Прода. Кулинарная с неожиданной концовкой.
Когда я вернулась в особняк, по дому витали такие запахи, что можно было захлебнуться слюной. Служанки забивали гусей и уток, дюжий дядька Аниш, плотник и по совместительству сторож, резал свиней, его старая жена доила коров, бабы сбивали молоко на масло, закисляли и отжимали творог. Из погреба доставали толстые колёса сыров, кольца колбас, пласты копчёного сала, горшочки с тушёнкой, выкатили бочку мочёных яблок. Тилемай, наш повар, сбился с ног. Вытребовал себе помощь в лице Ирочки и пары деревенских баб. Ира больше таскала продукты на кухню и выносила готовое на двор, где конюх с парой мужиков уже устанавливал длинный стол. По словам повара, к печке её подпускать было нельзя. Вообще. Ирочка, впрочем, от этого нисколько не страдала, даже смеялась, что хоть от этой нудной обязанности она избавлена. Зато ей понравилось вкусно кушать, даже пару лишних килограмм набрала. Вот и сейчас она выбежала, прижимая к себе миску чего-то ароматно дымящегося и попутно запихивая в рот кусочек сладкого пирога.
- Эй, эквилибристка, ничего не уронишь? – засмеялась я.
- Ммм! – Ирочка упрямо мотнула головой, пытаясь прожевать пирог. – М-мм!..
- А по-русски?
- Фе уфофю!.. Блин… Не уроню, в смысле, - бодро ответила Ирочка. – В первый раз, что ли? А оно всё так вкусно, что прям само на зуб просится.
- А фигура? – продолжала хихикать я.
- Да нафиг! Тут в моде совсем другие пропорции, - Ира хитро подмигнула. – Тиль меня специально вкусностями закармливает, чтобы соответствовала.
- Ладно, соответствуй, только в меру, а то станешь похожа на старостиху, придётся двери во всём доме расширять.
Ирочка прыснула, явно вспомнив необъятную бабищу, с трудом проходившую в собственную калитку.
- Не, мне столько не слопать, - она помотала головой и побежала ставить миску на стол. Я заметила, что там была тушёная свинина с овощами. Остро пахнуло чесноком.
- Давай помогу, что ли, - крикнула я ей вдогонку. – Что там ещё тащить надо?
- Тебе по статусу не положено, - брякнув миску на стол, который бабы уже застилали кусками чистого полотна, Ира весело рассмеялась. – Ты у нас ведьма – вот и наколдуй хорошую погоду, а то тучки какие-то подозрительные.
Тучки были самые обыкновенные, беленькие и безобидные, но в этот тёплый осенний день хотелось солнышка. И я принялась за погодное колдунство… Оно удалось, как никакое другое. Сегодня мне почему-то всё удавалось, всё спорилось, всё радовало. Не хотелось думать ни о каких проблемах, хотя их у меня предостаточно. Да хотя бы хозяйственных. Но о них я вспомню завтра. А сегодня – праздник. Сегодня полагается думать только о хорошем. И мне хотелось, чтобы мою радость разделили люди, которые мне небезразличны.
Застолье началось, когда солнце стояло в зените. Как хозяйка Масента, я подняла чашу с вином и произнесла первый тост.
- За праздник, - я решила, что краткость будет более уместна, чем красноречие. – За то, чтобы он был не последним. За жизнь.
- За жизнь! – подхватили гости, поднимая свои чаши и кружки. Тост им явно понравился.
Винцо было так себе, на мой вкус излишняя кислинка его портила, но местные пили и нахваливали. И не забывали закусывать. Дворня – и мужики, и бабы – поначалу чувствовали себя не в своей тарелке. Рабов за один стол с хозяевами как правило не сажали. Но они понемногу приложились к винцу, растормозились и налегли на яства ничуть не хуже гостивших у меня деревенских – старосты с женой и двух самых зажиточных семей. Второй тост был как раз за старостой, носившим забавное имя Дах. Что в переводе с местного языка означало "сноп", а с украинского – "крыша". Осанистый старик произнёс длинную речь о том, как им всем здорово живётся под мудрым руководством самой ведьмистой ведьмы в княжестве. Я слушала, тихонечко хихикала и мысленно представляла себя летящей на метле. Зрелище, кстати, было бы экзотическое даже для этого мира: ни маги, ни, тем более, ведьмаки летать не умели. Разве что левитировать, но даже у самых сильных магов это отнимало массу сил… Когда староста наконец закруглил свою речь, все снова поднялись и выпили. А потом и закусили, святое же дело после выпивки.
Но местным традициям меня наставляла Риена, прожившая здесь почти двадцать три года. Согласно им, третий тост был за доверенным лицом хозяина или хозяйки, тем, на ком, собственно, дом держится. То есть, в нашем случае – за ней самой, экономкой. Но тут была загвоздка: ошейник раба лишал человека права на многое, в том числе и на застольные речи. С моей колокольни это несправедливо. Риена, как и всякий толковый "министр финансов", была редкой занудой, но представить Масент без неё было невозможно. Я приготовила сюрприз. И ей, и всем прочим.
- А сейчас, - сказала я, по традиции поднимаясь, чтобы сказать "алаверды" в адрес третьего кандидата на произнесение тоста, - мне бы хотелось сказать несколько слов похвалы в адрес человека, который действительно её заслуживает. Я говорю о госпоже Риене. Именно её стараниями Масент не превратился в кучу развалин при казённом правлении, и именно её стараниями мы можем без особого ущерба для владения устраивать такие застолья. Так будет ли справедливо, чтобы такая достойная женщина носила ошейник?
- Нет! Нет! – гости, изрядно подогретые хмельным, весело поддержали инициативу, а Риена напротив – испуганно побледнела.
- Вот и я так думаю! Посему призываю вас в свидетели: эта достойная женщина по имени Риена отныне свободна! Встаньте, уважаемая.
Потрясённая экономка поднялась со скамьи. По-моему, она до сих пор не верила в услышанное. А мне осталось лишь коснуться медальоном потёртой медной бляхи на её ошейнике и повторить: "Свободна!" Застёжка, давным-давно ослабевшая и державшаяся на одной магии, тут же разомкнулась. Полоска старой кожи упала к её ногам.
- Госпожа моя, это… Спасибо, госпожа моя… - Риена вдруг прикрыла лицо дрожащей рукой, всхлипнула… и, мгновенно утерев слёзы, выпрямилась, как ни в чём не бывало. Только предательски блестевшие глаза сияли на её сухом лице. Да. Это не безграмотная служанка, которая воспринимает избавление от ошейника как повод взвыть: "Пошто меня гоните?" Риена знает цену свободе.
- Разумеется, госпожа Риена окажет мне честь, согласившись остаться в должности хранительницы кошелька, но уже в качестве вольнонаёмной работницы, - продолжала я.
- Это честь для меня, госпожа моя, принять такое предложение, - экономка поклонилась с достоинством леди.
- Вот и отлично. А теперь за вами тост! – я с весьма прозрачным намёком подняла свою чашу. Там ещё плескалось несколько глотков вина.
Риена охнула, и, рассмеявшись, плеснула себе в кружку…
После третьего тоста деревенские поднялись из-за стола и с многочисленными поклонами распрощались. Деревенский праздник по традиции начинался с застолья в хозяйской усадьбе, после чего плавно переносился под священный дуб. После ухода крестьян я тоже поднялась к себе. Мы с Риеной и Ирой собирались устроить пикничок на троих, а дворня пусть подъедает со стола, пусть празднует. Им же и прибирать под вечер. А я сняла праздничное платье и переоделась в походное.
- Ирка! – я, услышав, что моя неугомонная землячка пронеслась по коридору к своей комнате, немедленно высунулась за дверь. – Скажи своему Тилю, чтобы плащи прихватил. Земля уже холодная, задницы поморозим.
- Скажу, - Ира притормозила у своей двери. – Слушай, а с меня ты когда эту дрянь снимешь? – она дёрнула ошейник.
- Да хоть сегодня, - засмеялась я.
- Ой, Стана, ради бога, поскорее! – пискнула Ира, бросаясь ко мне. – Надоел уже! И эти, из деревни, носы задирают, гады ползучие… Стана, а можно ещё кое о чём попросить, пока ты добрая?
- Добрая ведьма – это нонсенс! – я многозначительно подняла палец к потолку. – Что ты хочешь?
- Амулетик твой, вот… - она потеребила тонкий браслетик из кусочка серебряной проволоки. – Обновишь заклинание?
- Значит, ребёнка от Тилемая ты всё ещё не хочешь, - заключила я. Амулет был снабжён как раз соответствующим плетением. – А он?
- А ему и так хорошо, - пожала плечами Ира. – Ну, пока хорошо. Если скажет, что женится на мне – тогда сниму. Так ведь не предлагает. Чего я буду его по залёту хомутать? Кого это удержит?
- И то верно, - в словах Иры была правда. Какой смысл заводить ребёнка, если отцу он не нужен? Или тащить мужчину в ЗАГС, как выразилась Ирочка, "по залёту", чтобы через пару лет всё равно разойтись врагами? – Вечером заскочишь, обновлю.
- Вечером твой приедет, - Ирочка заговорщически мне подмигнула. – Хочешь, честно тебе скажу?
- Скажи, - при слове "твой" меня что-то корябнуло. Неправильно это всё…
- Он мне нравится. Не, не боись, отбивать не собираюсь. Просто нравится, и всё.
- Он предлагал мне тебя за его старшего сына замуж выдать, - я тоже ответила ей аналогичным подмигиванием. – Может, согласишься?
- Я его сына что, в глаза хоть раз видела? – возмущённо фыркнула Ира. Впрочем, она тут же сменила гнев на милость. – Ну, разве что познакомит, поговорим, а там решать буду… А Тиль пусть или предложение делает, или идёт лесом!
Зная Ирочку, можно было представить эту сцену… Хотя она и тут права. Если мужчина не хочет жениться, его можно заставить это сделать только под угрозой чего-то ещё более неприятного. Тогда лучше с таким расстаться.
Через час мы вчетвером – Тилемая Ира тоже притащила – устроились на холме под двумя высокими соснами. Расстелили "скатерть-самобранку", выложили вкусности из корзинки и кувшинчик вина. Я тут же с важным видом провозгласила о своём намерении видеть "племянницу" свободной и сняла с неё осточертевший ошейник. За это, разумеется, выпили. Хороший ведь повод, согласитесь. Вино уже слегка шумело в голове, хотя выпила я всего ничего. Ладно. Теперь, что бы ни случилось, Ира и Риена свободны. Завтра нужно будет почтой отправить в Рему соответствующие свидетельства. То-то Ульса удивится. А эти две женщины мне дороги, и я не хочу – в случае, если мы с Дойленом проиграем – чтобы их продавали с торгов, как вещи.
О, лёгок на помине, сосед мой разлюбезный. Едет на своём здоровенном коне, радостный такой. За ним топчет пеший слуга, ведущий в поводу мелкую лошадёнку, навьюченную перемётными сумами. Решил присоединиться к пикнику? Что ж, праздник, настроение хорошее. Почему бы не выпить вместе?.. Кстати, кто это его догоняет? Какой-то молодой человек в недорогом, но приличном камзоле служивого, с мечом на перевязи и с треугольной медной бляхой на цепочке… Сын, что ли? Похож. М-да, Дойлен, кажется, решил всерьёз озаботиться будущностью сына, пусть и не наследного.
- Эй, вы, обжоры! – заорал сосед ещё издалека. – Едите, а меня не приглашаете? Так я сам напрошусь, я не гордый! У всех праздник, и у меня тоже!
- А вино и закуска у тебя есть? – насмешливо поинтересовалась я.
- Где выпивка, там и закуска! Эй, парень, - это уже слуге, - тащи сумки!
Пока слуга разгружался, подъехал тот самый молодой человек с мечом и бляхой. Точно: сын. Молодая копия Дойлена. Перекинулся с отцом парой слов, после чего уставился на Ирку. Не сказала бы, что с каким-то особым интересом: папа велит – значит, надо.
- Вот! – Дойлен подсел ко мне с кувшинчиком вина. – Из столицы привозил, не чета кислятине, которую тут купчишки продают. Подставляйте кружки! У меня сегодня двойная радость! Приехал Керен, мой старший – это раз. И среднего с младшим освободил – это два. Выпьем за это!
- Хороший повод, - согласилась я. Видимо, дорогой сосед тоже подумал о возможном проигрыше и на всякий случай обеспечил сыновьям относительную безопасность.
Вино и впрямь было неплохим, но в голову ударило сразу. Пришлось, как говорится, собирать себя в кучу, чтобы не развезло. Почему-то испортилось настроение. Может быть, потому, что Дойлен слишком уж по-хозяйски себя вёл на нашем почти семейном пикнике? А может, потому, что его сын слишком уж откровенно раздевал Ирку взглядом? Та, между прочим, аж в комочек сжалась, а её парень так вовсе перестал есть и пить. Улучив минутку, я отозвала её в сторону.
- Что с тобой? – первым делом спросила я.
- Стана, я его боюсь, - шёпотом призналась Ирочка. – Папа у него нормальный, а этот… Даже не знаю, как сказать. Смотрит, как на вещь… А может, не поэтому, но мне страшно.
- Короче, я передам, что от ворот поворот, - подытожила я. Странно, но Ирочкин испуг почему-то помог мне принять решение, которое я все эти дни откладывала "на потом". Нужен мне Дойлен как союзник и любовник, или только как союзник? Вот сейчас и нужно решать, "потом" будет поздно.
А к его сынку нужно повнимательней присмотреться. Я не обращала на него особого внимания, но раз Ира боится, то это "жжжжж" неспроста. Значит, есть у этого человека какая-то червоточинка.
Разберёмся.
Дойлена, кажется, вино совсем не брало. У меня после трёхсот грамм в голове оркестр играл, а он литрами хлещет – и ничего. Ладно, пусть бы сам хлестал и сына подзуживал, но он и мне полную кружку набулькал!
- Пей, - он, смеясь, приобнял меня за талию. – Пей до дна, милая, сегодня праздник, все должны веселиться.
Вот это "пей до дна" меня и покоробило.
- Может, хватит? – воспользовавшись тем, что за импровизированным столом стало шумно – все уже причастились и гомонили, как сороки – я сказала это ему на ухо.
- В каком смысле хватит? – Дойлен тоже сбавил громкость. Он прекрасно понял, что я не о выпивке, но решил всё-таки уточнить.
- В том самом, - заявила я. – Ты ведёшь себя здесь как хозяин, это недопустимо. Мы союзники. Как мужчина ты интересен, но лично мне не нужен – прости за прямоту.
- И только? – хмыкнул Дойлен. – Почему же ты не отказала мне сразу после ритуала?
- Трудно сказать. Но сейчас я решила.
Дорогой сосед нехотя убрал руку.
- Жаль, - сказал он. – Надеюсь, ты решила не окончательно.
- Окончательно.
- А то обещание насчёт других?..
- Это тоже окончательно. Нам с тобой было неплохо все эти дни, и я тебе за них благодарна. И за союз тоже. Но – хватит.
- Вот как… Выходит, ты тоже чувствуешь, что время вышло, да?
Блин…
Вот тут он как в воду глядел. Три ночи меня преследовал один и тот же сон: часы с обратным отсчётом и последней секундой на табло. Это что же, предчувствие в виде вещего сна? Всё может быть.
- Мы неплохие союзники, Дойлен, - совсем тихо сказала я. – Давай не будем сводить всё к постели. У тебя жена, о которой ты обязан заботиться.
Со стороны всё выглядело благопристойной приватной беседой. Я надеюсь, Дойлен понял меня правильно.
Если рубить хвост собаке, то лучше сразу весь, чем по кусочку.
Ведьма же, чо он хотел? 
Отредактировано Елена Горелик (12-09-2013 21:13:36)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
поверьте мне на слово - возмущаются больше от разочарования 
(сужу по себе естественно 
