Ну и последняя байка о моих больничных приключениях.

Как-то летом шел я на работу. А работал я тогда – год это был девяносто пятый или шестой – педагогом в Доме Детского Творчества. Да, да. Пока нормальные люди строили капитализм и обогащались, я, как дурак педагогом работал. Нравится мне это дело - со щенятами возится.

А шел я не просто так. Я под ноги глядел. И собирал пустые сигаретные пачки.

Нет, нет. Это не шизофрения.

1 июня у нас проходил общегородской праздник для детей. В честь дня защиты этих самых детей. На стадионе их должны были собрать со всех школ города, а мы на футбольном поле изображали какую-то хрень типа трагедии. Сценарий сочиняли наши тетки.

А тетки-педагогини – совершенно другой народ. Их в специальных инкубаторах делают и вместо мозгов у них творческое начало. Просто так они ничего делать не могут. Только по методике и обязательно чтобы по сценарию. А по сценарию какой-то мудак украл у детей лето. И дети, разделившись на группы, должны это лето найти пройдя через миллион феерически идиотских конкурсов. Стишки там, прыг в мешках, девиз команды…

Я играл Железного Дровосека. Фанерную секиру я стыбздил в театральном кружке. А вот с доспехами была проблема. В краеведческом музее мне бы их не дали. Да и нету их там, честно говоря. Девки склеили мне картонное туловище. Хотели было покрасить. Но тут я их поразил своим Творчеством:

- Девки, а давайте я енту хренотень фольгой обклею? Так натуральнее смотреться будет. Тащите сюда свои шоколадки.

Нет ума – как зовут? Педагог… Фольга не желала приклеиваться даже «Моментом».

Фигли делать? И тут я про сигаретные пачки вспомнил. Там же такая вставочка есть – с одной стороны фольга, с другой бумажка.

Блин, но где взять такое количество сигаретных пачек?

Сам я тогда практически и не курил. Так, три-четыре «Беломорины» в день. Нет! Это в Питере живут эстеты, в городе Слободском Кировской области, образца 1996 года, жили педагоги-нищеброды, коим зарплату давали раз в полгода. Демократия, чо. Как хочешь – так и выживай. Никто тебе не помешает. Вот «Беломор» и курил. Правильно. Нес бы цветмет сдавать, а не разумное, доброе и прочую пургу, курил бы «Мальборо».

Вот и ходил я эти пачки по улицам собирал.

А, да! А на башку я собирался воронку надеть. Ну, знаете, такая для фильтрации бензина? Нет, у меня не было машины. Я фотографией занимался. И проявители-фиксажи сам готовил.

Причем тут медицина? А вот причем:

Иду, значит, я шарю взглядом под ногами…

О! Пачка! Хватаю и тут же выдираю оттуда аккуратно фольгу. А она не отдирается. Сигареты типа «Друг». Я их в день зарплаты позволял себе. И банку пива. Дергаю чуть сильнее и…

Бумажка отрывается и оттуда вместе с ней крошки табака вылетают и прямо в морду мне. А мне что? Я – очкарик, мне пофиг. Но и в нос попало. И тут я как чихнул…

Нет, это был не просто чих.

Это был какой-то боевой инфразвуковой рев слона. В жизни никогда так не чихал.

И тут из носа пошла кровь. Причем не так: кап, кап. А так – ВЖЖЖЫХХ! Струей!

А в карманах чета ни черта нет. До работы дойти – метров сто. Я башку задираю, типа чтоб кровь остановить. Но ей похеру. Течет, словно сонную артерию вычихнуло изнутри. И тут вижу…

О! Я же рядом с поликлиникой стою.

Дай-ка зайду, может у них вата есть, заодно и холодной водой умоюсь.

Захожу, бабки в шоке от меня с привизгиванием щемятся по кабинетам. А что? Заходил такое чучело лохматое, морда в крови, руки в крови, кровь капает на черную футболку, а на футболке Фредди Крюгер улыбается. Да, я в ней к детям на занятия ходил. Их впечатляет и ведут себя смирно. Прилично даже.

Валю в процедурную, терпеливо жду, когда оттуда пациент выйдет. Очередь меня пропустила вперед и, по-моему, как-то резво выздоровела ибо рассосалась. Выходит бабка, за жопку держится. Видит меня и обратно в процедурную врывается. Небось, в молодости  от парней так не бегала. Я за ней.

Бабка орет. Медсестра аж подпрыгнула, меня увидав. А я такой вежливый:

- Дайте мне ватки пожалуйста…

Ага… Ватки… Там в пору чопики было забивать в обе ноздри.

Бабка бочком валит из кабинета и визги ее медленно исчезают в глубине поликлиничных коридоров. Или поликлинических? Да фиг с ним…

Медсестра говорит:

- Посидите, - и тоже сваливает.

А оно льет и льет, как у гемофилика. Я уж грешным делом подумал, что когда чихнул, у меня нос оторвало и он только на коже держится. Ан нет. На месте. Но беспокоится я начал.

Жду. Нету. Мысль: «А вдруг она за ментами побежала?» А время тогда бандитское было, нехорошее…

И тут врывается целый консилиум докторов. И ну давай меня пытать. Для начала залезли в нос каким-то ужасным инструментом. Типа лопаточек такой. Типичный конскожопорасширитель. Потом укол сделали, зачем-то, полный нос каких-то тампонов насовали и дали листочек: «Иди, мол, парень, в больницу, там тебя посмотрят».

Вот вы спрашиваете, почему врачей не любят? Вот зашел я ватки попросить – а мне ноздри чуть не вырвали аки каторжнику и всю задницу искололи болючими уколами.

Я говорю:

- Не могу я, барышня. Я на репетицию иду!

- Ты на себя в зеркало глядел?

Поглядел. Нда… У моих баб от такого вида преждевременные роды бы случились. Даже у девственниц.  Такое ощущение, что я съел кого-то.

Выхожу в коридор – пенсионеры там опять скучковались и со священным трепетом смотрят на меня. И я им так гнусаво – в роль Железного Дровосека вошел:

- Кто следующий на процедуры?

Фредди Крюгера уже под моей кровью не видно. Пошел. Умылся. Доплелся до больницы, чуть хромая. Задница болела, напоминаю.

Прихожу. А меня в травматологию послали. Врач такой мрачно посмотрел на листок. Вытащил тампоны. Кровь уже не шла. Опять попытался вырвать ноздри. Долго и молча он шевелил хрящ, пока кровь снова не пошла. Медсестра торопливо вставила новые.

- Что случилось-то?

- Чихнул.

Доктор неопределенно как-то хмыкнул и говорит:

- Ну полежишь у нас недельку-другую , мы тебя посмотрим.

Я взываю гнусаво, опять же:

- У меня послезавтра выступление перед детьми?

- Жизнь дороже! – поднял он наставительно палец. - В четвертую палату его.

Наученный горьким опытом из прошлого попадалова я понял – мне кранты. Точно зависну тут на все лето и еще отрежут чего-нибудь. Причем так отрежут, что пить, секситься и мясо жрать опять будет нельзя.

Под конвоем медсестры меня отвели в палату. А, надо сказать, травматология в слободской больнице на первом этаже находится. Почему? Ну по двум причинам. Первая – калек на второй этаж тащить не надо, это раз. Два – больные все одно не сбегут за бухлом ночью. Одним не на чем сбегать, другим нечем носить, третьим нечем соображать.

Захожу в палату. Знаете, как в больницах знакомятся? Сначала диагноз называют, потом имя. Например:

- Геморрой. Сергей.

- Лоботомия матки. Виктор.

- Очень приятно!

Захожу…

Лежат трое. Один с «вертолетом» - сложные переломы ручных костей. Всех, кажется. Пьяный через забор полез и провалился в выгребную яму. Еле вытащили.

Второй пацан лет семнадцати. Может лежать только на животе. Нажрался на «Последнем звонке», домой решил не идти, мама строгая, спиртного не любит. Решил переночевать в трансформаторной будке и навалился на какие-то там провода. Как залез – не помнит. Как выкинуло нафик оттуда – тоже не помнит. В себя пришел уже здесь. Говорит, мама пошла мусор выносить и нашла в луже. Выпускной костюм уцелел только с передней стороны.

Третий лежал внутри какого-то невероятно сложного сооружения. Оно так зловеще сверкало, что казалось, человека в сплошных бинтах жрет какая-то металлическая паучиха. Этот в аварию попал и не говорит пока.

- А с тобой чего?

- Чихнул… - виновато развожу руками.

- Бывает… - со вздохом говорит «вертолетчик» и отворачивается.

Честное слово, почувствовал себя сопливым новобранцем рядом с ветеранами Бородинской битвы.

- Выпить есть чего? – спрашивает пацан с надеждой во взоре.

- Не, ребят. Я ж не знал, что вот так попаду…

- Все сюда попадают внезапно, - философствует  «вертолетчик».

- Может, сгоняешь?

- Ну, вечером, разве что…

Окно открыто. Почти лето, жарко. Мужики мои курят.  Вертолетчику жертва электричества прикурить дает. Я на подоконник. Ноги свесил на улицу, сижу, мрачно размышляю…

Попал… Надо как-то на работу сообщить.

Докурил, плюнул на тротуар под окном, пошел телефон искать.

И, блин, нельзя позвонить опять! Да что такое! Беда… Нет, уволить, не уволят, конечно, но…

Ага… На процедуры зовут. Все процедуры заключались в трехразовом  втыкании шприца в мягкое место. Все. Утром, в обед и вечером. Больше ничего.

Я ко врачу:

- Говорю, давайте я буду ходить сюда на уколы. Чего я кашу отбирать буду у «вертолетчика» с «электриком»? А вдруг кого тяжелого привезут, а я его место занимаю?

- Нет! Мы тебя наблюдаем.

Ага. Большой брат следит за тобой…

- Я тогда за папиросами хоть схожу…

- Стоять! – взревел травматолог. А он мужик такой крупный был, кулаки что моя голова. – Лежать! Не здесь! В палате!

Я чуть мочевой пузырь не опростал в его кабинете.

Сижу опять на подоконнике. Курю. На пешеходов смотрю. А меня не переодели, нет. Не в чего было. Вот так и сижу. Джинсы по колено закатаны, ногами болтаю, футболка в кровище, тампоны в носу, на закат смотрю. Думаю – сбежать, не сбежать? Сбежать, конечно, можно. Да ведь день то я уже прогулял рабочий. А в результате побега мне больничный не дадут.

Принял решение сбежать ночью. Добраться до дома, все маме рассказать, собрать вещи какие там, тапочки хотя бы, и тишком обратно.

Вечерело.

- Леша? – раздается голос снизу.

Я смотрю под ноги и вижу изумленную маму.

- Ты что тут делаешь?

- Мама! Я не виноват! Я просто чихнул, а меня сюда!

Мама моя человек выдержанный, опытный и с чувством юмора:

- Я понимаю. Ты чихнул и тебе оторвало голову. Поэтому ты в травматологии.

- Мама, ну ничего мне не оторвало!

- Сынок, если бы оторвало кому-нибудь другому. Ты бы сидел не здесь. Так, сейчас мы тебе с папой вещи привезем.

Угу. Через мои заботливые родители привезли телевизор, радиоприемник, выгребли половину книжного шкафа, а, заодно, привезли и мои учебники с контрольными.

С ужасом смотрю на эту груду вещей:

- Зачем? Я же просто чихнул!

- В прошлый раз ты ушел с баночкой, а пришел через два месяца распиленный вдоль. И, заметь, ты даже не чихал тогда.

- Мама, не надо инсинуаций! – закричал я, но контрольные взял. А телевизор – нет. Если ты привозишь в больничную палату телевизор – то ты сдался болезни и попал сюда навечно.

А на следующий день я понял, что попал в рабство. Делать мне было не хрен особо. Укол. Пожрать. Контрольную пописать. Все. «Вертолетчик» с «Электриком» вечно меня просили то кровать пододвинуть, чтоб из дверного проема был телевизор виден, то окно закрыть-открыть, то за сестрой побегать… Глядя на сестричек, я стал помогать и им. Не. Ну жалко девок. Мужики тяжеленные лежать – их ворочать надо как-то. То ведра какие-то принести-унести, опять же.

Врач лечащий увидел – наорал на девок и на меня. Спрятавшись от травматологического гнева за углом я смог разобрать только одну фразу:

- Ему тяжелое нельзя поднимать!

Что-то я как-то заподозрил, что меня опять резать начнут. На этот раз не вдоль, а поперек, для разнообразия. Ну, твою же мать…

Набрав в грудь воздуха, я решительно зашагал в ординаторскую. Распахнув дверь и зажмурившись на всякий случай, я решительно промямил:

- Доктор! Что у меня?

Ага… Щаз… Расколоть доктора даже фашисты не смогут.  Так я ничего и не узнал.

А ночью я сбежал из больницы.

Не, блин, завтра же выступление!

Утром прибегаю на работу, девки в шоке – единственный мужик пропал в бездне травматологии. Мне на смену уже сторожа Петровича откастинговали. Правда, тот был похож больше на гнома, но это уже не важно. Через час я таскал колонки на стадионе. А через два скакал в доспехах из сигаретной фольги по зеленому полю.

И что ты будешь делать? На трибуне за своей дочкой наблюдал тот самый травматолог. Он улыбался, когда смотрел на свою девочку и превращался в питекантропа, когда смотрел на меня.

После сего феерического действа они оба подвалили ко мне. Травматолог и… Нет, не девочка. Директриса нашего ДДТ. Она начала орать первая:

- Ты где шлялся все это время, алкаш?

- Ты почему сбежал из больницы, недолечка?

Потом они стали орать друг на друга. В итоге, больничный мне так и не выписали, но и директриса не поставила прогулы.

А я что?

Я просто чихнул…