- В участке, после взрыва, все было в кирпичной и известковой пыли. И на полу и в воздухе. Мы, потом, насколько могли – отряхнулись. А ботинки остались белесые. Скорее всего, именно поэтому тот каратель меня к себе и позвал. Он, просто, обувку мою увидел и решил проверить. Сначала, не особо даже подозревая. Но в теплом, безветренном помещении, от меня через несколько минут пошел чуть уловимый запах сгоревшего тротила. Мы ведь буквально сразу после взрыва были уже в участке. Вот и провонялись… Так что – вовремя я стрельбу начал!
Ободряюще пихнув его в плечо, я подтвердил:
- Вовремя, вовремя!
После чего Цыган, почувствовавший себя гораздо увереннее (ну еще бы – теперь необходимость его стрельбы была подтверждена фактами), принялся в красках расписывать свои переживания в вагончике. Но долго разливаться соловьем у него не получилось, так как довольно скоро мы, свернув с трассы, подъехали к нескольким здоровенным приземистым строениям, которые и были искомой молокофермой. Там нас уже ждали и высокий, крепкий мужик в спецовке, жестом показал, чтобы загнали машину под навес. А потом, дождавшись нашей выгрузки, представился:
- Гаджи Омаров. Хазаын фэрмы. Как доэхалы, бэз приключэний?
Пожимая его руку лопатообразную руку, я назвал свое имя и ответил:
- Нет, все было тихо. Но скоро может стать очень громко. Мы там, на посту, карателей положили, так что наверняка, шухер уже начался.
Гажди кивнул:
- Про каратэлэй я знаю. Мнэ позвоныли и сказали. Поэтому, дэвушка сычас быстро пэрэодэнеца в наша одэжда и с моэй жэной и братом поэдут в Дивинскую. – видя, что Настя при этих словах вопросительно-испуганно глянула на меня, Омаров, сверкнув фиксой во рту, как-то очень по домашнему успокоил – Нэ бойса джаным, тэпэр все хорошо будэт. Как дочка тебя довэзут.
Брусникина кивнула, после чего, хозяин стал распоряжаться дальше. Выяснив характер ранения Дубинина, у которого пуля пропахала предплечье (не опасно, но довольно болезненно) Гаджи поцокал языком и, глядя на крутящего головой Пашку, жмущегося к отцу, тихо сказал:
- Надо, чтобы малчик тоже с нымы поехал. Толко нэ надо чтобы он плакал…
Пацан услышавший эти слова набычился, но Костя, потрепав сына по вихрам, улыбнулся:
- Все правильно. Кто же еще за тетей Настей приглядит? Видишь, как она боится, а с тобой ей спокойнее будет. А для охраны и обороны – держи!
После чего, протянул Павлику извлеченный из кармана перочинный нож. Тот, взяв его, шмыгнул, вздохнул и, критически оглядев папашу, пробурчал:
- Почему ты меня до сих пор маленьким считаешь и думаешь, что я ничего не понимаю? «Пригляди»… Мне семь лет, а она взрослая! Кто за кем смотреть должен? Но если нужно ехать с теть Настей, то я поеду. Когда приеду – тебе позвоню. А ножик теперь мой навсегда будет. Так?
Дубинин прижал здоровой рукой сына к себе:
- Так, так! Только ты не звони. Я тебе сам звякну, когда до Дивинской доберусь.
Глядя на это, Омаров одобрительно кивнул:
- Воын растет! Настояшый джыгыт!
Меня тоже впечатлило. Надо же – от горшка два вершка, а насколько адекватный мальчишка! Хотя, чего-то подобного я ожидал еще с того момента, когда перепуганный Пашка, меня из подвала окликнул. Тут ведь не у каждого взрослого мозгов и смелости хватит предупредить постороннего в общем-то человека об опасности, а этот щегол смог. Так что верно Гаджи сказал – настоящий джигит! Взглядом показав на Павлика, я продемонстрировал Косте большой палец, обозначающий уважительный одобрямс и стал уточнять у Омарова детали предстоящего вояжа. А еще минут через пятнадцать, Настена и Пашка в сопровождении Омаровских родственников, выехали с фермы.
Посмотрев вслед «Тойоте», увозящей мою свежеиспеченную невесту, я только головой в удивлении покрутил. Надо же, даже не думал, что русоволосую славянку путем нехитрых манипуляций, за столь короткое время можно превратить в горянку. Не думал, но сейчас вот убедился - умело подкрашенная женой Гаджи, Брусникина, в глухом платье и платке смотрелась типичной дагестанской девушкой. И даже цвет волос не стал помехой. А документы на имя Лейлы Омаровой (дочери хозяина фермы) давали практически полную уверенность в успешном окончании поездки. Тем более, что с ней постовые даже заговаривать не должны. Не по обычаям это. Брат хозяина - Рустам Омаров, ведущий машину, сам будет предоставлять документы женщин полицаям-горцам и сам решать все возникающие вопросы. А если тормознут редкие в этих широтах русские служители Фемиды, то Лейла-Настя просто станет отвечать на их вопросы по-русски…
Ну а после отъезда «Тойоты» мы, как это ни странно звучит, пошли грузить гуано. В самом прямом смысле этого слова – получили старые, духмянистые ватники, лопаты, и стали черпать отходы коровьей жизнедеятельности, перевозя их на тачке в большой бак. Навыки сельского говночерпия были только у опытного Цыгана, но это ему не особо помогло и уже через час, ни одна собака не отличила бы бойцов «Вымпела» от обычных подсобных работников фермы. Под занавес, для придания окончательного образа, нас слегка окропили водкой и как есть, не помывшись, мы полезли в заставленный бидонами кузов «Газели». Дубинин, который из-за раны на руке не участвовал в общих работах, разместился за рулем, а Гаджи, в папахе и шикарном кожаном плаще занял место пассажира. После чего, грузовик затрясся по грунтовке ведущей на трассу.   
А в ходе поездки, я очередной раз порадовался тому, как вовремя мы обратились за помощью и насколько эфемерны были наши шансы в случае самостоятельного прорыва. Восемь проверок! То есть: восемь раз нас останавливали как на мобильных, так и на стационарных блок-постах. Семь раз это были обычные полицейские и один раз каратели. Причем, каратели, в отличие от полицаев не ограничились проверкой документов да переговорами с напускавшим на себя важность Омаровым, а заставили выйти из машины, после чего произвели обыск, как  автомобиля, так и пассажиров. При этом, белобрысый здоровяк с сержантскими лычками  брезгливо морщась от исходящего от нас амбре, заставил показать ладони. В процессе чего, разглядывая мои грязные пятерни, подозрительно протянул:
- На ферме, говоришь, пашете? Что-то я мозолей у тебя не наблюдаю.
Возблагодарив предусмотрительность Омарова, заставившего нас работать без перчаток я икнул, деликатно прикрывшись рукой и возмущенно просипел:
- Дык, командир, ты глаза разуй-то. А энто чё такое? – потыкав пальцем в свежие пузырьки, продолжил – Мы на хозяина вкалываем так, что пожрать некогда, а ты гуторишь – мозолЕй нема. Хошь, тебе руку пожамкаю, поймешь шо у меня грабалка, как рашпиль?
Рядовой, страхующий сержанта, заржал и рифмованно процитировал:
- Подобрал Иван лягушку, сунул он ее в карман. Там лягушка чуть не сдохла – от Ивана шел духан!
Здоровяка же, от моего предложения перекосило и, коротко ругнувшись насчет грязного и вонючего быдла, он, жестом показал, чтобы мы проваливали, а сам двинулся к стоящей за «Газелью» машине, довольно громко объясняя своему напарнику:
- Верно цивилизованные люди говорят,  что у русских рабская психология. На английском даже слово «раб», звучит как «slave», что значит – славянин.* Вот сейчас очередной раз убедился в точности этих мыслей. Сам подумай, кем может быть такое зачуханное чмо? Правильно – только быть в рабстве у хозяина, да еще и гордиться этим!
* Любимое утверждение «колбасных эмигрантов», основанное исключительно на созвучии слов.
Ткнув пальцем через плечо, сержант оглянулся на нас и сплюнул. А я еле успел отвести горящие гневом глаза. Ну-ну… тут люди с хлеба на воду перебиваются и за любую работу хватаются, а эта сука нос от запаха воротит и грязным трудом попрекает. Русский для него, видишь ли – раб… Хотя, все верно - пусть у этого хмыря типично рязанская морда с соответствующим выговором, но он себя точно к русским уже не относит. Для него идеал - англосаксы и, следуя за своим идеалом, этот человек мать родную уничтожит лишь бы хоть чуть-чуть походить на «цивилизованных людей». Знакомая картинка. В Великую Отечественную, мы подобное уже видели. Тогда, переходящие на сторону врага ублюдки, тоже считали свой народ грязью и оправдывали предательство самыми разными причинами. Но реальная причина у них была всегда одна – вовремя приняв сторону сильного, вкусно жрать, сладко спать и возможность изгаляться над соотечественниками, как душа пожелает. Что они, кстати,  делали с особым удовольствием. И тогда и сейчас. Ну да ничего. Наши прадеды в свое время европейским цивилизаторам вломили от души, дай бог и за нами не заржавеет!
А сержант-то хоть и каратель, только один хрен непрофессионал. Руки осмотрел, но плечи не проверил. Хотя тут, скорее всего, просто не знают о подобном способе досмотра. Ведь в моем мире, во время первой чеченской до этого додумались. В той странной бойне, которую запрещали называть войной и во время которой боевики, скинув автомат и разгрузку, моментально превращались в мирных жителей. Поэтому наши бойцы вынуждены были компенсировать недостатки законодательства собственной изобретательностью. А здесь, просто надобности в столь тонких изысках не понадобилось: чересчур быстро все развалилось, да и противники за «мирняк» себя не выдавали.