А так — есть время до весеннего. Надо как-то было жить.
И я уехал к родителям. Устроился педагогом дополнительного образования в «Дом детского творчества». А через два дня после отчисления поступил на факультет...
Только не смейтесь сейчас, ладно?
«Факультет духовной помощи». «Русский Христианский Университет».
По-моему, первый негосударственный ВУЗ в Кирове был.
Может быть, вы спросите, а почему я не вспоминаю и не анализирую социально-экономическое положение, настроения общества и прочее?
Так а что вспоминать-то?
Как мы ваучеры получали?
Ну получил я ваучер, заплатив аж двадцать пять рублей. По телевизору мне сказали, что я его могу на акции обменять. А где? Куда идти-то? Адрес скажите? Не говорят. Какие-то фонды, какие-то «МММ»... Разбираться в этом еще... У меня голова была другим занята. Я его тупо обменял на водку.
Родители мои вложили их в «Вятинвестфонд». Спустя десять лет получили первые дивиденды, которых хватило лишь на килограмм сахара.
Нам ничего не объясняли. Ничего не рассказывали. У нас рынок, у нас демократия. Каждый сам за себя. С тех пор я понял одно.
Демократия — это когда всем на всех насрать.
А либерализм есть высшая точка развития демократии.
Вот так.
В юности я был демократом. Перестройка, гласность, партия дай порулить.
Мозгов не было. Было пламенное романтичное сердце.
Это сейчас я консерватор.
Семь раз отмерю, прежде чем отрезать.
Романтику свободы сменил на прагматизм жизни.
Слишком много вы врали, господа Чубайдары.
Слишком много лжи сочилось отовсюду.
Передозировка получилась.
И у нашего поколения, которое должно было стать пионерами рыночной экономики, появился иммунитет к вашим заклинаниям.
Впрочем, об этом позже...

Mif
Вы особо не старайтесь Это не для публикации

Ну тады ой