Михаил Белоусов

ПРЕДСКАЗАНИЕ
документально-фантастический рассказ

А все, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право,
есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия
бывают на свете,– редко, но бывают.
Н.В. Гоголь. «Нос».

Предисловие автора

Это событие произошло в самом начале 90-х. Конечно, можно было бы пренебречь этим фактом, и перенести действие рассказа на двадцать лет вперед, в день сегодняшний. Но тогда мне пришлось бы многое переделывать, например, изымать из текста упоминание о популярной тогда водке «Что делать?», ныне не существующей, и наоборот, раздавать моим героям сотовые телефоны, которых в то время у них не было. Так что подумал я, подумал и решил, что лучше сразу указать дату, чем вносить многочисленные исправления.
Последнее обстоятельство, как вы понимаете, и стало решающим. Ибо соврать для писателя – пара пустяков, а вот лишнюю работу никому не охота делать.

1
Когда он проснулся, было, наверное, уже около двенадцати. Из открытого окна шел полуденный жар, птицы почти не пели, и, лежа с закрытыми глазами, Алексей пытался угадать, кому принадлежит доносившийся издалека прерывистый щебет. Вскоре стало ясно, что поет только одна птица, да и то вряд ли это можно было назвать пением. Обычный чик-чирик. Такое и рядовой воробей сможет. И ради чего драть клюв (или глотку?) в такую жару?
– Вот расстарался. Как на экзамене,– сказал Буров и тут же осекся, вспомнив, что заливаться соловьем он стал лишь недавно, сразу после того, как в начале второго курса открыл для себя уникальные свойства алкогольных напитков. И как он не додумался до этого раньше? Зачем так долго страдал? Но дело было даже не в страдании, а в том, что год назад его вообще могли отчислить. За пропуски занятий и хроническую неуспеваемость. 
Хвала всевышнему, все это было давно в прошлом. Теперь перед каждым экзаменом он пропускал стакан крепленого вина или 100-150 граммов водки (по силе воздействия на организм дозы были почти равноценными). После чего уверенным шагом направлялся в альма-матер.
– Чик-чирик,– снова раздалось из форточки,– чик-чирик.
Буров подошел к окну и выглянул на улицу. И где притаился этот полоумный? Наверно, от жары у него все мозги оплавились, вот и горланит сдуру. Хотя с другой стороны, это, возможно, и подвиг: продолжать делать свое дело, петь, несмотря на палящее солнце и полное отсутствие зрителей в зале. Где же ты есть, неизвестный герой-труженик? 
Облокотившись руками о подоконник, Алексей внимательно изучал ландшафт. Напротив находился овраг, сплошь заросший ветвистыми тополями и теперь, в пору цветения, дававшими обильный пух. Их широкие стволы стояли как шеренги – в несколько оборонительных линий. Последняя (или первая, смотря – откуда считать) кончалась прямо перед домом, являясь стратегически важным рубежом обороны человека от грозного противника – наступающего оврага. Земля в нем постоянно осыпалась, и ширящаяся пропасть могла в какой-то момент поглотить фундамент. А с ним в тартарары полетели бы и жильцы дома. Буров – в первую очередь, ибо его квартира находилась на самом нижнем этаже. Высадка деревьев задумывалась как десант, способный отвоевать пространство у стихии. И эта задумка сработала: вовремя посаженные тополя спасли десятки человеческих жизней, предотвратив катастрофу.
«Надо бы воздать им по заслугам»,– подумал Алексей и решил поклониться деревьям в пояс. При этом он так низко перегнулся через подоконник, что чуть было не выпал из окна. В это время взгляд его остановился на лежавшем внизу странном предмете. Как и почти вся земля в округе, он был укутан плотным пушистым саваном. Поначалу ему показалось, что это обломок большой, в рост годовалого ребенка, игрушки. Такие резиновые или пластмассовые куклы он часто видел в детских магазинах, реже – в руках у других малышей, и никогда – в своих собственных. Вот уж о чем он никогда не мечтал в детстве, так это заиметь подобную игрушку. Копия живого человека всегда его отпугивала, внушая первобытный страх. Особенно – мертвая копия (хотя какой же она еще могла быть?). Буров уже хотел отвести взгляд, но что-то заставило его помедлить и лучше вглядеться в пупса. В следующий момент он понял, что никакая это не копия, а часть настоящего человеческого тела. То есть, был ли ее прижизненный владелец настоящим человеком, как в повести А. Маресьева, Алексей определить не мог. Тем более, с первого взгляда. Но в том, что принадлежала она гомо сапиенсу, сомнений у него не было.
Как только эта мысль достигла сознания, содержимое его желудка тут же выплеснулось наружу. Угодив аккурат на голые ягодицы трупа. Собственно, других частей тела под окном не наблюдалось. Только две, знакомые по порно сериалам половинки.
«Вот ведь угораздило! И еще неизвестно, кого больше: меня или его»,– подумал Буров о покойнике и кинулся за телефоном. Судорожно набрал 02.
На другом конце провода долго не отвечали, затем послышался женский голос:
- Сержант Иванова, слушаю.
Облизнув пересохшие губы, Алексей срывающимся голосом сообщил:
- Девушка, у меня тут это, как ее… попа, во. Причем, одна.
- Одна? Какое совпадение! У меня, представьте себе, тоже. 
- И у вас?- опешил Буров, не веря собственным ушам.
- Ну, да. А что в этом странного? По-вашему, я беспопая, что ли? Но в отличие от некоторых я не рассказываю об этом первым-встречным. Тем более не звоню незнакомым людям, и не хвастаюсь перед ними наличием задницы. Хотя можете поверить, посмотреть у меня есть на что,– ответила оператор. За годы службы в милиции она привыкла и не к такому. Главное было сразу поставить наглеца на место. Дать телефонному юмористу отпор. Для этого требовалось перехватить инициативу. Ибо лучшей защитой, как известно, является нападение.
– А она у вас какая, большая или маленькая?
– Кто?
– Задница. Поди, одни мослы, или наоборот, того и гляди, из трусов вывалится. 
– Какие трусы, она голая.
– Голая? Как интересно. Но вы не ответили на мой вопрос.
– Какой?
– О размере вашей попы.
Буров чертыхнулся.
– Дался вам этот размер. Ну, ладно, если это так важно.– Он выглянул в окно.– Кажется, полная.
– Полная?
– Да, полная ж..а, чего не понятного? Повторить еще раз? Повторяю. У меня под окном – полная ж..а.
– А, так вы по поводу антисанитарии! Так бы сразу и сказали, зачем ходить вокруг да около?
Девушка вздохнула и приготовилась записывать:
– Ну, говорите, кто у вас там гадит: бомжи, строители, мигранты-нелегалы? Только, пожалуйста, не тратьте время на метафоры…   
- Я и не трачу, говорю прямым текстом…
- Что вы говорите? Что сидите в полной ж..е, в полном, так сказать, дерьме? Так мы все в нем сидим. У меня возле дома, например, тоже  форменная  свалка. Навалено так, что даже к подъезду подойти нельзя. Но может, это и к лучшему. Потому что в подъезде вообще пипец, полная, как вы только что выразились, жопа. Но я не звоню по 02 и не требую, чтобы кто-то приехал и вынес за меня весь мусор. Вы что, хотите из милиции ассенизаторов сделать? Сами нагадили, сами свое дерьмо и убирайте!   
Буров разозлился и чуть не грохнул телефонной трубкой о подоконник.
- При чем тут дерьмо? Какое отношение оно имеет к моей ж..е? То есть, не моей, а той, что лежит сейчас под окнами. Неужели непонятно? Это не какая-нибудь фигуральная ж..а. Не ж..а вообще, а конкретная, данная нам в ощущениях  реальность.
Но на том конце провода уже дали отбой. В трубке шли короткие гудки и Алексей, выругавшись, положил ее на рычаг. Потом посмотрел вниз и с негодованием плюнул.
– Чик-чирик,– послышалось с улицы,– чик-чирик.
– Господи, мне же через час на экзамен!
Минуя ванную комнату, он прошел на кухню и достал из шкафа мерзавчик. Как и большинство студентов Саратовского госуниверситета имени Чернышевского, он употреблял исключительно «Что делать?», ценя эту водку не столько за наличие особого вкуса (он как раз отсутствовал), сколько за красивые глаза (то есть – этикетку). Правда, на этот раз он пил ее не в качестве подготовки к экзамену, а просто, чтобы успокоить нервы. 

2
«Что делать?» предпочитали не только студенты СГУ, но и некоторые преподаватели этого вуза. Среди них особо выделялся Александр Александрович Дятлов, 30-летний кандидат филологических наук. В научном плане он подавал весьма неплохие надежды, уже сейчас у него, молодого доцента, были такие отечные глаза, что и не всякий профессор под старость имеет.
На кафедре успехам Дятлова откровенно завидовали, и, как это всегда бывает в творческих коллективах, пытались уличить в чем-нибудь непотребном, а при случае и поставить об этом в известность декана. Впрочем, декан факультета - профессор филологии Игорь Слепцов - и сам неоднократно ловил его с запахом. При этом он хотя и не грозил Дятлову увольнением, но периодически ставил ему на вид.
– Не по чину пьете, Сан Саныч. Я уже молчу про ваш еще юный возраст, но с такой невысокой научной степенью… Скромнее себя надо держать, скромнее,– говорил декан, предлагая кандидату хорошенько обо всем подумать. 
Следуя отеческим наставлениям профессора, тот и, вправду, часто и подолгу думал. Случалось это не только в минуты отдыха, но даже на занятиях. Время от времени он замирал, вперив в пространство задумчивый взгляд, как будто видел перед собой бесплотного духа или привидение. А то вдруг лицо его искажала гримаса ужаса, и он посреди лекции начинал гонять мух, почему-то при этом называя их чертями.
У студентов были свои, и надо сказать, довольно различные мнения относительно того, почему их педагог спивается. Одни (в основном, юноши) полагали, что такова судьба всякого творчески мыслящего человека в России. Другие (преимущественно, дамы) придерживались иной версии. Видя в Дятлове благородного рыцаря (ниже четверки девушкам он никогда не ставил), они пребывали в уверенности, что преподаватель русской классической литературы – наследник Гоголя и Белинского – натура утонченная, имеющая девственно чистые представления о женщине. Возможно, именно одиночество и заставило его искать утешение в вине. В том, что Дятлов – непорочен, они были уверены почти на 100%. Он вел замкнутое холостяцкое существование и в каких-либо, тем более предосудительных связях с женщинами, замечен не был.
Вчерашний день Александр Александрович провел, как обычно. Из университета сразу направился домой, купил по дороге бутылку «Что делать?», выпил ее за один присест и благополучно лег спать. Наутро, опять же, по какому-то, видимо, свыше заведенному порядку, он проснулся с сильной головной болью. Солнце было уже высоко, жара плавила оконные стекла, проникая в комнату через трещины в рамах. Дятлов дернулся к тумбочке и схватил лежавшие на самом краю наручные часы. 12.30. Господи, через полчаса зачет! Сбросив одеяло на пол, он надел тапочки и рванул на кухню. Достал из навесного шкафчика пузырь водки, еще с вечера припрятанный на черный день, и отпил из горлышка. Последние два или даже три года черными у кандидата наук Дятлова были почти все дни без исключения, включая праздничные даты (они почему-то были особенно черными). С этим пора было что-то делать, иначе не далек тот день, когда его посетит белочка, и отправят его, бедолагу, на Алтынку. (Так в просторечье называлась областная психиатрическая больница, располагавшаяся на Алтын-горе и являвшаяся, наряду с консерваторией имени Собинова, главной достопримечательностью Саратова).
Запив водку остатками вчерашнего сока, Дятлов дал себе зарок завязать с алкоголем навсегда. Причем, сегодня же. Приняв это эпохальное решение, он отпил напоследок еще немного водки, закусил куском колбасы из холодильника и отправился в ванную. Привел кое-как свое лицо в порядок. А затем вспомнил, что чего-то забыл. Ну, точно! Сеанс личной гигиены! Скинув трусы, он забрался под душ и произвел беглое омовение тела. Однако и столь поверхностного мытья рукой оказалось достаточно, чтобы понять: чего-то не хватает. В отлаженный механизм привычной ежедневной процедуры закралась какая-то ошибка, на каком-то этапе его рука постоянно соскальзывала, не находя привычной опоры в чем-то до боли знакомом. Сначала он осмотрел себя спереди, потом, не обнаружив ничего подозрительного, вторично ощупал все углы и закоулки своего тела. И только после того, как глянул на себя в зеркало, поворотившись к нему спиной и пробежавшись по ней взглядом, понял, чему так долго не мог найти разгадки. Спина его шла сплошным массивом и внизу заканчивалась… спиной же. Сразу от спины росли ноги. Ягодицы отсутствовали напрочь. Причем, обе. На всякий случай Дятлов заглянул между ног, но там никаких лишних предметов не было. Стандартный мужской набор. Чтобы не осталось никаких сомнений, он раз двадцать провел по гладкой спине рукой, потом зачем-то оросил ее водой из лейки, но все было тщетно.
– Ну, вот и до меня дошла очередь. А жаль, ведь счастье было так возможно! Всего-то одного дня не хватило.– Отключив воду, он опустился на дно ванны и обхватил колени руками.– Ну, здравствуй, белочка,– сказал доцент и заплакал.

3
Казалось, она была высечена рукой скульптора, аккуратный срез на внутренней стороне свидетельствовал о том, что от спины и ног ее отделял не какой-нибудь мясник с Крытого рынка, а человек с поэтической жилкой, настоящий профи своего дела. Обработанная его рукой, бренная плоть стала похожа на фрагмент статуи Аполлона – подлинного шедевра греческого искусства. Но даже в таком усеченном и фрагментарном виде она являла собой вполне законченное художественное произведение.
– Да, это не какая-нибудь там ремесленная поделка. Все, как говорится, на месте, ни отнять, ни прибавить,– восхищенно сказал капитан Роппельт, оперуполномоченный 7-го отдела милиции.
– Сразу видно: работал мастер,– поддакнул майор Белов, старший участковый инспектор того же ОВД.
Около часу назад в их отдел позвонила оператор 02 Иванова и попросила проверить один адрес. Поначалу дежурный по ОВД решил, что это обычная кляуза. Какой-то жилец недоволен грудами мусора рядом с домом и просит принять неотложные меры. Вообще-то, это была работка исключительно для участкового. Всего-то и требовалось - составить административный протокол о нарушении Закона Саратовской области о благоустройстве городе. Но в сообщении Ивановой фигурировало смутное указание на некую часть человеческого тела. Поэтому дежурный подстраховался и вместе с участковым послал опера – из группы по раскрытию тяжких преступлений против личности (так называемого убойного отдела). Вскоре те прибыли на место происшествия и после 30-минутных бесцельных брожений, обнаружили, наконец, что искали.   
– Слушай, Геннадий,- обратился к коллеге Валентин Белов.- Я что-то не въезжаю, это мужская или женская?
– А бог ее знает. Если под углом смотреть, кажется, женская. Смотри, какой плавный изгиб. А в анфас – мужская, тут даже и сомневаться нечего. Уж больно она… неухоженная.
– В каком смысле?
– В смысле небритая.
– Ты думаешь, женщины и ж..у бреют?
– Не знаю, бреют или стригут, но кремы и разные бальзамы точно втирают.
Роппельт снял фуражку и вытер со лба пот. Было очень жарко да еще этот тополиный пух, липший к мокрому лицу и шее. И что за дурак додумался насадить возле дома эти распылители летучей ваты? Взять бы, по-хорошему топор и все это хозяйство вырубить. Под самый корешок, как поется в песенке. 
– Интересно, кто это мог сделать?– спросил Белов.– Неужели маньяк?
– Очень может быть. Только маньяку придет в голову посадить столько тополей в одном месте.
– Да я не про то, я про это.– Валентин мотнул ногой в сторону залепленных пухом ягодиц, и чуть было не врезал по ним носком ботинка.
– Осторожно, еще не хватало синяк туда присобачить. Вдруг придется отказной писать? При наличии телесных повреждений на нем никакой начальник свою визу не поставит. А поставит, начнут придираться в прокуратуре, и в итоге материал вернется на доследование. Тебе это надо?
Белов отошел в сторону, достал спички и поджег пух. Огоньки весело бросились в рассыпную, догоняя и перегоняя друг друга, пока не исчезли в овраге.
– Слушай, Гена, а может, он сам себе ее откромсал?
– И это не исключено. В прошлом году вон приехал один чучмек, то ли с Кавказа, то ли из Средней Азии, не помню, ну и в общежитии мединститута поселился. Только прожил он там недолго. Заперся однажды в туалете, достал скальпель, который накануне в анатомичке спер, и оттяпал себе все, чем природа-мать наградила – для продолжения рода.
– И зачем это?
– Несчастная любовь. К студентке-однокурснице. Простой русской девушке с окраин. Он так достал ее своими ухаживаниями, что она взяла его и отбрила. В грубой нецензурной форме. Вот парень и запаниковал. Кровь-то у него южная, горячая. Решил, понимаешь ли, доказать, что любит исключительно ее и намеревается хранить верность до самого гроба. Смотри, мол, как истинные джигиты поступают. Вынул, чик – и готово. 
– Красавчик. Слушай, а куда он потом член дел?
– Куда-куда, ну не в рамку же золотую вставил. В унитаз бросил. И воду спустил. А потом потерял сознание и дурной своей головушкой о бачок грохнулся. А очереди в туалет в общежитии сам знаешь какие. Через пять минут, когда ждать надоело, девки его вместе с дверью из туалета вынесли. Взяли за руки и за ноги и тащат. А тут на шум комендант общежития выскакивает, и ну его тоже пинать. «Ты зачем,– говорит,– чурка недоделанная, канализацию засоряешь? Кто потом твои мудя из унитаза доставать будет, нянечка, что ли? Иди сначала причиндалы свои вылови, а потом проваливай. На все четыре стороны». Еле оттащили.
– Да, досталось парню.
– Не говори! А спасло его, знаешь что? За ним не обычная «Скорая» приехала, а бригада медбратвы с Алтынки. Случай-то неординарный был, сам понимаешь. Они-то парня и отстояли.
Роппельт обошел находку по кругу и присел на корточки.
– Так что, хрен его знает. Может и ее хозяин того… от несчастной любви? А что, вполне правдоподобная версия!
Белов напрягся.
– Ты что, намекаешь, что его… что он… пассивный гомик?
– А почему нет? От него ушел любимый, он расстроился, и вот результат.
Роппельт пригнулся ниже и стал внимательно изучать лежавший на земле предмет.
– Ну и что ты там хочешь разобрать? Думаешь, на ней что-то написано?– спросил Белов.
– Смотрю, нет ли остатков спермы.– Надев перчатки, Геннадий осторожно поднял улику и оглядел со всех сторон.– Кажется, нет. Только какая-то она вся… облеванная, что ли. А может, разлагаться уже стала. Хорошо, зайдем с другого конца.
Он посмотрел вверх, пытаясь вычислить, из какого окна могла выпасть эта вещь.
– Надо прочесать все квартиры, чьи окна выходят на эту сторону. Может, кто видел чего, слышал. А если повезет, глядишь, и какого-нибудь голубого подцепим.
– Ага, и что мы ему скажем? Раздевайся, нам до смерти хочется увидеть твой зад? А если мы ошибаемся,  и эта… штука принадлежит женщине? Им что, всем по очереди юбки задирать придется?
– Ну, я лично не против, если – бабы симпотные, а ты как знаешь.     
Роппельт осторожно положил вещдок на место, и, сделав несколько шагов, выбросил перчатки в овраг.
– Слушай, а место-то здесь глухое. Смотри вон, какой овражище, конца и края не видно. Может это все-таки расчлененка? Если так, то лучшего места, чтобы схоронить труп, не придумаешь. Надо будет и там пошерстить.
Они обогнули дом и, зайдя в подъезд, начали опрашивать соседей.

4
Выйдя на улицу, Дятлов побрел, куда глаза глядят, опустив голову вниз и не зная, что ему делать дальше. На углу Вольской и Кирова Дятлов свернул на проспект и пошел в сторону Крытого рынка. Через несколько метров кто-то его окликнул. Он поднял голову и заметил пожилую цыганку в белой косынке и голубом ситцевом халате. И сразу ее узнал. Подобно инспектору ДПС, стоящему на дороге и в жару, и в холод, и в снег, и в слякоть, она всегда располагалась на одном и том же месте – под деревом напротив кафе «Макдоналдс». Рядом на суку висела деревянная табличка. На ней была нарисована ладонь, изборожденная линиями. Сделанный черным фломастером рисунок венчала надпись: «ГАДАЮ ПО РУКЕ».
– Вижу, глубокая печаль тебя гложет, яхонтовый. Хочешь узнать, что ждет тебя в будущем?– спросила гадалка.
Несколько часов назад Дятлов бы сделал морду кирпичом и, не оглядываясь, прошел мимо. Но после испытанного час назад шока он был готов ухватиться за любую соломинку. Да и что-то в глазах цыганки, в том, как грустно и участливо она на него смотрела, подсказывало ему, что она если и обманет, то от чистого сердца, чтобы не расстраивать клиента. «Нет, человек с такими умными, хлебнувшими горя глазами, не может быть мошенником»,- подумал Александр, и решил испытать судьбу.
- Ну, погадай. Только знай: больше 200 рублей я тебе все равно не дам. А пойму, что облапошить хочешь, то и этого не обломится.
Цыганка покорно склонила голову. Несколько минут она что-то шептала и водила грязноватым пальцем по его ладони. Затем, поправив на голове косынку, сказала:
- Одинок ты, мой ненаглядный, от этого и пьешь. Хозяйку бы тебе найти справную…
- Спасибо, но я это и без тебя знаю. Скажи лучше, когда я брошу пить. И дату мне, дату назови конкретную…
- Не позже следующей недели.
- Ого, звучит обнадеживающе! А если твое предсказание не сбудется?
- Сбудется, сбудется! Но только при одном условии. Ты должен… не знаю, поймешь ты меня, или нет.
- Пойму, не беспокойся.
- А если поймешь - не поверишь.
- Да говори ты быстрей, я из-за тебя на работу опаздываю.
- Ну, хорошо. Давай 200 рублей, и слушай.
- А вот это уж дудки. Утром стулья, вечером деньги. И то, лишь в том случае, если я пойму и поверю. Ну, давай, рассказывай, что мне там предначертано?
Гадалка развернула руку лицом к Дятлову.
- Видишь, вот эти две линии на своей ладони? А здесь, ближе к запястью, между ними еще одна появляется. А тут вот они обрываются, образуя две половинки. Они тебе ничего не напоминают?
- Очень даже напоминают. Чью-то задницу.
– Это не чья-то, а твоя собственная. Звезды говорят, что сначала ты поцелуешь себя в ж-ж.. в зад, а потом раз и навсегда завяжешь с алкоголем.
Александр минуту или две молчал, переваривая услышанное, а потом разразился хохотом.
– Не веришь, значит?- зло спросила цыганка.– Ну не верь, не верь. Думай, что хочешь, а я тебе сказала правду. И не надо мне от тебя никаких денег.
Она хотела было отойти в сторону, но Дятлов ее остановил.
– Подожди, мать, у меня это на нервной почве. Видимый смех сквозь невидимые миру слезы.– Достав из кошелька две сотни, он сунул их в руку прорицательнице.- Держи, мне они все равно без толку. Видать, у меня это на роду написано: спиться и кончить жизнь под забором.
– Это почему же?– недоверчиво спросила женщина.
– Во-первых, потому, что ртом до ж..ы все равно не дотянешься,– во-вторых… у меня ее вообще нет, понимаешь? 
Дятлов засмеялся еще громче и, слегка наклонив туловище вперед, стал хлопать себя руками по коленным чашечкам:
- Она исчезла. Моя ж..а. Вот умора-то…
Цыганка опешила.
- Сумасшедший. Тебе, и, правда, лечиться надо.
Положив деньги в карман халата, она отвернулась и стала высматривать других клиентов.
***
Зайдя в ближайшую забегаловку и выпив там 150 граммов водки, Дятлов пришел в хорошее расположение духа и решил от нечего делать исполнить свой служебный долг: сходить в университет и принять зачет у студентов. У здания факультета он столкнулся нос к носу с Алексеем Буровым. Судя по всему, тот уже успел где-то поднабраться.
«И этих людей я должен экзаменовать!»– подумал Дятлов, но, кое о чем вспомнив, сменил гнев на милость. 
- Здравствуйте, Алексей.
- Здравствуйте, Александр Александрович. А мы думали, вы уже не придете.
Раскрасневшееся лицо Алексея излучало энтузиазм, он стоял, подпирая входную дверь спиной и довольно жуя сочник.
Дятлов улыбнулся.
– А вы, как я вижу, уже подготовились к экзамену? Закусываете?
Буров поперхнулся.
– Да я… это…
– Ешьте-ешьте, в твороге много кальция, для вашего растущего организма самое то. Кстати, зачетка ваша при себе?
Алексей полез в карман и достал синюю книжицу.
– Вот.
– Давайте уж тогда и ручку.
– Вы хотите поставить мне авансом?- догадался Буров.
– А почему бы и нет? Ну, если вам так хочется продемонстрировать свои знания… Назовите мне, к примеру… годы жизни Пушкина.
– Пушкина? Александра Сергеевича?
– Его самого.
Буров почесал в затылке.
– Назвать, конечно, можно, но, видите ли, эти сведения можно почерпнуть в любом учебнике. Да и, говоря начистоту, как филолог с филологом, так ли уж важны эти, по сути, ничего не значащие цифры?
– Не понял.
– А чего тут не понятного? Литературоведение – это же не точная наука, факты здесь принципиального значения не имеют. Главное – их интерпретация, вы согласны?
Дятлов поставил подпись и вернул зачетку студентку.
– Вопросов больше не имею. Молодец, так держать.
Буров растерялся и даже забыл сказать спасибо.   
– Вас что-то не устраивает?– спросил Дятлов.
– Ну, что вы… Я просто… Со мной сегодня такое приключилось!
И он в двух словах поведал о своей находке. Конечно, он предвидел, что его рассказ может заинтересовать собеседника, однако никогда бы не подумал, что реакция будет такой бурной. Придя в неописуемый восторг, Дятлов попросил повторить ему все в подробностях, потом уточнил номер дома, где живет Алексей, и, ничего не объясняя, кинулся ловить такси.

5
Поквартирный опрос ничего не дал. Жильцы (на момент обхода в наличии имелись только старики и старухи) не только не могли ответить на вопрос, живут ли в доме голубые, но даже не знали, кто это такие. Некоторые ко всему прочему еще и плохо слышали, постоянно путая голубых и домовых. Не добившись никакого толка, Роппельт и Белов спустились в овраг, превращенный обитателями соседних домов в свалку бытовых отходов, и стали методично его обследовать. Тополиный пух по-прежнему забивал им глаза и нос, жара еще больше усилилась, однако, несмотря на тяготы несения службы в летнее время, а также постоянно путавшихся под ногами крыс, часа через два им все-таки удалось отыскать в овраге три отрезанные головы, пять объеденных собаками ног и восемь изрядно попорченных временем туловищ.
Как ни старался Роппельт, прикладывая их по очереди друг к другу, но так и не смог собрать воедино ни одного Франкенштейна. Места для лишней задницы тоже не нашлось. 
– Ты бы ее еще к голове попробовал пристроить,– ухмыльнулся Белов, наблюдая со стороны за безрезультатными попытками опера соединить несоединимое.
– Иди сам попробуй. Это тебе не кубик Рубика, здесь творческий подход нужен,– обиделся Роппельт.– И вообще пора кончать с этим делом. Ты себе представляешь, сколько мы глухарей сейчас на отдел повесим? Начальство нам этого не простит.
– И что ты предлагаешь?
– Закопать все это обратно в землю. И поглубже. До лучших, так сказать, времен. Еще неизвестно, сколько нам с этой ж… придется возиться.
– Поддерживаю. И предлагаю заняться отработкой первоначальной версии. Продолжить поиски голубого.
Через полчаса, закончив с раскопками (точнее, закопками), они вернулись к дому. Роппельт положил отрезанную плоть на место и тут заметил, как к оврагу подкатило такси. Из него вышел незнакомец и быстрым уверенным шагом направился в их сторону.
В следующее мгновение произошло совершенно неожиданное. Приблизившись, пассажир поднял с земли филейную часть, смахнул с нее налипший пух и крепко, по-мужски, поцеловал.
– Дорогая моя! Значит, это был не сон! Значит, ты действительно от меня сбежала!– сказал он и радостно, от души, засмеялся.
Из окон второго и третьего этажей на него с удивлением таращились бабки. Но Дятлов не смущался. Он знал, что теперь, когда первая часть предсказания сбылась, у него есть все шансы окончательно завязать со спиртным. Ближайшее будущее рисовалось ему таким же счастливым и безоблачным, каким было выражение лица у Лени Голубкова в недавно появившейся рекламе ОАО «МММ». Впереди их обоих ждала новая, счастливая жизнь, и, чувствуя ее приход, Дятлов смеялся, смеялся, смеялся… 
– Ну, что ж на ловца и зверь бежит. Будем оформлять, как суицид,– тихо произнес Роппельт. Затем отстегнул от пояса наручники и протянул их Белову.– На, одень ему на всякий случай, а то, не дай бог, еще что-нибудь себе отрежет.
– А ты куда?
– Пойду вызову психбригаду. У парня, похоже, белая горячка. Ну, ничего, на Алтынке его быстро приведут в порядок. Забудет, где пробка у бутылки находится.
Поймав на лету юркую белоснежную пушинку, Роппельт загадал желание, подождал, когда она спустится на землю, и пошел искать телефон.

Вместо эпилога
Доцент Дятлов успешно прошел курс реабилитации в психиатрической больнице, зашился и теперь не берет в рот ни капли. В связи с этим сразу после выписки он был уволен с кафедры истории и теории литературы. Сейчас он временно нигде не работает, пишет фантастические рассказы и повести, которые пользуются бешеной популярностью. Бывшие коллеги по работе продолжают ненавидеть Дятлова, полагая, что он переметнулся во вражий стан, изменив своему подлинному призванию – быть историком и теоретиком литературы. Но, упаси боже, не ее творцом.
Оперуполномоченный Геннадий Роппельт и старший участковый инспектор Валентин Белов до сих пор несут службу в органах внутренних дел. За сокрытие останков расчлененных трупов они были переведены в другие подразделения, с повышением звания и должностных окладов. Через год Роппельта назначили на должность начальника отдела областного управления уголовного розыска. И правильно сделали: грамотные работники нужны везде, особенно – в руководящем составе.
Что касается останков, обнаруженных милиционерами в овраге, они и доныне там пребывают, спокойно разлагаясь под кучей мусора и бытовых отходов. Если не верите, можете съездить и посмотреть. Только потом не забудьте закопать обратно.     
…Потому что мне очень бы не хотелось снова звонить по 02 и объяснять, что случилось. Вдруг я снова попаду на Иванову?

Отредактировано Мишарик (11-06-2011 21:19:57)