2312  01июля 1937, мост через Эбро

Старший лейтенант Домбровский и лейтенант Махров – командир первого взвода, зажгли фальшфейеры. Одновременно с этим с обоих концов моста взлетели зеленые ракеты. Вскоре над мостом раздался гул авиационного мотора. Это разведывательный «ишачок» дал десанту понять, что их сигнал замечен. Выделив из состава взводов по одному отделению для подготовки посадочной полосы, Домбровский и Махров принялись за усиление обороны захваченного объекта.
Пленных – а их набралось целых пятьдесят человек -  выгнали срочно отрывать новые траншеи, ходы сообщения, позиции для станковых пулеметов, БПК  и выданных им, опять же по настоятельному совету маршала Буденного сверхсекретных и наиновейших восьмидесяти двух миллиметровых минометов. Чуть в стороне от моста уже разводили костры, выстраивая из них гигантский треугольник.
- Живее, живее, товарищи! – подгонял бойцов Домбровский. – Лучше выкопать побольше земли до боя, чем после!
Сам старший лейтенант орудовал лопатой наравне со всеми, вгрызаясь в каменистую испанскую землю, словно гигантский крот, и когда в небе раздался рев авиационных моторов, мост уже опоясывала новая линия укреплений.
Первыми на посадку заходил десантные Р-5. Каждый из них нес в подкрыльевых кассетах Г-61 по шестнадцать человек. Так к мосту добрались третий и четвертый взвода первой парашютно-десантной роты. Чуть в стороне с кружащихся «эр пятых» сбрасывали парашютные мешки по восемьдесят килограмм груза каждый. В основном это были станковые пулеметы «максим» и патроны.
Следом за разгрузившимися и снова взлетевшими в ночь бипланами, на импровизированный аэродром начали один за другим заходить могучие четырехмоторные туполевские ТБ-3. Первый гигант еще величаво бежал по земле, когда через люки из него стали выбираться бойцы второго батальона, уже с оружием в руках и тяжелыми мягкими контейнерами для боеприпасов на плечах. Полностью разгрузившись, великан неторопливо развернулся против ветра и улетел, но на смену ему приземлился второй, потом третий, четвертый…
Под фюзеляжем пятого «тэбэ» были подвешены две безоткатки, которые ту же отцепили и чуть не бегом покатили через мост к подготовленным позициям, а из бомбардировщика артиллеристы выбросили несколько ящиков с унитарами, а потом выбрались и сами, подхватили ящики и помчались следом за своими орудиями. Следующий ТБ-3 сгрузил две противотанковые сорокопятки, следующий – еще пару БПК…Через пятьдесят две минуты после приземления первого самолета командиры рот дружно докладывали комбату, майору Лукину, о том, что высадка прошла успешно, потерь нет и роты заняли свои позиции согласно боевому расписанию.

1003, 02 июля 1937, мост через Эбро

Известие о захвате большевистским десантом моста пришло в Бургос около восьми утра, когда неожиданно в город вернулись остатки колонны, перевозившей на фронт боеприпасы и питание. Генерал Солчага возблагодарил бога за то, что русским не хватило выдержки: если бы десантники атаковали не голову, а хвост колонны, то в штаб Северной армии информация о захвате моста могла прийти вместе с «танко советико». Но большевики, как видно слишком заботились о своих товарищах и не допустили подвоза боеприпасов к фронту, который с утра обрабатывала артиллерия и самолеты красных. Судя по панической радиограмме, переданной из штаба третьей дивизии, им недолго осталось сопротивляться.
Северная армия насчитывала в своем составе пятьдесят тысяч солдат, двести орудий, сто пятьдесят самолетов и пятьдесят танков. Этих сил хватило бы для разгрома тридцатитысячного ополчения басков, но было совершенно недостаточно для сопротивления пятидесятитысячной русской группировке маршала Тухачевского. Оставалось только одно: измотать противника, зацепившись за естественные преграды, твердой обороной и ждать, когда каудильо соизволит подбросить подкрепления для решительного контрудара. Но теперь, после захвата стратегического моста, при условии полного господства красной авиации в небе над Астурией и Страной Басков, эти надежды становились иллюзорными…
Приказ Хосе Солчага был четким и недвусмысленным. «Немедленно, силами шестого пехотного полка, двенадцатой бандеры Легиона и вторым танковым батальоном атаковать мост на дороге Бургос-Витория, отбросить вражеские силы и уничтожить мост».
В десять часов три минуты наблюдатели второго батальона майора Лукина обнаружили выдвижение к мосту частей мятежников. В боевых порядках были замечены итальянские танкетки «Фиат-Ансальдо».
Майор Лукин строго-настрого запретил открывать огонь, пока франкисты не подойдут поближе. И первым делом выбить танкетки: они хоть и не слишком серьезные боевые машины, но бед могут натворить изрядно. Поэтому десантники сидели и ждали врагов молча, не выдавая своих позиций…
…Шестой пехотный полк был далеко не самой лучшей частью в армии мятежных генералов. Хотя, справедливости ради, стоит указать, что не был он и худшим из полков. Вплоть до прибытия в Страну Басков русских, боевой путь «сексто регименто » ничем особо не омрачался. Его солдатам не довелось принять участия в жуткой мясорубке наступления на Мадрид, когда интербригадовские пулеметчики косили франкистов, точно спелую траву, а по тылам свирепствовали русские танки; им не приходилось по месяцам сидеть в обороне, отбиваясь от плохо организованных но многочисленных «милисианос», они не знали, что такое «один глоток на человека и одна галета – на двоих». Баски были немногочисленны, плохо вооружены и еще хуже организованы, а потому бои с ними были редкостью. Обычно боевые действия шестого полка выглядели следующим образом: сначала их выводят на позиции, потом прилетают «итальянос» или «алеманес» , долго бомбят и расстреливают позиции басков, попутно сообщая данные авиаразведки артиллеристам, потом десяток танков, как гордо именовали здесь итальянские танкетки,  атаковал то, что осталось, а бравым пехотинцам оставалось только занять освободившееся место, после чего можно было начинать «наводить порядок» на прилегающих территориях.
То, что с los bolcheviques  разделаться по обычному сценарию не получится, пехотинцы еще не понимали, хотя  их несколько смущало отсутствие авиации. Первый батальон майора де Тровидо даже начал невольно замедлять шаг, а солдаты тревожно вглядываться в небо, с нетерпением ожидая: ну когда же появятся их трехмоторные ангелы-хранители и разнесут этих «краснопузых» в куски? Небо оставалось девственно чистым, и это вселяло в солдатские сердца чувство какой-то неуверенности, ощущение, что что-то идет неправильно…
Майор Эстебан де Тровидо заметил это состояние своих подчиненных и отдал приказ взбодрить батальон. Вдоль перестраивающихся в шеренги походных колонн заспешили лейтенанты и капитаны, отчаянно ругаясь и щедро раздавая зуботычины. В какой-то мере это подняло настроение солдат, но все же было явно недостаточным…
Положение спас капрал Сантиэстевес. Радостно гогоча он объяснял своему взводу:
- Ну не прилетят сегодня «птички», не прилетят. А все почему? Потому, что мост ентот цельным нужен! По нему наши войска пойдут большевиков громить! Потому и не бомбят, потому и из пушек не стреляют, во! Тока вы, ребята, не волнуйтесь: краснопузых там совсем мало! Сейчас танкисты их в речку скинут, а кого не скинут, тех мы добьем…
Лейтенант Хавьера, услышав вдохновенное мудрствование капрала уже было совсем собрался объяснить армейскому философу, что мост как раз совершенно не нужен целым, и авиации нет потому, что она героически сражается с большевиками, подло воспользовавшимися своим численным равенством с Северной армией и перешедшими в наступление, но раздумал. В конце концов, какое солдатам дело до того, что мост нужно разрушить, что орудия не вступили в дело потому, что их не успели подвезти, что по сообщениям с фронта, авиации  у Северной армии уцелело не более половины, что?.. Да мало ли «что»! Главное, что большевиков, которые вместо того, чтобы атаковать в открытую как все честные солдаты, трусливо спустились с самолетов и под покровом ночи захватили мост, нужно сбросить в Эбро! И, карамба, они это сделают! И лейтенант Хавьера поддержал капрала:
- Да, ребята, все так и есть! А эти большевики, что захватили мост – трусы! Побоялись напасть на наших как положено – вот и попрыгали им на головы с самолетов…
- Как так, сеньор лейтенант? – раздался недоверчивый голос. – Самолет же высоко летит: поди расшибешься в лепешку, если с него свалишься?..
Технику десантирования Хавьера представлял себе слабо, а о существовании парашютов только догадывался, но авторитетно заявил:
- Как, как? По веревкам спустились, что твои обезьяны…
Это объяснение удовлетворило всех. Солдаты загалдели, бурно обсуждая услышанное, а остальные офицеры первого батальона тут же подхватили идею и творчески ее развили. Очень скоро весь батальон знал, что около моста засели специально нанятые большевиками цирковые акробаты, которые спустились ночью с самолетов по веревкам, подло вырезали всю охрану, которая, правда, сопротивлялась подобно львам и покрошила кучу красных акробатов в поленту, и что теперь нужно отомстить за своих, и захватить мост. И это совсем несложно…
Ободренные солдаты браво двинулись вперед. Танкетки, между тем, тоже развернулись и, не торопясь, чтобы не отрываться от пехоты,  направились к мосту.
- Не стрелять! Подпускаем поближе! – скомандовал Домбровский.
Десантники притаились в замаскированных окопах. Минуты ожидания тянулись невыносимо долго. Но вот, наконец, звонко ударила «сорокопятка», и тут же предмостные укрепления опоясались огненным кольцом.
С диким свистом  и шипением  выстрелила БПК. Тяжелый снаряд боднул маленького «Фиат-Ансальдо» в лоб, рванул, и танкетка, подпрыгнув, остановилась, окутавшись дымом и пламенем. Зарычали «максимы», прореживая пехотные цепи франкистов. Первая же очередь флангового пулемета скосила и лейтенанта Хавьеру, и капрала Сантиэстевеса, да еще и половину их взвода в придачу. Мятежники бросились было наутек, но огонь был настолько плотен и силен, что им осталось только залечь. Испанцы, словно застигнутые на кухне тараканы расползались по неприметным ложбинкам, прятались за еле выступающими бугорками, забирались под остовы разбитых и сгоревших танкеток. Потери сразу пошли на убыль.
И вот тогда на сцену выступили сверхсекретные, «совершеннейшие, не имеющие аналогов во всем мире» – по крайней мере именно так было написано в памятке по использованию этого оружия, – восьмидесяти двух миллиметровые минометы .
За хлопками сорокопяток, шипением безоткаток, трескотней винтовок и пулеметов мало кто расслышал квакающие звуки минометных выстрелов. Поначалу. Но когда мины стали рваться на поле, обильно собирая кровавую дань с остатков первого батальона шестого пехотного полка, уцелевшие испанцы начали отчаянно прислушиваться, стараясь угадать: куда полетит следующая мина? Может, удастся откатиться, отползти или хотя бы закопаться в эту кирпично-каменной твердости землю, прокаленную южным солнцем? И скребли ее носки ботинок, царапали, срывая ногти заскорузлые пальцы. Только бы уцелеть! Только бы жить!
«Жить! Жить! Жить!» - билось в голове каждого из прижатых к земле красными пулеметами; «Жить!» - кричал каждый нерв, каждая клеточка тела; «Жить!» - молили наполненные ужасом глаза и беззвучно раскрытые, точно у пойманных рыб рты…
Но у минометов было другое мнение. «Квакх!» - хриплый кашель выстрела. «Ш-ш-ш-ш-х!» - победный клич летящей мины. Короткий грохот разрыва – и над землей, прорезаясь сквозь какофонию боя, несется вопль «А! А! А! Дуйли! А! Ми мадри, дуйли! »
Избиение попавшего в ловушку первого батальона попытались прекратить легионеры. Двенадцатая бандера атаковала так яростно и отчаянно, что почти добралась до русских траншей.
Семейкин, уткнув штык АВС в землю, бил франкистов короткими очередями. Магазина хватало ровно на три очереди, потом следовала мгновенная смена магазина, и автомат снова коротко взрыкивал, валя на землю орущих и рвущихся вперед легионеров. Рядом  огрызался старший лейтенант Домбровский, и его ППД бил такими же короткими злыми очередями. Ахали залпами трехлинейки, заходились, по-волчьи хрипя от ярости, «дегтяри», «максимы» выплевывали свое вечное «Вр-р-решь! Не возьмешь! Вр-р-р-р-р-решь!», а кое-где уже гремели взрывы «лимонок». Взревывали картечными выстрелами противотанковые сорокапятимиллиметровые орудия, и только безоткатки, все также надсадно воя, посылали свою осколочную смерть куда-то вглубь вражеских рядов.
Майор Андрей Иванович Лукин тихо матюкнулся. БПК – неплохое оружие, а для десанта – вдвойне. Легкое, неприхотливое, всем хорошо. Но снаряды, снаряды! Только осколочно-фугасные. А сейчас – как бы пригодилась сейчас картечь или шрапнель! «Обязательно подам рапорт, – подумал Андрей Иванович. – Такому орудию картечь – о, как нужна! А так…» Тут его посетила еще одна мысль, от которой, несмотря на жару и горячку боя, по спине вдруг пробежал неприятный холодок. «Вредительство! Конечно, вредительство! Лишить десант возможности обороняться в ближнем бою! Троцкисты проклятые!» Теперь он точно знал, что именно напишет в рапорте по поводу действий артиллерии в этом бою.
Пригибаясь под обстрелом, майор Лукин быстро прошел по траншее на левый фланг, где и отыскал своего комиссара.
- Павел! – негромко позвал его Лукин. – Павел, вот какое дело…
Батальонный комиссар Потапов выслушал соображения Андрея Ивановича и коротко кивнул:
- Понял тебя, командир.
- Павел, если со мной что случится – ты знаешь, что надо сообщить…
- Прекрати, командир! – Потапов усмехнулся. – Что еще за пораженчество? Мы с тобой, Андрей, долго жить будем. До самой победы мирового коммунизма!..
А на правом фланге уже вскипела короткая рукопашная схватка – нескольким легионерам удалось спрыгнуть в траншею. Их встретили штыками, финками, наганами…
Трудно сказать наверняка: сумели бы десантники сдержать натиск легионеров или нет? Легионеров было больше, да и к атаке стали присоединился подошедшие роты  второго батальона шестого пехотного. Десантники, правда, были лучше вооружены, а уж подготовлены так, что каждый, не хвалясь, мог в одиночку заломать троих, а то и четверых испанцев. Но бой – не бухгалтерская смета, и не все в нем можно описать цифрами. Так что гадать глупо. Тем более, что в разгар штурма ко второму батальону воздушно-десантной бригады подошло подкрепление…
В горячке боя никто и не заметил, что в небе над мостом появились и начали стремительно увеличиваться в размерах темные точки. И только когда Р-5 сбросили первые бомбы, стало ясно, что атака захлебнулась. Десяток «эр пятых» высыпал на поле перед мостом свой смертоносный груз, а потом две тройки «ишачков» стремительно пронеслись на бреющем, поливая уцелевших из «шкасов». Франкисты дрогнули и побежали…