2101, 06 Февраля 1937 г, Москва

- Товарищ Литвинов? С вами будет говорить товарищ Сталин, – и почти сразу же, – Здравствуйте, товарищ Литвинов.
- Здравствуйте, товарищ Сталин.
- Товарищ Литвинов, а вам известно о происшествии в Средиземном море?
- О происшествии в Средиземном море?.. – заминка на секунд на тридцать.
Яростный взгляд в сторону секретаря. На стол перед наркомом иностранных дел ложится листок бумаги, на котором размашисто написано: «Итальянцы пытались атаковать наш конвой. Англичане спасли». Понятливые кивки головой…
- Вы имеете в виду попытку нападения итальянского флота? – уф! Кажется, выкрутился…
- А разве в Средиземном море были еще какие-то происшествия? – голос в трубке стал обжигающе холодным. – У вас есть какие-то данные, товарищ Литвинов?
- Нет, но я думал…
- Совершенно правильно делали, товарищ Литвинов, – теперь в голосе зазвучала едкая ирония. – Очень правильно делает товарищ Литвинов, что думает.
Понятно. Не выкрутился…
- Совсем правильно поступает товарищ Литвинов, если уже подумал и подготовил ноту правительству Муссолини, благодарственное отношение правительству Великобритании и запрос в Лигу Наций о пиратских действиях итальянского флота.
- Мы как раз работаем над этим запросом, товарищ Сталин…
- Мы?
- Да, товарищ Сталин. К этой работе привлечен Майский…
Ладонь зажала микрофон трубки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Яростный шепот в сторону:
- Майского! Немедленно вызвать! Сюда!..
- Очень хорошо, товарищ Литвинов, что вы привлекли к работе над этими документами такого специалиста как товарищ Майский. Я хочу попросить вас прислать мне предварительные варианты этих документов как можно скорее.
- Немедленно отправим, товарищ Сталин…
- Не стоит так торопиться, товарищ Литвинов. Проработайте их как следует, как надо. Я могу и подождать.
В трубке короткие гудки зуммера. Не проскочил. Все он понял, хитрый грузин, все. Эдак и с поста наркома снять могут…

2201, 12 февраля 1937 г, Картахена

Порт никогда не спит. Даже на минуту не могут замереть огромные краны, похожие на доисторических ящеров, не могут смолкнуть паровозные гудки и шипенье, не может замолчать разноголосье людей. В порту отдыха нет.
Вчера сюда прибыла советская эскадра, доставившая полевые госпиталя и врачей. Об этом трубят все газеты, и не только местные. Несколько крупных зарубежных изданий уже отозвались на попытку вконец распоясавшихся фашистов не пропустить гуманитарные грузы в страну, охваченную гражданской войной. Недосягаемо солидный «Гардиан» посвятил этому событию целый столбец на второй странице. Покритиковал Муссолини, сдержанно отметил отвагу советских военных моряков, готовых стоять насмерть, защищая свои суда, и, разумеется, спел дифирамбы британскому флоту – опоре законности, верному защитнику всех слабых и угнетенных, гаранту свободы на море. И даже «Таймс» - сама «Таймс»! – уделила адмиралу Стерни половину подвала в разделе «Международные новости», с легкой иронией упомянув паническое бегство каких-то там итальяшек от грозного флота Владычицы морей.
Разгружают испанские товарищи советские суда. Днем и ночью. Без отдыха. Добровольцы-летчики пообещали, что ни один фашист не прорвется в небо над Картахеной, никто не посмеет помешать выгрузке. А на советских кораблях комиссары рассказывают краснофлотцам, что вот, мол, недаром отдавали в свое время кровные копеечки Межрабпому , помогая  бастующим шахтерам Уэльса, ткачам из Глазго или лондонским докерам. Вот теперь и пришли на помощь братья по классу: ведь любому ясно, что не офицеры – буржуи и дворяне – бросились на выручку эскадре Страны Советов! Комиссары рассказывали командам, как матросы на британском линкоре явились в адмиральскую каюту и потребовали немедленно повернуть корабль для защиты своих товарищей – посланцев передового отряда пролетариев всей земли. И струсили гордые лорды и джентльмены, вспомнили о броненосце «Потемкин», и, скрепя сердце, вмешались. На «Красном Кавказе» даже письмо коллективное написали. С благодарностью британским товарищам. И обещанием в случае чего – помочь своим угнетенным братьям и тоже прийти на выручку. Снарядом, торпедой, бомбой, да и просто – крепким матросским кулаком! Пусть знают английские, валлийские и шотландские братья: у них в СССР есть побратимы, что готовы заступиться за них в любой момент!
В то самое время, когда в кают-компании писалось это письмо, в командирской каюте сидели капитаны Заяц и Кузнецов. И крепко пили, вспоминая события недельной давности…
- А я, по совести говоря, Филиппыч, думал, что все. Амба! – Кузнецов поставил пустую рюмку на стол, посмотрел на разнообразную закуску, подумал и выбрал кусочек селедки в горчице, – Как думаешь: минут тридцать мы бы продержались?
Заяц выпил, подцепил с блюдечка бутербродик с икрой, прожевал и ответил, покачав головой:
- Тридцать минут – наверняка. Больше вряд ли… Хотя их подплав пощипать мог…
Командиры помолчали, налили еще по одной:
- Я когда увидел, что «Зара» отворачивает, думал – сплю.
- Мне тогда уже радиограмму с «Валианта» принесли. Мне легче было…
Выпили. Налили…
- Рожи у подводников были – не описать! – сказал Кузнецов. – Они ж в атаку пошли, а итальяшки – деру. «Спартаковец» за ними даже погнался…
Посмеялись. Выпили. Налили…
- Ну, тезка, давай выпьем за то, чтобы и у нас флот появился. Такой, от которого другие бегать будут!
- И еще раз – за товарища Сталина!
Выпили, налили, выпили. И разошлись…

Радиограмма

Севастополь. Первому.
Разгрузка окончена. На борт приняты запасы и топливо для дальнейшего похода. По моему приказанию спецпакеты вскрыты в 07.08 13 февраля. Выступили в поход в 08.51.
Командир ЭскОН, кап.1 Заяц.

1901, 18 февраля 1937 г., Москва, Управление Государственной Безопасности

- Проходите, Климент Ефремович. Рад видеть вас у себя.
Ворошилов прошел в длинный узкий кабинет и сел к столу, напротив хозяина. Берия,  вставший навстречу такому гостю, тоже сел на свое место.
- Чаю?
- Благодарю, Лаврентий Павлович, не стоит.
- Может, что-нибудь?.. – Берия замялся. – У меня осталось кое-что, со старой работы…
Климент Ефремович положил на стол руки, свел вместе тяжелые, рабочие ладони. Давно уже не стоял у верстака луганский слесарь, но руки – руки помнили, что они –рабочие. Нарком стиснул сплетенные пальцы, помолчал…
- Вот что, Лаврентий. Давай-ка с тобой поговорим по-товарищески, а уж потом решим: запасы твои потрясти, или… – Он запнулся, помолчал, подбирая слова, и закончил неожиданно, – Вот так вот, вот такие вот дела…
Берия внимательно посмотрел на Ворошилова, помолчал и произнес, чуть растягивая слова:
- Ну, раз так, Климент Ефремович, то выкладывай. Что у тебя стряслось?..
Ворошилов набрал в грудь побольше воздуха, моргнул, чуть поежился, точно перед прыжком в холодную воду и начал рассказывать. Он говорил о своих подозрениях, о частых неформальных встречах маршала Тухачевского и его приближенных, о том, что Якир и Уборевич даже специально приезжают в Москву только для того, чтобы встретиться с Тухачевским в приватной обстановке. Вхож в их круг и Гамарник. И если это просто дружеские встречи близких по духу людей, то это – одно, а вот если…
- И вот что я тебе скажу, Лаврентий, – закончил нарком. – Понимай, как хочешь, а доверия к этой компании у меня нет. Да, не складываются у меня личные отношения с моим замом. Да, не люблю я ни его, ни выскочку этого, Уборевича. Но они – не девушки, чтобы я их любил! Дело одно делаем, и пока все хорошо делалось, так я и молчал. Но голову готов поставить в заклад – затевается что-то. Очень нехорошее затевается…
И он впился глазами в главу ГУГБ, пытаясь определить: подействовала ли его речь?
Берия стоически перенес огненный взгляд «Сталинского наркома». Он молчал, перебирая в уме материалы дел Путны и Примакова . Конечно, в прямую ни тот ни другой Тухачевского не называли, но…
- Слушай, Климент Ефремович. Уж прости, но спрошу тебя сейчас не как старого знакомого, и не как наркома обороны. И даже не как коммунист коммуниста. Спрошу тебя как начальник ГУГБ гражданина: ты знаешь, что Тухачевский тебя у товарища Сталина критикует? Только отвечай честно и по-простому, без всяких там околичностей.
- Знаю. И знаю не от кого-то там, а от Самого, – Ворошилов голосом выделил последнее слово. – И если ты думаешь, Лаврентий, что дело только в этом….
- Не думаю… – веско произнес Берия. – Кстати, давно он тебя критикует?
- Да уж лет десять, – Климент Ефремович невесело усмехнулся. – Как Михал Василича не стало, так и пошло…
Берия снова помолчал. Затем сказал уверенно и жестко:
- Вот что, Климент Ефремович. Спасибо тебе за доверие. Работать в этом направлении мы будем. Будут результаты – дам знать. Тем более, что и у меня похожие мысли имеются…
Лаврентий Павлович нажал кнопку электрического звонка:
- Ну, что, вином хорошим тебя угостить? Такого ты никогда не пробовал, клянусь!
Ворошилов оценил то, что Берия не стал говорить ему о необходимости хранить молчание относительно их разговора. И так все ясно. Он с удовольствием выпил бокал действительно великолепного имеретинского вина и уехал к себе. А Берия остался размышлять над тем, что сказал нарком обороны. Лишь поздно вечером он вызвал к себе Меркулова, которому и отдал необходимые распоряжения…

1518, 28 февраля 1937 г., Москва, Кремль

- Вот переводы последних номеров западных газет, товарищ Сталин.
- Спасибо, вы можете быть свободны. – пальцы здоровой руки быстро побежали по стопке листов и, повинуясь какому-то неведомому чутью, сразу же вытащили нужный. Сталин положил листок перед собой, надел очки, что он делал крайне неохотно и в самых редких случаях, и принялся читать.
«По сообщению агентства «Рейтер », советская эскадра, столь счастливо избежавшая разгрома итальянскими ВМС в Средиземном море, направляется в Петербург (Ленинград). Очевидно, устаревшим кораблям Советов требуется ремонт после столь долгого перехода. Вместе с боевыми кораблями следуют также и грузовые суда – все двенадцать  штук и четыре танкера. По сообщениям наших корреспондентов это связано с тем, что Советам нечем заплатить за бункеровку своих кораблей в иностранных портах».
- А Маркс еще подозревал Рейтера  в работе на нашу разведку, – хмыкнул Сталин в усы. – И зачем, спрашивается, нам могли бы понадобиться такие разведчики?
«Как сообщает агентство «Гавас », русская эскадра, покинув Картахену, взяла курс на Ленинград или, возможно, на Мурманск. Обозревателями агентства «Гавас» высказывается предположение, что эта эскадра должна составить ядро сил флота Белого и Баренцева морей Советской России. Возможно, в дальнейшем, к ней присоединятся и другие корабли, из состава флота Балтийского моря, а также прибывшие из внутренних районов Советской России по внутренним водным путям».
Иосиф Виссарионович ничего не сказал, но пометил заметку синей карандашной галочкой. Если же судить по выражению его лица, то этот материал ему понравился…
«Агентство «Вольф» распространило информацию о маршруте следования Советской Эскадры, вышедшей 13-го февраля из Картахены. Корабли направляются на ремонт в связи с морским боем, выдержанным русскими против кораблей итальянского военно-морского флота. По сообщению агентства, не менее двух кораблей под флагом СССР повреждены тяжелыми снарядами итальянцев. По непроверенным данным повреждена также советская подводная лодка, пытавшаяся атаковать итальянский тяжелый крейсер. Эксперты оценивают повреждения русских кораблей как средние, и полагают, что ремонт потребует не более четырех месяцев…»
- Откуда узнали? – глуховатый голос Сталина сквозил неприкрытой иронией. – Надо будет найти этих буржуазных осведомителей и примерно наказать. В угол на чечевицу поставить…
«Как сообщают наши корреспонденты, из информированных источников стало известно, что на борту одного из кораблей Советской эскадры, недавно заходившей в Картахену, находится один из лидеров советской оппозиции, мистер Троцкий. Изгнанный из РСФСР за несогласие с политикой правящей партии, Троцкий тайно пробрался на корабли эскадры…
- Сразу на все? – в голосе Сталина зазвучало веселое удивление. – Какой молодец!
«… тайно пробрался на корабли эскадры и поднял мятеж. Матросы с воодушевлением встретили своего лидера, и теперь эскадра, пополнившись сторонниками  опального политика, движется в Ленинград, где как ожидает Троцкий, на его сторону перейдет остальной Балтийский флот. Наша газета уже неоднократно информировала своих читателей о нечеловеческих условиях жизни в Советской России, так что теперь мы с полной уверенностью можем заявить: время большевиков сочтено!»
Иосиф Виссарионович подумал, подчеркнул название газеты, опубликовавшей статью – «Чикаго Трибьюн», вывел на поля стрелку и написал одно слово: «ИДИОТЫ!»

Cobra, как всегда, спасибо за правки

Спасибо, товарищ. Значит, стоит поменять "Гардиан" на "Ньюз Кроникал"