Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.ПЕРВЫЙ БЛИН
Михаил Дьяконов
Я уже почти не помню его – этого маленького седого, как лунь мужика, что подошел к нашему костру, когда мы – студенты после трудового дня в строяке, возлежали у костра под теплым июльским небом. Шестеро особей бандитского вида с наголо остриженной головой, мы блаженствовали в прохладе после жары под тихий перебор гитары. Весь репертуар был уже не раз пропет. Все надоело и пальцы просто сами собой перебирали струны. Пятая, третья, вторая, первая, опять третья, вторая, первая…Голова отдыхала, а пальцы жили своей жизнью и из глубины гитары рождались какие-то незаконченные музыкальные фразы и обрывались, словно бы на полпути. Все молчали и курили, аки паровозы. Молчал и мужик, глубокомысленно пуская клубы густого дыма.
Потом гитару взял Димка. Конечно, ничего нового он поведать нам не мог, просто разорвал общее молчание. Он начал с «Ваше благородие…» в нашей переделке на тему студенческой жизни. Мы с Бабкиным вполголоса вторили ему. Потом вспомнили пару лирических песен и вдруг певец, словно проснулся, и без паузы затянул «По танку вдарила болванка…» Эту песню из фильма «на войне, как на войне» у нас любили и знали практически все и потому вторили солисту уже не два тихих голоса, а хор в пять луженых молодых глоток. Пели громко, красиво и душевно, а когда закончили, репертуар, что назвается попер! Песни пошли одна за другой. Мы проснулись.
И в этой какофонии у меня над ухом вдруг, как выстрел, послышалось покашливание: "Ксх… Да, спасибо, сынки, что песню нашу помните! Только у нас в ней еще другие куплеты были. Вот, скажем, такой: «Скажи, башнер, куда стремишься, куда водитель держишь путь, или с Болванкой породниться, или на мине отдохнуть!» Не слыхал? Так-то!»
Выстрелив мне на ухо эту фразу, мужик тихо поднялся и не спеша заковылял по направлению на Сумароково. Неизвестный куплет к известной песне! Отпустить его я не мог и потому, наспех накинув на плечи голубую куртку, быстро нагнал своего собеседника.
Он не удивился, увидев меня догоняющим и усмехнулся:
- Что, зацепило? - Затем довольно хмыкнул про себя и показал на скамеечку. Что виднелась у толстой липы.
- А у нас этой песне обучали всех и в бой не пускали, пока наизусть ее не выучим. Глупо звучит, но в самом деле так все оно и было! А все в бой просто рвались и поскорее!
- А на дворе тогда стоял май 1943-го. Армия переформируется, пополняется после весенних боев, где оставили почти всю свою матчасть. Понятно, что танков у нас наперечет, а безлошадных, особенно кто после училищ, – как клопов! Вот и учили мы песню, чтобы побыстрее, значит, танк получить. Но получали не все, это уж кому как повезет.
- Нас было трое из одного училища. Казанского. Санька Воронов, Митька Сизых и я. Санька отличником был и получил по выпуску младшего лейтенанта, а мы с Митькой не смогли на экзамене по времени уложиться, вот старшими сержантами на фронт и прибыли. Но старались держаться друг друга. Вот и попали в один батальон. Только у Саньки Воронова двое подчиненных, а у нас с Митькой по одному. Санька-то получил Т-34, а мы по Т-70 каждый.
- Вы, скубенты, про Т-70-то знаете что? Да, легкий! Молодца! Только вот не прав ты, когда говоришь, мол, слабый он. Нормальный это танк, если один на один на нем против «тигра» не выезжать, как это в наших кино бывает. Танк как танк, навроде немецкой «Праги», только пушка чуть побольше, а сам пониже.
Вот на этом – то танке и принял я свой первый бой. Первый блин, говоришь? Хм… Может и блин.
Все вспоминаю, как был он, бой этот, и по сию пору не понимаю, как это оно все так получилось?
На фронт мы попали, как я тебе уже сказал, в мае, а в бой вступили только в июле. А вот танк свой я впервые увидел только спустя месяц, как на фронт прибыл - в июне то-есть. А до того хреновину всякую разводили. Красили, чистили, промывали, смазывали, разгружали, погружали, жрали, спали… Все делали, кроме боевой учебы. Ну да, чтобы совершенствоваться, надо было бензин тратить, моторесурс опять же, а танков-то нету. Всего три штуки учебных на всю нашу ораву. И кто нам на этих трех машинах вволю поездить даст? Их тоже для боев берегли. Очень хотел я выучиться танком управлять, да не было возможности. Зато в караулах настоялся, всяких мешков накидал – кучу, да из личного оружия выстрелил не одну сотню патронов. Только уже в июне, как получили мы танки, так взялись за нашу боевую подготовку. Провели мы занятия по слаживанию во взводе и в роте даже.
Думается, что неплохо это у нас получилось, а потом стрелять из пушки и пулемета ездили. Снарядов по десять выпустили по неподвижным целям и столько же – по немецкому танку, что на тросах за тракторами протащили. Попали в борт, как надо, в район бензобака и пробили его два раза из четырех. А потом строчил я из пулемета по фанерным фашистам, что поднялись правее меня метрах в трехстах. И опять попал. На «отлично», значится, сработал. Ну и братья мои – Санька с Митькой тоже не подкачали. Тоже в стрельбе отличились. Получше многих опытных, между прочим, отстрелялись.
Это понятно, бо матчасть и стрельбу у нас в училище давали неплохо. А вот водить нам опять не дали. Бензину для этого, вишь ты, опять же не хватает. Да и не наше, не командирское это дело, танк водить! Нам стрелять и командовать надо. Правда, мне повезло. Мехвод у меня - золотой мужик был. Филипп Юфимыч. Такой маленький, невзрачный, вечно чумазый, потому как все в моторе ковырялся. Что-то там промывал, смазывал, что-то регулировал, ну и мне объяснял, что к чему, когда я рядом с ним крутился. С ним интересно было. Он технику всякую знал. И легковые машины и грузовые и тракторы и танки. На слух поломки в моторах отыскать мог. Меня сперва гордость разбирала, что попал он именно ко мне, что ко мне за его помощью то один обращается, то другой. Одно слово – руки у него золотые были.
Он и теоретически мне много рассказывал, и даже пару раз разрешил на ровном месте рычагами пошевелить, когда мы танк перегоняли при передислокации. Но все одно водить свой танк я тогда не выучился.
А еще у нас тогда хороший замполит в корпус пришел. С его приходом все политзанятия превратились в практические. То есть начинали, конечно, как положено, с рассмотрения политического момента, а потом переходили на уязвимые места немецких танков, особенности стрельбы из танковой пушки и пулемета, основы разминирования, занятия по военной топографии.
А топография – была, пожалуй, самым сложным предметом для нас. Многие, даже из училища приходя, не умели ориентироваться по карте, да по азимуту ходить. Так что за этим у нас тоже стали следить хорошо.
А еще в июне пару раз вывозили нас на передний край, с немцами знакомиться. Там мы разные цели через стереотрубу обнаруживать учились. А капитан Тимофеев объяснял особенности построения немецких огневых точек.
В общем, перед Курском готовили нас к боям, дай бог каждому! Не меньше месяца интенсивной подготовки. Все «старики» говорили, что никогда до того ничего подобного не наблюдалось. Пожалуй, не повезло только тем, кто прибыл на фронт уже перед самыми боями, или же в ходе боев.
А когда начались бои, нас долго держали в резерве. А кулаки чесались. А с передовой разные слухи идут. Сначала все про «фердинанды» с «тиграми», потом про мясорубку под Понырями. А мы все ждали, когда же нас-то в бой? А про нас словно забыли! А потери на фронте были громадные. Но вот однажды, как в песне поется «настал и наш черед!» Кинули нас на фронт. Вот тут и случился мой первый «блин», как ты говоришь…
Диспозиция была простой. Нашу роту в 9 машин отрядили для усиления пехотного батальона, выделенного для обхода немецкого опорного пункта в деревне Афанасьево. Не знаю, как там вышло, но почему-то атаки с фронта целый день никак не удавались и наш батальон должен был перерезать немцам пути подвоза боеприпасов и подхода пополнения. И совершить этот обход мы должны были ночью и в утренней мгле. Так что уже в три ночи мы пошли. Видно хреново, впереди едет головная застава - первый взвод, с броневичком разведки, за ним, чуть поотстав, наш, второй, а позади нас топают славяне пехоцкие, и где-то с ними наши замыкающие машины. Двигались скрытно, старались не газовать, тем более, что звук двигателей Т-70 негромкий и еще скрадывался гудением самолетов, что туда-сюда шныряли над нашими головами на высоте.
Мы то и дело останавливались, поджидая отставшую пехоту, и все время ждали, что из сумрака нас угостят немецкие "панцершайни" (так мы ихние семидесятипяти противотанковые пушки звали). Но бог миловал. Обошли по краю большое поле и нырнули в лесок, держась небольшой просеки. По ней дошли до ручья, и вышли на хорошо укатанную грунтовую дорогу. Где-то справа начали ухать немецкие гаубицы, но у нас тишина. Мы постояли, пустили разведку и скоро вышли к развилке. И вот в этот момент, видимо, и завернули наши разведчики куда-то не туда. Но никто тогда и не подумал усомниться, что они могут ошибаться. До того ведь вели точно, как в аптеке! Все и пошли за ними. Тем более, уже светать начало и нам надо было спешить выходить на исходные. Ну и лес, как назло, сразу кончился. А на поле низинка и туман густющий, как кисель! Куда ехать, пес его знает? И вдруг прямо перед нами где-то совсем недалече - петухи! Откуда петухи? Ведь по расчетам деревня должна быть справа. И задумываться некогда. Мы на ровной поверхности, а из тумана к нам вдруг, словно светлячки красные задрожали. Пулеметы!
Ротный по рации орет: "Вперед!" Я воткнул в казенник осколочный и навожу на "светлячка". "Ах!" - "сорокапятка" выплюнула пустую гильзу в "кошелек". Разрыв впереди "светлячка" - туман сильно обманывает зрение. Ввел поправку, навел опять. "Ах", - вновь дернулась пушка и на сей раз, похоже, попал нормально.
"Уря!" - Заголосила пехота, показавшись за нами темной массой. Мы тронулись вперед, но теперь я стрелял по вспышкам МГ уже из своего пулемета.
Мы двигались не спеша, а из тумана навстречу нам, также не спеша проступали очертания бревенчатых домов. Только домов оказалось неожиданно много. Сильно больше, чем мы ожидали! И вдруг прямо на меня выехал немецкий танк и плюнул из пушки. А снаряд прошел прямо вплотную к крыше. Даже свистнуло. Будь мой танк чуть повыше - хана нам. Но обратно бог милостив. И тут я ему в ответ дал осколочным. Просто потому, что заряжена пушка осколочным была. А сам думаю, что второй его выстрел и нам каюк!
Но немецкий танк вдруг почему-то бабахнул и загорелся, из его передних люков как тараканы фрицы выскочили. Я из пулемета по ним, но куда там! Сбежали, гады. Бой в селе был кротким. Еще два немецких танка не приняли бой и укатили куда-то во тьму, а мы закрепились. И только после рассвета поняли, что зашли к немцам в тыл немного глубже ожидаемого и захватили село Ключики, которое на перекрестке дорог стояло.
А немцы там нас ну никак не ждали. Потому и сил у них там было всего ничего. Но главным героем событий оказался я со своим танком. Немец бы наделал в нас дырок, а я его с первого стреножил. И главное - ни одной дырки в его броне, а бабахнул и загорелся фриц изнутри. Так в нем трое трупов остались. Один без башки и без рук, другой с осколками в животе, а третьему бок осколками располосовало и он кровью истек. Кончился. А почему так?
Вот случись с кем еще, не поверил бы, но ведь сам стрелял. Я ему из "сорокапятки" прямо в егонную пушку угодил. И как раз в тот момент, когда заряжающий начал заряжать ее новым снарядом. Он внутре и бабахнул.
Вот такой был мой первый бой. Первый блин, как ты говоришь!
(Это первый из рассказов Василия Михайловича Зверева. Записан в с. Чирково в 1981 г.)
Отредактировано Дьяк (22-03-2012 00:20:05)
