Продолжение:

  В понедельник я с самого утра заявился к Илье – поделиться с ним новостью о предполагаемом открытии розничной торговли дирижаблями. Ну и попросить помощи в проектировании как самого аппарата, так, главное, и турбины для него. Ибо у нас и мысли не было показывать миру любые разновидности поршневых двигателей. Пусть как можно дольше считают их тупиковой ветвью развития техники.
  - Мощность-то тебе какая нужна?
  - В принципе и двадцати сил хватит, но вообще-то хотелось бы сорок. И час работы на одной заправке, больше не надо.
  - Больше без системы конденсации и не получится, - заметил Илья. – А тут отработанный пар создаст еще и дополнительную реактивную тягу. Ладно, займусь, но без особой спешки. Все равно бальса появится не раньше чем через восемь месяцев, да и шелк в достаточных количествах тоже быстро не купишь.
  - Да, кстати, и насчет пропитки для него тоже надо что-то придумать, - уточнил я.
  - Ага, а то я бы сам не догадался. В принципе шелк можно прорезинивать, сок гевеи прибудет вместе с бальсой, но это я еще подумаю.
  - Только не надо снабжать турбину гибким валом, - напомнил я Илье.
  - Помню я, помню. Но у меня есть мыслишка, как можно обойтись без этого. Правда, такое решение применимо только на небольших мощностях, так это и хорошо. А хотя бы сопло Лаваля допустимо сделать? На простой трубе, как у Папена, боюсь, и двадцати сил не получится.
  - Ладно, - сделал широкий жест я, - аллах с ним, с соплом. Все равно оно нашим последователям не сильно поможет, потому как основная проблема у них не с мощностью, а с долговечностью. Правда, тут уже есть кое-какие подвижки. Например, у последней турбины Папена наработка на отказ составляет целых пять минут.
  - Ладно, - кивнул Илья, - с турбиной ясно. Но самолет-то императору будет или нет? Положено, между прочим.
  - Вот как только у нас первый, хоть самый убогий авиационный движок нашего производства появится, так на базе двух последних «Зет-ди-зетов» соорудим тебе воздушный лайнер. А пока – извини. Ну кто же виноват, что ты в «Колибри» не помещаешься! Я вон, хоть и выше, кое-как влез.
  «Колибри» были самолетиками местного производства. Две таких машинки плюс притащенный из будущего дельтаплан и составляли пока весь наш воздушный флот. Самолет проектировался под не очень сильный движок, к тому же исходя из антропологических данных среднего мориори – рост метр шестьдесят пять, вес шестьдесят. Я из принципа как-то раз с трудом впихнулся на пилотское место и совершил облет окрестностей Ильинска. Одного раза мне вполне хватило, ибо лететь, зажимая коленями уши, оказалось как-то не очень удобно. Илья же вообще не помещался в кабину, но, даже если его туда и получилось бы как-нибудь запрессовать, то вряд ли самолету удалось бы оторваться от земли. Он и меня-то поднял с большим трудом. 
  Далее мы еще где-то час обсуждали, как в наших условиях можно сделать авиационный мотор. Решили попробовать реализовать схему с калильным зажиганием, тем более что имеющейся катушки вольфрамовой проволоки нам хватит примерно на десять тысяч свечей. А наш алюминиевый комбинат работал уже третью неделю, выйдя примерно на половину проектной мощности, то есть полтонны крылатого металла в неделю. Изнашиваться в генераторе нечему, кроме подшипников, а их было достаточно, лет на сто непрерывной работы точно хватит. Причем весь дюраль пойдет на двигатели, самолеты у нас будут чисто деревянные. Именно дюраль, так как под руководством Ильи уже было получено больше килограмма марганца, а меди я вообще привез из Англии тридцать тонн.
  Разумеется, европейцы, увидев наш первый дирижабль, быстро догадаются, что он сделан из бальсы и шелка, в результате чего спрос на эти вещи заметно возрастет. И ладно, пусть себе возрастает, потому как у нас к тому времени уже будут вовсю цвести бальсовые сады. Или не цвести, а колоситься, я точно не знал, что именно делает это заморское дерево. С шелком же мы работали сразу по двум направлениям. Во-первых, расширялись посевы новозеландского льна, ибо это растение имеет самые прочные в мире волокна, превосходя многую синтетику, и мы уже научились их неплохо обрабатывать. А во-вторых, Гонсало при поддержке моих парней уже начал операцию по добыванию и шелкопряда, и тутовых деревьев. Если же эта гусеница согласится жрать какую-нибудь местную флору, будет и вовсе замечательно.

Продолжение:

  - Как бы эта насекомая тварь нам тут все подряд не сожрала, - выразил заботу о сохранении природы его величество.
  - Так мы же ее, заразу, на свободу не выпустим. Тут полно островов, подберем подходящий, заселим его гусеницами.
  - Тогда уж сразу и китайцами, чтобы получилась замкнутая экосистема.
  Мне вспомнилась последняя идея Виктора, и я рассказал Илье о коровьих планах нашего пастыря.
  - А что, – согласился император, - дельная мысль. Сейчас жир для нашей химии мы получаем из котиков, так за ними теперь приходится плавать довольно далеко, из Порт-Филиппа они ушли. Я даже хотел предложить тебе построить китобойное судно, но с коровами, если получится, выйдет даже лучше. Во-первых, они всегда будут под боком, а во-вторых, кит все-таки слишком большой. За один присест нам столько не переработать, значит, придется заморачиваться еще и с хранением. Опять же мясо морской коровы вкуснее китового, так что, действительно, подумай над экспедицией к Командорским островам.

  Но, как ни интересны были технические, а потом животноводческие вопросы, мы, подобно героям «Золотого теленка», не смогли обойтись без обсуждения нашего международного положения. Или, точнее, одного его аспекта – с чего это Вильгельм вдруг проявляет такую любезность в оружейном вопросе.
  - Может, в Англии появился какой-нибудь гениальный химик, который взялся раскрыть секрет пластика, для того ему и понадобились лодки? – задумался Илья, но сам же себе и ответил:
  - Нет уж, если кто такое обещал, то он, конечно, великий, но не химик, а комбинатор. Ни шиша у них не выйдет, тут и думать нечего.
  - Но Вильгельм-то этого не знает! – уточнил я.
  - Может быть, может быть… слушай, а вдруг весь смысл отправки корабля в доставке оружия? Например, привезет он на обмен пятьсот стволов, а тысячу потихоньку сгрузит налево.
  - Как, куда и кому?
  - Ночью, да еще в плохую погоду, наши самолеты не летают, так что отходи километров на двести от Ильинска в любую сторону и разгружайся на здоровье. Кому? Наверное, аборигенам, мы же с ними уже пару раз конфликтовали.
  - Я бы, например, на них не надеялся, больно уж они дикие, да и воинственностью не блещут.
  - Да, но англичане-то откуда знают про это?
  Тут Илья задумался.
  - Может, среди переселенцев есть их агенты?
  - Сколько – два или целых десять? – резонно вопросил я. – Да уж, чтобы вооружить такую армию, обязательно нужно гнать из Англии корабль. В общем, мы за ним, конечно, проследим, как приплывет. Радиомаяк – штука хорошая и незаметная, а у нас они пока есть. Кстати, посольство можно заселять, я уже установил и микрофоны, и камеры.
 
  Оборудовав электроникой английское посольство, я на скорую руку провел прослушку и в храм, в комнату, где отец Тимоха принимал важных гостей. Но не тайком, а по его личной просьбе. Ибо последнее время они с Грейгом по вечерам вели богословские дискуссии, и штандартенпастыря интересовало, все ли он говорит правильно. Опыта-то мало! В общем, вскоре я слушал беседу наших святых отцов.
  - Я, конечно, понимаю всю пользу изучения естественных наук, - осторожно вещал пресвитер, - но прямо в проповеди заявлять об их приоритете перед священным писанием – не слишком ли это смело?
  - Не думаю, - возразил отец Тимоха. – Возьмем крайний случай. Пусть человек не учил вообще ничего и никогда. Много ли он поймет в писании, если начнет с него? Ровным счетом ничего, ибо читать он не умеет, а картинок там нет. То есть перед тем, как браться за библию, надо как минимум научиться читать. Согласны?
  Против этого пресвитер не возражал, и Тимоха пошел дальше.
  - Но это только начало. Итак, читать наш человек научился. Можно ли ему приступать к изучению священных текстов? Увы, нет. Я могу навскидку назвать несколько евангельских притч, для понимания которых умения считать только до трех мало. Значит, нужна как минимум еще и арифметика. На самом деле и ее недостаточно, я, например, нашел пару мест в библии, где без тригонометрии не разберешься.
  Тут я хмыкнул. Ладно там тригонометрия, но ведь в этой самой библии гораздо больше мест, в которых, во всяком случае мне, принципиально невозможно разобраться без поллитры! И что теперь?
  А отец Тимоха тем временем закочил:
  - Вывод - правильно понять завещанное нам господом может только хорошо образованный человек, что я и пытался втолковать прихожанам.
  Нормально, подумал я. Нет, конечно, пресвитер, если захочет, найдет что возразить, а толку? Ведь в вопросах религии главное – вера. То есть в момент произнесения своей речи оратор должен свято верить, что глаголет истину. А потом, закрыв рот, можно и признаться самому себе, что нес полную ахинею, но это именно потом. Так вот, с этой точки зрения у меня претензий к настоятелю Фоменковского собора не было. Значит, пусть, фигурально выражаясь, он пока тренируется на кошках. Потому как протестантские пасторы в полном соответствии с основной доктриной своей конфессии смогут проявить достаточную широту взглядов, если, конечно, она послужит материальному успеху. А вот с православными батюшками такой лафы уже не будет. Появления же их у нас я не исключал, ибо следующий визит в Англию мы собирались подгадать к прибытию туда великого посольства царя Петра.

Отредактировано Avel (29-06-2011 20:19:18)

Эх, немножко не туда вы свое сообщение поместили. На форуме авиамоделистов вам был бы обеспечен аншлаг. Дело в том, что они уже больше пятидесяти лет используют калильные двигатели. И я в свое время достаточно с ними повозился.

Теперь по пунктам.

1) Для запуска шестисот градусов вполне хватит. Для вольфрама это даже не красное свечение. То есть проволока, конечно, сгорит, но нескоро. Люди столько не живут.

2) Есть два возможных решения.
а) Изначально делается регулировка на режим максимальной мощности. При этом на всех остальных двигатель работает с несколько повышенным расходом топлива.
б) Опережение зажигания регулируется температурой свечи.