Рядовой ушел, а я стал напрягать интеллект, прикидывая, чем мне это может грозить. Посещение церковной службы? Бойцы взвода, по-моему, на это мероприятие ходят раз в неделю. Ничего, час выдержу, если что. Перекреститься? Справлюсь, главное, делать размеренно и на их манер, ни в коем случае не влепить по православному канону. Исповедь? Стоп! Исповедь... Вот где засада. Самому капеллану напеть военных песен не проблема, но таинство исповеди у меня слишком глубоко ассоциируется с Всевышним. Пусть святоша действует в своих целях, пусть его единение с Богом при исповеди только в моей голове ― врать не хочу и не буду. Морально мне легче сказать правду и затем пристрелить капеллана из табельного ствола, благо что получить его для чистки не проблема. Как вывернуться? Думай, голова, думай.
Вечером, против обыкновения, в подразделение заглянул капитан Фрай.
– Росс?
– Да, сэр?
– Сходите завтра в церковь на утреннюю службу.
– Слушаюсь, сэр. Разрешите задать вопрос, сэр капитан?
– Да, рядовой.
– Сэр, у меня есть определенные ограничения на таинство исповеди. Как мне решить этот вопрос с капелланом?
Что-то мне выражение твоего лица, капитан, не нравится. Уж не ты ли закинул мыслишку святому отцу о сложном подчиненном?
– Изложите их капеллану, Росс.
– Слушаюсь, сэр.
Кивнув, Фрай уходит. Точно, участвовал, гаденыш. Вот кого я бы пристрелил не задумываясь.
Утро. Вместо ремонта автотренажера сижу на скамейке и с преданно-внимательным видом пропускаю мимо ушей тягомотину на английском. Церковь чистенькая, аккуратная, неплохие витражи,  качественно выполненные религиозные символы. Вот и завершение. Дружно встаем, готовлюсь к выходу...
– Рядовой, задержитесь, пожалуйста.
– Слушаюсь, сэр.
«А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Хреново.
Дождавшись, пока выйдет последний солдат, капеллан поворачивается ко мне. Высокий, тонкое породистое лицо, внимательные серые глаза. Очень внимательные.
– Росс, вы не хотите исповедаться?
– Сэр капеллан, мы можем поговорить там, где нам никто не помешает? Но не в исповедальне, сэр.
– Хорошо, Росс, идите за мной.
В церковном крыле небольшой служебный кабинет. Указав мне на стул, офицер занимает место в своем кресле.
– Сэр, в силу жестких правил я могу свершать таинство исповеди только с определенными священнослужителями.
– Росс, тайна исповеди священна, и любой капеллан может и обязан очистить душу каждого солдата.
– Сэр, прошу вас назвать контрольную фразу.
– Что?
– Сэр, если вы сотрудник КИБ, то назовите контрольную фразу. Если вы не являетесь сотрудником КИБ, то я не имею возможности открывать вам любые, касающиеся меня и моего дела данные, сэр. Прошу понять меня правильно, сэр. Полагаю, что командир базы  сможет объяснить мое поведение.
Так, святоша в тупике. Что ему вообще надо? Кто организовал эту проверку?
– Росс, как тебе вообще служится?
– Хорошо, сэр, благодарю вас, сэр.
– Ты недавно закончил входной курс. Было трудно?
– Никак нет, сэр. Нагрузки распределялись равномерно и продуманно, сэр. Я успешно сдал все зачеты, сэр.
– Я знаю.  Это хорошо, Росс. Кстати, совершенно ни к чему так напрягаться и обращаться ко мне «сэр». Мы просто разговариваем, ты можешь говорить мне «святой отец».
– Слушаюсь, святой отец.
– Росс, как ты видишь свою службу в дальнейшем?
Оп-па! Это отдает уже заданием майора.
– Добросовестно и честно отслужить весь срок заключенного контракта, святой отец.
– Это похвально, сын мой. Тебя никто не притесняет?
– Нет, святой отец. Мои командиры строгие, но справедливые начальники, которые дали мне знания и навыки, необходимые каждому настоящему мужчине.
– Тебе не сложно жить по военному распорядку, выполнять приказы?
– Нет, сэр. Вся моя жизнь строго регламентирована правилами и приказами, все, что я делаю, установлено ими.
– Но это трудно, сын мой?
– Святой отец, я другой жизни не знаю.
– А кто из командиров тебе нравится больше? Я слышал, что ты сейчас работаешь у лейтенанта Паукера?
– Святой отец, я горжусь, что числюсь в подразделении такого серьезного и высокопоставленного офицера, как капитан Фрай, а лейтенант Паукер для меня является образцом грамотного и профессионального технического специалиста.  Я люблю ремонтировать сложную технику, сэр, мои начальники предоставили мне эту возможность.
– Где ты научился ремонтировать, Серж?
Грубовато. Держит за лоха? Или привык к откровенности на исповеди?
– Прошу прощения, сэр, я не могу ответить на этот вопрос.
– Хорошо, Росс, можешь не отвечать. Я догадываюсь, что это связано с твоей... твоими особенностями. Кстати, я благодарен тебе за предложение отремонтировать технику церкви. Комарофф может занести завтра видеопроигрыватель?
– Конечно, святой отец. Немедленно займусь.
– Тебе не мешают ремонтировать? Я слышал, что Петер не всегда хорошо себя чувствует...
Петер ― это укуренный сын штабной шишки. Несколько раз пытался задавать вопросы по моим навыкам, поучить правильному ремонту, но надолго его поползновений не хватало. По-моему, кроме  грез после первой затяжки, ему все до фонаря.     
– Сэр, у каждого человека есть слабости. Возможно, слабость мэтра-воентеха несколько велика, но она не делает его плохим человеком. Он не мешает мне работать, даже пытается чему-то дополнительно научить.
– Отрадно слушать твои слова, Серж. Раз уж речь зашла о слабостях... А что желаешь ты?
– Святой отец, мне немного неловко говорить...
– Ничего, ничего, сын мой, ты можешь смело рассказать мне любую свою... любое желание.
– Сэр, хотя я только начал служить, но... Я мечтаю стать капралом. Как это громко звучит: «Капрал Росс!». И знаете, сэр...
– Да-да, Серж...
– Мне это весомо зачтется там... Откуда я пришел служить.
– Похвальное желание, сын мой, и вполне достижимое. Приложи усилия, и оно исполнится.
– Да, сэр, спасибо, святой отец.
– Вот видишь, Росс, как мы хорошо поговорили. Я совершенно не понимаю твоего нежелания пройти исповедь.
– Сэр, вы знаете, что показывает учетник, когда его подносят к моей груди?
Оп-па! Знает! Знает, гадюка. На майора с капитаном работаешь, святоша, такое могло утечь только от них.
– Росс , но как это может быть связано?
– Мертвые не исповедаются, сэр.  Они молчат.

Отредактировано niklom (20-04-2011 16:00:10)