Прошу прощение за задержку с главой - отвозил сына к родителям. Боюсь вторая часть главы вышла не очень потому готов к уничижительной критике.
Глава 6 Дух Горы.
Вещи, развешанные вокруг большого костра, особенно лохматые, источают неповторимый аромат. Именно аромат, не самый приятный, но несравнимый с миазмами, исторгаемыми этими вещами ещё вчера. Мы греемся около костра в полукилометре от разбойничьего лагеря. Теперь у нас своя стоянка. Пока.
В моём теле смесь кишечной лёгкости и мыслительной тяжести. Когда я разглядел срубленное мною лицо главаря, лежащее на столе, то больше не стал сдерживаться. Точнее не смог. Спустившись к реке, долго выплёскивал из себя кислятину, запивая её водой из местного, на удивление не загаженного источника, и опять выворачивая желудок. Наверное, из меня вышел даже вчерашний завтрак. Возвращение на бандитскую поляну прошло спокойно. Динга дождалась толчка посохом и, не переставая щебетать, бросилась отвязывать девушку, как оказалась сестру. Старшую.
Это я определил по сформировавшемуся телу и явным… Ну я бандитов немного понял, такое всегда хочется подержать в руках, потискать. Только делать это нужно на добровольной основе. Не желая оставаться в свинарнике, подобрал свои вещи и отправился вдоль реки. Чуть ниже излучины, напротив широкого, довольно спокойного (многие камни, точащие из воды, оставались сухими) переката я и расположился. Весной, во время разлива на берегах застряло множество поваленных деревьев, вот этот сушняк принялся стаскивать в кучу.
Сёстры, поначалу, как завороженные, шагавшие за мной, моментально уловили мои замыслы по поводу бивака, бросились обратно к разбойникам мародёрничать. Учитывая эпоху, думаю, не сильно ошибся, любое железное колечко, или кусок ткани, или лоскут кожи – здесь весьма ценная штука. Ладно, сейчас помоем всех, потом постираем, а для этого нужен костёр. Большой и жаркий. Вернувшиеся девушки притащили в первую очередь разбойничье оружие и доспех с этого Драха Остена. Отмытый от крови, но с душком, ну я уже перечислял ингредиенты. Не успел разобрать смертоносные железяки, немалый запасец, на три банды хватит, как к моим ногам, с невероятно торжественным видом поставили скамейку. Точнее поставила сестричка, а Динга, с воодушевлённой миной наблюдала. И что мне с этим делать?
Воодушевление на чумазой мордахе Динги сменилось удивлением, видимо прикинув расклад, затарахтела коленопреклоненной сестре, та, не долго думая, скинула подобие одежды и улеглась на эту, мать её, скамейку в соответствующую позу. Смутно догадываясь о связи культовой скамейки с такой позой подчинения, обошёл натюрморт кругом. Нет, я не монах, и длительное воздержание не сказалось на мне положительно, но вот так… Да ещё с таким восторженным ожиданием в глазах, ну нет!
Помня о табу на прикосновения, толкаю веткой сестрёнку и жестом поднимаю её.
– Я Роз Лад – представляюсь на местныё манер.
– Я Соль – растерянно представилась сестричка.
– Отлично, Соль! – сейчас всё зависит, насколько уверенно я говорю и выгляжу, - Роз Лад освобождает тебя от скамеечной зависимости.
И с этими словами выхватываю тесак, разваливаю скамейку пополам. Для закрепления эффекта отправляю обломки в костёр. Попал. Да не просто попал, а угадал с ритуалом, через мгновенье обе сестрички с восторженным визгом обнимали мои ноги. Минуту, две, пока я не рыкнул:
– Встать!
Жестом отправляю девчат, а сам возвращаюсь к оружию. Вскоре поляну завалили шкуры, тряпки, мотки разнокалиберных верёвок, мешочки из кожи и холста и даже пара рулонов этого холста и тюк кож. В крайнем заходе притащили одежду убитых, две мотыги, топор и деревянные вилы. Пришлось останавливать мародёрство, иначе хибару перетащат. А вот искупаться толком не догадались, хотя грязь с видимых мест оттёрли. Будем играть в мойдодыра.
Призываю сестёр к вниманию. Для начала делаем из холста мочалки. Отхватив полосу, складываем гармошкой и стягиваем в серединке тонким шнуром. Передаю два лоскута девчатам и на тоскливый взгляд в сторону разномастных тряпок грожу кулаком. О, оказывается интернациональный жест. Ещё три больших куска пойдут на полотенца, а моток шнура потолще на стиральную машину. Теперь собрать вещи и на перекат, особо крупные и тяжёлые шкуры взваливаю на себя.
Стиральная машина Терек-автомат работает долго и качественно. Хорошо привязываем вещи верёвкой на стремнине, желательно разместить между камней и тогда поток, болтая в проточной воде, выбьет грязь и запах из одежды. Загрузив машинку, лезу в воду сам, только место выбираю потише и растираюсь мочалкой, пока кожа не начинает гореть, кстати, целомудренно остался в трусах. Со стиркой девчата уловили быстро и старательно мне помогали, а вот купание они откровенно не поняли. Ладно. Завернувшись в полотенце, направляюсь к костру, девчата следом. Фигушки. Остановившись, втягиваю носом воздух, поворачиваюсь к ним и демонстративно кривлю лицо. Растеряны, это хорошо.
– Роз Лад – кричит Динга, стягивая с себя одежду – Бамбарбия?
Конечно, кричала она немного другое, но мне слышалось, как слышалось. Поощрительно взмахиваю рукой и присаживаюсь на берегу. Да-а, есть женщины в местных селеньях. Полчаса. Засекал по часам. Полчаса плескаться в нетёплой воде это что-то, но только я поднялся, бросились, следом разбрызгивая фонтаны брызг, выскочили наяды, размахивающие мокрой одеждой и… принялись натягивать её на себя. Маньячки. Пришлось прикрикнуть повторно и закутать в холстину. Во время купания, кстати, провели время не без пользы, выучил два десятка слов, теперь, старательно вплетаю их в речь. Самое главное узнал значение того слова намозолившего мне уши. Духи Гор. Самоназвание горного племени, обитающего на правобережье. Оказывается, моя чуйка не подвела, и на левый берег я ринулся не зря, встреча с местными горцами меня не вдохновляла.
Спали, прижавшись, друг к другу. Никакого эротического вдохновения и тем более снов. Мозг имеет предохранитель по эмоциональной разводке. Вот предохранитель и перегорел.
Самая полезная штука в хозяйстве – женщина. Судите сами: вчера приготовили ужин, кстати, в разбойничьем хозяйстве обнаружилось целых два котелка и один большой казан. С утра готов завтрак и даже местный чай заварен, чем-то похожий на смородиновый. Однако перед едой погнал женский коллектив за тряпками, заодно умыться, побриться мне, и притащить мокрые шкуры. Всё-таки я –дитя европеизированного воспитания. Те же горцы или цыгане тамошние, на Земле, совершенно не обращают внимания на размер тяжестей, переносимых их женщинами.
Раскидав шкуры по веткам, отправляюсь на охоту – кажется, я уловил, как размножаются ёжики… ой… где прячутся кролики. Котятам, всё-таки, удалось воспитать из меня охотника, средненького, конечно. Едва в подлеске мелькнул пятнистый бок, и хрустнули ветки, считанные мгновения потребовались для распознания дичи и выстрела. Попал. Не очень удачно, поскольку за подранком пришлось идти километра полтора, но молодой олень того стоил.
Возвращаясь с тушей на плечах, прикидывал ситуацию. Скорее всего, данная местность просто мало заселена, иначе на охоту уходило бы гораздо больше времени. Получается или год сытый, или у горцев табу на переход реки. Ещё один вариант – горцев мало, им вполне хватает домашней пищи, а охота идёт дополнительным источником питания. Дальше – местные крестьяне. Живут под сенью нескольких, как я разобрал, феодалов. От остального мира их отделяет Великая Китайская Стена, как-то так, да ещё с придыханием. И проходить сквозь стену могут очень немногие. Похоже таможня, выход на фронтир. За стеной живут себе богатенькие буратины, а кто слишком бузотёрит – вали за стену. Этакая Австралия в пределах одного континента. Исправился – добро пожаловать обратно! Нет – оставайся за стеной и добывай хлеб свой в поте и рожай детей в боли и крови.
Ладно, к этому вопросу вернёмся чуть позже, сейчас разговор о доставке нас в местную деревню. Расположена на левобережье, в устье Пограничной Реки. В деревне пост и крепкий гарнизон, для защиты от Духов Гор. От горцев. По прямой до неё день с небольшим ходу, и переправа через этот самый пограничный приток Большой Реки. Со всем барахлом нам не пройти. Даже если горцы не пойдут в гости, то просто дотащить эту кучу вещей – физически невозможно. Остаётся река.
За приготовлением обеда, от которого меня отстранили, отправив наслаждаться на ворохе чистых и высушенных шкур, удалось с грехом пополам узнать про водный путь. Совершив на разбойничьей излучине поворот влево, река делает огромную дугу, те, кто ходит торговать к горцам, тратят на этот путь больше трёх дней. Торговое место где-то за этим перекатом, но до торгового времени ещё около месяца, или что-то около того. Блин, про большую часть понятий и определений приходится только догадываться по жестам и рисункам. И гарантировать, что я понял правильно, могут только боги.
Ладно, после часа мучений удалось установить, весьма приблизительно, присутствие на реке двух узких мест, одно примерно как здесь, а другое, по словам Соли, с Дингу высотой. Небольшой каскад, могущий оказаться серьёзным препятствием, однако от него полдня пути до деревни и любой мальчишка на «слабо» бегал туда по левому берегу. Значит, берёмся строить плот. Благо теперь есть топор.
Вечером меня ожидал сюрприз. В течение дня, пока размахивал топором, девчата прибегали с разными просьбами: то доску им вырубить, то колышков натесать. Я не отказывал, совершенно не задумываясь о назначении предметов. А зря, поскольку придя на стоянку после купания обнаружил пристнопамятную скамейку с расположившейся на ней Дингой. Привязанной.
– Соль! – ору, с большим трудом сдерживая негодование – Соль, иди сюда! А теперь рассказывай, что это значит.
Услышанное повергло меня в унынье – я не могу жить среди людей. Я – индеец или негр в скаутском лагере кук-клус-клана. Точнее смогу, но до ближайшей ветки… Горцев не принимают, ни в городах, ни в деревнях, а если поймают – уничтожают всеми доступными, чаще всего очень болезненными, способами. Причём моё основное отличие – язык, второе – рост. Вот и всё. Этого достаточно для вычёркивания меня из общества. А из постулата невозможности моего присутствия вытекает вторая проблема: всё намародёренное богатство девочки не могут оставить себе. Точнее могут, но для этого необходимо им использовать «право скамейки» и никак иначе.
Скамейка оказалась интересным предметом. Не могу сказать, хотя бы с половинной уверенностью будто разобрал всё верно, но дела обстоят примерно так. Существует культ Девяти и Одной. Одна – главная богиня пантеона, Мать Всего Сущего и просто мать. Потому основной культовый элемент – скамейка на которой… Ну если перевести в наши реалии то как простыня с кровавым пятном. Или помесь брачной простыни с обручальным кольцом. Бред первостатейнеший! Самое интересное – дальше. Несмотря на культ матери, общество патриархальное и женщина право на имущество имеет только после развода.
Пересказываю своими словами: развод бывает трёх типов. Первый развод без скамейки, когда скамейку ломают и жена уходит в родительский дом, в чём застал развод, но такое возможно только без детей. Второй вариант развод с пустой скамейкой, в таком случае дети остаются в семье матери, вместе со скамейкой, правда обязанность украшать скамейку лежит на мужчине. А основной показатель достатка? Правильно – скамейка, и монетками скамейку оббей, и серебром укрась и в злато оправь. И наконец, третий вариант с полной скамейкой, но в таком случае подарки – откупные за детей, оставляемых в семье отца. Там ещё огромное количество подпунктов, взаимоисключающих элементов и прочих, непонятых мною моментов.
Всё это мне объясняли два дня, пока строился плот, и сортировались вещи. Всплыл ещё один нюанс: старшая сестра – Динга и ей восемнадцать, но её рождение пришлось на голодные годы, потом как старшая делилась с младшими едой, в итоге так и осталась недокормленной, а может я не совсем верно понял. Динга была два года замужем, но поскольку она не понесла ей дали развод без скамейки. Забирать её послали Соль, в надежде на замену одной жены другой, но муж сдал обеих разбойникам. Их связали, бросили на телегу, прикрыли тряпками и вывезли через левый берег.
Вот поэтому девушки сделали скамейки и предложили мне стать их мужем по очереди, а потом «развод с полной скамейкой». М-да… Мой отказ вызвал жуткую бурю эмоций... И негодования… И слёз… Я согласился. Если первое и второе выдержал без проблем, но вот женские слёзы – самое страшное оружие. Единственным условием, поставленным мною, стало отсутствие скамейки на брачном ложе.
Отплытие и первый день пути прошли в тёплой и дружественной обстановке. Девушки старательно обучали меня языку, готовили еду, а я честно предавался безделью и управлению плотом. Поэтому, когда мы приставали к берегу, я падал и с полчаса отлёживался, не в силах пошевелить пальцем. Немного утрирую, но удержать плот от втыкания в берег оказалось не самой лёгкой задачей, и несколько раз я не справлялся.
Утром второго дня, через два часа после отплытия мы подошли к первым порогам. Ситуация оказалась не такой радужной. Огромное количество больших камней перекрывали реку, причём единственным проходимым местом оставались ворота, чуть шире плота. Самое неприятное, порог мы прошляпили. Точнее прошляпил я, задремав на солнышке, после бурной ночи. Очень бурной. Как пороги, к которым нас несёт.
– Соль, Динга. Держитесь! – Ору как проклятый.
Девчонки вцепились в поклажу. Река кипела. Дважды нас развернуло, один раз выкинуло на камень. Запасное весло сломалось, в попытке сдвинуться с места, а в следующие мгновенье нас понесло, и вогнало в ворота, как в лузу.
– Девочки, на берег. – прохрипел я, направляя плот.
Ноги дрожат, руки скрючены, а в горле песок. Мокрые с головы до ног мы сидели, обнявшись, и смотрели на пройденный порог.
– Девочки, мы сделали это.
Отредактировано Barro (07-01-2013 13:11:06)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
