Сказка к Новому году
(Написано при активном участии Rose)

В город, истосковавшийся по снегу, морозам и настоящей зиме, вступала ночь. Она неслышными шагами шла по улицам, площадям, накрывая дома и дворы своим бархатно-черным покрывалом. Фонари яростно сражались с черноокой красавицей-ночью, пытаясь своим искусственным, ртутным светом разорвать этот темный полог, но везде, кроме, пожалуй, центральных улиц, потерпели сокрушительное поражение и теперь стыдливо мерцали бедно-желтыми огнями, тихонько шипя, что, мол, они еще возьмут реванш. Ближе к утру…
На площадях расплескивали яркое многоцветье иллюминаций новогодние елки. Часы на башнях, домах, стенах и руках отсчитывали последние минутки уходящего года. Город готовился к празднику, город ждал его, и уже почти во всех квартирах встали младшие сестры тех больших елок. Тщательно украшенные, закутанные в мишуру, весело подмигивающие гирляндами, они стояли почетными гостьями, ожидая: когда же наконец раздастся бой Главных Часов? Тогда хлопнут пробки тысяч бутылок, разом зазвенят миллионы бокалов, зазвучат поздравления, теплые пожелания… А утром к разряженным лесным красавицам кинутся дети, ища: что же принес праздник им, самым маленьким и самым верным своим почитателям?
Мчались последние машины, торопились по домам последние пешеходы, спеша успеть вовремя к праздничному столу, торопясь принести, спрятать и преподнести подарки своим самым близким, самым родным… И никто из них не смотрел вверх.
А зря. Если бы кто-нибудь в городе остановился, поднял голову и подольше, попристальнее посмотрел бы на небо, то он мог бы увидеть, как по небу темной молнией проносятся сани. И если бы такой наблюдатель обладал очень острым зрением, то он мог бы разглядеть, что в сани запряжены не лошади, а северные олени с ветвистыми рогами. Наверное, если бы этот наблюдатель был умен, он бы удивился: откуда взялись рога у оленей в разгар зимы, и почему у переднего оленя на носу – красный фонарь? Но наблюдателя не было. Ни умного, ни глупого. Никакого…
Сани, заложив красивый вираж, опустились на длинный, напоминающий китайскую стену, шестнадцатиэтажный дом, пробежали по плоской, залитой битумом крыше, на которой не было и следа снега, и, грузно развернувшись, остановились. Из них выбрался крупный человек в красно-белом костюме, с окладистой седой бородой и внушительным животом.  Следом за ним из саней вылезли два невысоких коренастых силуэта, тащивших за собой огромный, прямо-таки грандиозный мешок.
Бородатый толстяк вытащил из-за белого обшлага красной куртки блокнот, открыл его и начал что-то выискивать, беззвучно шевеля губами. Нашел, улыбнулся:
- Хо-хо-хо. Давайте-ка, Макс, Руперт – к каминной тру.. Оу, шит! – бородач снова засмеялся густым жирным смехом. – Откуда у них камины, у этих варваров? Давайте-ка вон туда, к лифтовой шахте.
Невысокие существа в теплых коричневых куртках и островерхих шапочках поволокли мешок туда, куда указал толстяк. Сам же хозяин саней снова сверился со своим блокнотом, подошел к шахте, подергал запертую дверь. Положил руку на висячий замок, прошептал что-то и отбросил бесполезную уже железяку в сторону. С громким скрипом открылась дверь…
- Ты это куда собрался? – гулкий бас прорезал ночную тишину. – Я тебя  спрашиваю!
От звуков этого баса коротышки буквально подпрыгнули на месте, а бородач в красном резко обернулся,
Перед ним стоял высокий человек в синей, отороченной белым мехом, шубе с длинной белой бородой и сверкающим посохом в руках. За ним виднелась странная фигура, наводившая на мысли об инопланетном вторжении. Белое тело, словно бы состоящее из сфер разного диаметра, голова без шеи, кривобоко увенчанная усеченным конусом металлического шлема,  тонкие руки, на одну из которых была надета рукавица, а вторая оканчивалась пучком не то щупалец, не то прутьев. Огромный красный нос, странные стальные глаза и зубы угольно-черного цвета завершали жуткий облик спутника человека с посохом. То был снеговик, слепленный должно быть, учениками какого-то машиностроительного техникума или ПТУ. Только они могли догадаться сделать глаза из бракованных шестерней, воткнуть в уголок рта окурок, а в нижний шар сбоку, словно в карман, водочную бутылку. Вместо пуговиц расшалившиеся отроки умудрились поставить две пивные пробки и одну – от шампанского.
Обладатель могучего баса шагнул вперед, оперся на свой посох и вперил горящий взгляд в толстяка.
- Тебя же и добром просили, и предупреждали: не лезь сюда! Не лезь! А ты что?
- Это мой работа! – гордо подбоченился толстяк в красном. – Вот, у меня тут все записано… – И он помахал своим блокнотом.
- Да чего ты там написать-то мог? Ну-ка, Снеговик, дай-ка я взгляну…
Толстяк в красном не успел убрать драгоценные записи, как снежный истукан пришел в движение. Он быстро подался вперед, протянул свою руку-метлу и выхватил блокнот. Потом откатился назад, и вяло поклонившись, точно пьяный, протянул его своему начальнику.
Человек в синем открыл блокнот и подслеповато прищурился. Тяжело вздохнул, вытащил откуда-то из-под шубы очки в простой металлической оправе, водрузил их на нос и принялся с трудом разбирать записи:
- Кейт Мэлышоуа… Это кто ж такая будет, а?
- Катя Малышева, шеф, – хрипло произнес снеговик.
- Ах, Катенька… Ну, как же помню, помню… Ком-пью-тер… – прочел он по складам и усмехнулся, – Компьютер, о как! Так ты ей компьютер принес?
- Ноу, – подбоченился толстяк в красном. – Ши… то есть она плохо вести себя в четырнадцатое май, и в восемнадцатое септембер… сентябрь, да? Я принес ей джиинз… джинсы, йеп!
- А компьютер слабо было? – осведомился бородач в синем. – Подумаешь: четырнадцатого мая плохо себя вела. Пятнадцатого-то хорошо все было, а?
- Ноу. Это не есть правильно. Правильно есть когда ребенок хорошо себя ведет, слушается мамочка и папочка, ходить в школа и церковь, благовоспитанно помогает всем, кто совершает хороший дело и тогда – только тогда, – толстяк наставительно поднял палец, – получить то, что хотеть. Иначе – замена. Чем больше плохой поступок – тем больше дешевый подарок. Нет компьютер – есть джинсы.
- Дурак ты, Колька, – чуть не с жалостью произнес человек с посохом. – Как есть дурак. Ну как же так можно: лишить ребенка праздника. Девчушка-то, поди, ждет?
- Воздастся ей по делам ее, – с пафосом произнес красный. – Она должна запомнить: бог любит хорошие дела! А за каждым плохим делом стоит Сатана!
Бородач в синем махнул рукой и снова принялся читать:
- Алексис Михалоу… Ну, это-то хоть понятно: Алеша Михайлов. И что он просит? Велосипед. Ну и как: принес?
- Ноу. Это – плохой бой… мальчик. Он не ходить в церковь. Он пропускать школа. Он драться.
- Да уж, тот еще паренек… - вздохнул бородач с посохом. – Впрочем, чего ожидать? Отец пьет, мать с маленькими зашивается. Вот и растет мальчишка без присмотра. Матери, правда, помогает, и отца любит…
- Йеп! Поэтому я приносить ему другой подарок. Красивый мягкий дракон…
- Послушай, на велосипеде он бы в магазин ездил, матери помогал, а с этим драконом ему что делать? Как думаешь, внучка?
С этими словами он обернулся назад, туда, где возле саней, запряженных оленями, стояли еще одни сани: серебристые, запряженные тройкой белоснежных коней. На пассажирском месте в них сидела девушка-подросток, в шубке и шапочке такого же синего цвета, что и у обладателя посоха. Они также были оторочены белым искрящимся мехом. На облучке саней восседал огромный бурый медведь-шатун, уверенно держащий в лапах вожжи и плотоядно поглядывающий на соседей оленей.
Девушка выскочила из саней и подбежала к спорящим:
- Дядя Коля, ну, пожалуйста, ну, подарите Леше велик. Он о нем так мечтал, так мечтал…
- Подарок без труда испортит ребенка! Запомни это Сноу Герл, если не знаешь!
- А ты, похоже, не дурак, Колян, – растягивая слова произнес бородач в синем. Он стукнул посохом и закончил – Гад ты, одним словом! Гнида тостобрюхая!
- Противный Мороз! – заорал вдруг один из карликов в зеленых колпачках, тащивших огромный мешок.
Он подскочил к старику с посохом и толкнул его с такой силой, что тот покачнулся и упал.
- Вот тебе за нашего Санту! Он – самый лучший!
- Дедушка! – взвизгнула девушка и одним взмахом руки отправила коротышку в глубокий нокдаун. Зеленый колпачок слетел с него и сгинул где-то в темноте новогодней ночи.
- Мои эльфы!
Санта-Клаус ринулся вперед, но зацепился ногой за растяжку телевизионной антенны и грохнулся наземь. Вернее на крышу…
Когда он вновь поднялся на ноги, перед ним стоял снеговик. Нахально подмигнув треснутой шестеренкой-глазом, он махнул рукой в рукавице и Санта вдруг ощутил, что может летать. Правда недалеко и недолго…
Снова вскочив на ноги, он понял, что пора звать на помощь. Дед Мороз уже стоял перед ним, сжимая свой посох, словно страшный АК-47, а оба эльфа были нейтрализованы Снегурочкой и Снеговиком.
- Эй, Быстрый! Танцор! Эй, Дикарь! Эй, Скакун! Рудольф и Комета! Гроза и Тайфун! – закричал он, призывая на помощь своих оленей.
Они охотно пришли бы ему на помощь, но у них оказалась своя проблема…
Перед оленями стоял на задних лапах медведь. Потряхивая огромными когтистыми лапами, он тихонько ворчал:
- Я, вообще-то, больше мед люблю. Или муравьев… Но если вы… то, чего уж там…
- Ты вот что, Колян – произнес Дед Мороз. – Вали отсюда. Не нужны тут твои подарки никому. Вот смотри, что у тебя просят: компьютер, ролики, «мобилу», плейер… А знаешь, что у меня просили? Вот, посмотри…
С этими словами он вытащил откуда-то пачку писем, развернул:
- …Милый дедушка Мороз, сделай, пожалуйста, так, чтобы мама больше не плакала по ночам. Пусть папа вернется из Чечни… …Дедушка Мороз, пожалуйста, пусть папа с мамой больше не ругаются. Пусть они будут добрыми, а я обещаю быть послушным… …Пусть папа поскорее найдет работу… …Пусть бабушка больше не болеет: я так ее люблю…
Он сложил письма и спрятал их обратно под шубу. Усмехнулся:
- Я вот помню какие желания дети загадывали в сорок первом… Сколько я тогда немцев поморозил – ух! Жаль не смог все желания выполнить…
- Дядя Коля, – сказала Снегурочка. – Вы уезжайте отсюда. У нас дети и так хорошие, даже если в церковь не ходят… – Она улыбнулась – А подарки мы ваши раздадим, не сомневайтесь. Сами разнесем…
- Я – не «Коля», я – Клаус! – сварливо заметил Санта.
- Клаус? – переспросил Дед Мороз и снова хмыкнул. – Помню, как же… В сорок втором под Сталинградом я тысячи две Клаусов закоченил-обледенил… Вот что, Колян: давай-ка двигай подобру-поздорову. Тебя вон, – он махнул рукой, – в Европах заждались. Туда и поезжай…
Снеговик потянулся к водочной бутылке, бормоча: «А на посошок?»…
…Санта-Клаус сидел в своих санях, которые заложив боевой разворот, мчались на запад, и бормотал:
- Варварская страна. Подарки – за так. Просят странного, чего и купить-то нельзя. Я президенту жаловаться буду. И в Страсбургский суд…
Ему было очень неуютно. Почему-то не шли из головы Клаусы, заледеневшие в Приволжских степях… Нет, не будет настоящей демократии в этой стране, не будет… Бедные дети…
Снеговик и Снегурочка раскладывали подарки по-новому. Снеговик при этом странно дергался и деликатно прикрывал рот метлой, словно ему было нехорошо. А Дед Мороз тихонько улыбался в усы, шепча про себя:
- Нет, Колян, нет. И сам запомни, и дружкам своим передай: я недаром в СССР родился. Недаром войну прошел… Не бывать здесь ни вашим праздников ни вашей власти… На том стоит и стоять будет Русская земля…

Отредактировано Серб (29-01-2012 17:55:07)