Итак, хочу повторить свое пожелание, чтобы сюжет выкладывался в объеме не менее одной "вордовской" страницы, чтобы можно было вчитаться.
Я тут попробовал подытожить все, сброшенное на сей момент в виде одного куска. Можно обсуждать, принимать, или отказываться. Итак:
Только избранным дано узреть глубинную суть вещей и событий. Проникнуть в недра зарождающейся стихии, грозящей смести с лица Вселенной то самонадеянное племя, именующее себя человеком разумным.
А.А. Зубрилка
1.
Всё самое невероятное начинается очень обыденно. И чаще всего незаметно. Так что, потом долго чешутся затылки, разводятся в недоумении руки, и бьётся в головах общая мысль: «И как же это оно всё получилось?!» Словом, конечно, оно это самое, но ежели с другой стороны глянуть, то не совсем будет и того.
Шёл снег или дождь. Вернее, начинался он снегом, но до земли долетал уже дождём и немедленно смерзался ледяной коркой. Город моментально становился блестящим и отчаянно скользким. И так каждое утро. Правда, в этом ещё не было ничего необычного. Но оно уже началось…
* * *
Потертая «девятка» неопределенно блекло-светлого колера с трудом продвигалась по улице. Машина была уже не молода, ей исполнилось, по крайней мере, лет тридцать, но благодаря талантам последнего хозяина проблем с его доставкой из пункта «А» в пункт «Б» этот пожилой аппарат почти не имел.
Ледяной дождь, не прекращавшийся уже несколько часов, тем не менее, начинал уже сказываться на здоровье «старушки», дворники не справлялись с работой, антиобледенитель заканчивался, а ехать было еще прилично.
* * *
Тимофеев не любил этого времени года. На улице и ни зима, и ни лето. Непонятно, что надевать? Да что там? Даже прелести осени и весны, воспетые великими поэтами, ничуть не ощущались сейчас, когда замерзающие на лету струи дождя хлестали с неба. Когда ночью морозило, а днем пригревало и развозило. Он не терпел таких пограничных состояний, последних схваток зимы с летом, когда первая стихия, полностью осознавая, что обязательно проиграет, из последних сил все-таки, вкладывала все свои последние силы, чтобы истратив их на мощный контрудар, отступить со всей территории северного полушария.
Но от этого контрудара страдали все. Пешеходы, машины с сидящими внутри водителями и пассажирами, животные, деревья, строения, дороги… Одни скользили по ровной поверхности, боялись чуть разогнаться, понимая, что тормозить будет сложно, другие пытались спрятаться от ледяного дождя, который превращал теплую шкуру в обледеневший ковер, а землю покрывал слоем льда, третьи склонялись под тяжестью обмерзающих ветвей, четвертые покрывались сетью трещин. Лишь маленькие дети с хохотом катались по покрытым льдом тротуарам, не смущаясь от своих падений, не заботясь сохранностью своего внешнего вида. Они росли и радовались всему новому, что встречали в своей пока еще короткой жизни.
Особенно хреново в это время года на работе. Именно на межпогодье всегда приходилась основная масса текучки и пик населенности офисов, так как желающих уйти в это время в отпуск было немного. Правда, график отпусков все старались составить так, чтобы не было прорывов и опустений и потому, несмотря на все пожелания и перемещения, кому-то выпадало именно сейчас, взяв небольшую компенсацию, покидать службу на некоторый срок.
Тимофеев злился на погоду еще потому, что именно ему выпадало в этом году идти отдыхать сейчас, когда слякоть сцепилась в смертельную схватку с морозом, и хуже всего было то, что конца края этой схватке пока не предвиделось.
Понимая, что сегодня уже безнадежно опаздывает на работу, он, тем не менее, старался не газовать, временами досадуя, что приходится тащиться со скоростью тридцать-сорок верст в час, но памятуя, что чем тише едешь – дальше будешь!
Но не все разделяли его устремлений. То и дело на дороге виднелись сцепившиеся машины разных форм и расцветок, или в придорожных канавах торчали укатившиеся туда лихачи. При виде этих картин, у Тимофеева в памяти почему-то всплывало изречение: «мементо мори», и поневоле он отпускал педаль газа, снижая обороты, как поступали многие из потока, в котором он двигался…
* * *
Неожиданно улица резко пошла под уклон, и машина покатилась сама без участия человека. Попытки затормозить на покрытой ледяной коркой мостовой ни к чему не привели. Водитель пытался справиться с управлением на этом катке и не улететь в кювет, когда неожиданно въехав живую изгородь маленького скверика, машина плавно остановилась. Тимофеев перевёл дыхание. Кажется, обошлось. Надо всё-таки выйти. Осмотреть машину и осмотреться самому.
Дверца открылась, звонко разломав ледяную корку. Он вышел и оказался в хрустальном мире. Каждая чёрная веточка остановивших машину кустов, была заключена словно в прозрачный ледяной футляр. С трудом удерживаясь на ногах, он осмотрел бампер. Вроде все в норме. Его «старушка» не пострадала. Огляделся в поисках возможных свидетелей или – упаси Высшие Силы – блюстителей дорожного порядка. Слава тем же Силам – никого. Что удивительно - совсем никого вокруг! Что-то не то. Весь город стал каким-то другим. Совсем другим. И не в ледяном искрящемся великолепии дело…
Пасс дальше!
Отредактировано Дьяк (08-04-2012 00:52:06)