Прода. Воспитательная.

Обед, как говорится, прошёл в неофициальной дружественной обстановке. Проще говоря, мы втроём молча поглощали еду, почти не чувствуя вкуса и думая каждый о своём. Читать чужие мысли, как уверяет местная мифология, умеют разве что князь с княгиней, потому за эту сферу своей личной жизни я могу быть спокойна. А подумать было о чём. Ульса – скользкий тип. Он маг, хоть и низшего звена. Значит, первоклассный актёр и интриган, и только не слишком великий для мага Дар не позволил ему подняться выше управы. Но сейчас он нервничал, и выдавал себя взглядом, слишком холодным для маски добренького учителя. Зная его, можно было догадаться, о чём он думал. Предок Дойлена не врал, жёлудь священного дуба является сильным амулетом, но только в руках того, кому подарен самим дубом. Интересные это деревца, если честно. Некоторые летописи, из самых старых, уверяли, что священные дубы обладают собственной волей. И что их саженцы принесли сюда князь с княгиней "в начале времён". Каким образом дубы связаны с Великим Артефактом, ни в одной летописи не говорилось, но что они связаны, это знают все. И что колдун, получивший от такого дерева подарок в виде жёлудя, при правильном подходе может рассчитывать на некий дополнительный бонус. На какой именно, знали считанные люди в княжестве, и, судя по реакции, Ульса если не входил в их число, то был близок к этому кругу… Что же тогда получается? А получается странная вещь: маг полагает, что я буду распоряжаться этим амулетом, а он будет командовать мной… Разочаровать учителя, или наоборот, подыграть? Тут как на минном поле, ошибиться можно только один раз.
Телефон Ульса принёс с собой в жёстком кошеле, вероятно с прицелом тут же получить доступ к своим аудиозаписям, но тут его постигло некоторое разочарование. Дойлен твёрдо заявил, что никаких доступов он не получит, пока наша весёлая компания не разживётся иномировым оружием. Маг только крякнул. Видимо, не слишком и рассчитывал так дёшево отделаться, но счастье попытал. Порешили на том, что мне придётся, пока предвидятся несколько сухих погожих дней, рискнуть и скататься в Туримит. Я настаивала на велосипеде, но и Дойлен, и Ульса одарили меня такими мрачными взглядами, что я сочла за лучшее согласиться на возок. Тем более, уже телохранитель имеется. Официальный предлог даже придумывать не нужно, я же прохожу по делу Лугира – внимание! – как потерпевшая, и имею право ознакомиться с результатами расследования. Заодно отвезу письмо Ульсы – мол, маг Ремы принял решение выдвигаться в путь самостоятельно… Я ничуть не удивилась, когда после ухода мага Дойлен категорически заявил, что я без него не поеду.
- Боишься, что опять во что-нибудь влипну? – спросила я. Вино было крепкое, я разбавила его водой до полного неприличия и теперь потягивала как компот.
- Боюсь, - честно признался Дойлен. – У тебя редкий талант – находить врагов на пустом месте, а друзей ты заводить почему-то опасаешься.
- Извини, ваш мир не располагает к поиску друзей, - со вздохом ответила я.
- Но один-то друг у тебя точно есть.
На этот раз ему удалось меня удивить. Обычно он выражал свои чувства, стараясь облапить и прижаться потеснее. Не скажу, чтобы меня это сильно раздражало, но и позитива тоже не наблюдалось. Однако сейчас он накрыл мою ладонь своей – осторожно, даже с нежностью… Решил действовать традиционными средствами? Что ж, это куда лучше, чем грубоватый флирт, к которому он привык в своей деревне. А я… почувствовала благодарность. Не все способны после разрыва близких отношений остаться друзьями, и мне почему-то кажется, что в нашем случае магический договор не при чём.
- Спасибо, - я едва заметно улыбнулась и ответила ему лёгким пожатием пальцев – на всю его лапищу моей ладони не хватало.
В его тёмных глазах снова появилось то странное выражение, которое озадачило меня ещё в Масенте.
- Я еду с тобой, - повторил он. – Не хочу, чтобы тебя убили.
- Грешишь на родственников Лугира?
- Им очень не хочется платить виру тебе и мужу той ведьмы, которую он прикончил. И давай закончим этот разговор, Стана. Нужно собираться в дорогу. Скажу Керену, чтобы присмотрел за младшими, оставлю пару монет, и поедем.
В самом деле, не стоит откладывать дело в долгий ящик. Тут и ехать-то – будем на месте ранним вечером. Осталось переодеться во что-нибудь более представительное, чем походный кожаный "костюм". В фургоне было достаточно места для лёгкого плетёного сундучка с одеждой. И, пока Дойлен оставлял ЦУ своим сыновьям и распоряжался насчёт возка, я потратила время на выбор платья. Собственно, у небогатой ведьмы гардероб не слишком-то обширный, но два платья "на выход" я заказала ещё в начале лета. По настоянию Риены, между прочим. В дорогу мне их выстирали, отгладили и аккуратно уложили в сундучок вместе с шубкой, шерстяной накидкой, двумя шапками и нарядными сапожками. Для шубки ещё слишком тепло, потому я сделала выбор в пользу тёмного платья, накидки с оторочкой из бобрового меха и лёгкой шапочки из того же материала, имевшего в этом мире статусное значение. Бобёр, седая и бурая лисица – привилегия колдовского сословия, а я ею никогда не злоупотребляла.
Велосипед в разобранном виде лежал в фургоне, заклятия на нём я обновила, но зеркало сняла. Побоялась разбить, зеркала здесь стоят немалых денег, и… я всё-таки женщина. Не то, чтобы мне хотелось любоваться собой, но раз выезд официальный, то и вид у меня должен быть соответствующий. Волосы за год с лишним отросли заметно ниже лопаток, приходилось иной раз косу заплетать, как в старые добрые школьные времена, а сегодня я решила распустить их по плечам. Шокировать местный бомонд, привыкший к дамам в платочках. А что? Шапочка вполне пристойная, в такой и дома не стыдно было бы выйти. Немного поправить локоны, и вперёд.
Не успела я упрятать зеркало в сундучок и запечатать крышку магическим "сюрпризом", как на пороге возникла Ирочка. С низко опущенной головой и хлюпающая носом. Я только мысленно выругалась: во что ещё она влипла?
Ирка молча закрыла дверь и подняла голову. М-да… Зарёванное лицо "украшал" свежий синяк на скуле.
- Поздравляю, - хмуро буркнула я, оценив "украшение". – Получила первый орден… Что ты уже натворила?
- Ничего, - всхлипнула Ирка. – Показалось ему, что я на кого-то там посмотрела…
- А ты не смотрела?
- Да так, пару раз… Это что, преступление, что ли?
- Здесь – да, - я осмотрела синяк и достала из поясной сумочки крошечную стеклянную бутылочку с густым снадобьем. – Давай смажу. Завтра к вечеру пройдёт… И вообще, ты о чём думала, когда замуж рвалась? Забыла, что здесь за мир?
- Но ты же…
- Тут равноправие – привилегия ведьм. Всем остальным предлагается молчать в тряпочку и слушаться мужей… Я же тебя предупреждала, чёрт подери! И ты сама говорила, что боишься его! На кой леший тебе это вообще понадобилось? Гуляла со своим Тилем – и продолжала бы гулять, свободная, никому ничего не должна! Замуж хотелось? Думала, что тут замуж – это просто штампик в паспорте?.. Стой спокойно, а то всю обмажу… Можешь объяснить, что с тобой вообще происходит?
- Да я… думала… - хныкала Ирочка. – Вот у тебя имение, свобода. А у меня что?.. А тут Керен, а у него место десятника и родители не бедные. Надо же как-то устраиваться, не всё ж у тебя на шее… А он драться…
- Средневековье… - прошипела я, пряча флакончик. – Чёртово средневековье со своими чёртовыми порядками… Ты теперь, если замуж вышла, изволь глазки одному Керену строить, уяснила? А то он тебя такими вот "орденами" через два дня на третий будет награждать.
- Если бы только ими, - Ирка совсем расклеилась. – Притащил меня в комнату, твой амулет с меня содрал, юбку выше головы закинул, и…
- Понятно, - со вздохом сказала я. – Извини, нового амулета я тебе не дам. Хотела замуж – готовься пелёнки стирать.
- Но я… я же не готова! – пискнула Ира. – Я же не умею!
- Ничего, няньку наймёте, у твоего мужа заработок позволяет.
- Я рожать боюсь! – кажется, моя землячка была на грани новой истерики. – Стана, пожалуйста, дай мне новый амуле-е-ет!
- Хватит!!! – мне этот цирк осточертел, и я выдала не меньше децибелов, чем тогда, на дороге. – Как ты меня достала, Ирка! Взрослая баба, а ведёшь себя хуже восьмилетнего пацана! Ты хотела свободы? Я тебе предоставила свободу, даже когда ты в ошейнике ходила! И что ты с ней сделала? Сама в хомут влезла, а теперь сопли размазываешь! Иди к мужу и ему мозги компостируй, а меня оставь в покое!
- Но ведь это же… - рыдала Ирочка. – Это как в той кладовке… Сиди в четырёх стенах… Как же… Что же мне, вот так и жить дальше, как на привязи? А-а-а!..
- Сама на себя ярмо надела – сама и расхлёбывай! – зло выкрикнула я. – Мне уже надоело гонять твоих тараканов! Одних потравлю – новые вылезают!.. Всё, я сказала! Выбрала себе каменную стену – теперь сиди за ней! Головой думай! А будешь истерики устраивать – брошу тебя, и плыви сама, как умеешь!
- Ну и нафиг! – озлилась Ирка, глотая слёзы. – Говоришь, головой думай? Вот и буду думать! Обойдусь без тебя и твоих советов!
И бросилась вон из комнаты.
- Давно пора! – крикнула я ей вслед.
Ответом мне был яростный хлопок дверью.
Настроение испортилось напрочь. Вообще-то Дойлен мне уже говорил: мол, зачем ты себе эту обузу на шею повесила? Не могла иначе, потому что. Не могла я эту дурочку тогда на дороге бросить, на потеху солдатам Гидемиса. Не могла продать Ульсе на забаву – тот вообще баловался покупкой молоденьких девчонок для постельных утех, а когда те надоедали, перепродавал дальше. Не могла не дать свободу, когда мы поселились в Масенте. Но сейчас… Ирка не понимает, что за каждый поступок нужно отвечать. Привыкла сидеть на шеях родителей, потом ездила на мне, а сейчас вдруг решила, что сможет продолжать заниматься этим видом спорта, будучи замужем. Да, в нашем мире родители иногда за своими деточками бегают до самой пенсии. В смысле, до пенсии деточек. Видала я и такие семьи. А мне было двадцать пять, когда прозвучал тот звонок от брата. Неисправная проводка в доме – и всё… Жить нужно было своим умом, а я к двадцати пяти годам уже умела это делать. Ирке скоро двадцать, а поведение – как у недоразвитого подростка, совершенно не знающего жизни. У неё есть хороший задел. Пока я держала её на коротком поводке, всё было в порядке. Даже прогресс наметился. Но стоило ослабить вожжи, как понеслось… Что ж, пусть её теперь муж воспитывает, как умеет. Такими темпами они довольно быстро сделают ребёнка, а с младенцем на руках не слишком потрепыхаешься.
Я не произнесла ни слова, но Дойлен обо всём догадался по моему мрачному лицу. Он галантно подставил руку, чтобы я могла сесть в возок, потом пристроился рядом и скомандовал Лису трогать.
- Отругала наконец эту дурочку? – хмыкнул дорогой сосед, когда возок миновал городскую черту. – Я-то думал, когда ты решишься. А то пристроилась: натворит чего-нибудь, и сразу к тебе под крылышко.
- Как бы она себе ещё хуже не наделала, - буркнула я, кутаясь в накидку.
- Ты моего сына плохо знаешь.
- Думаешь, не позволит?
- Гулять – точно не позволит. А ты тоже подумай, милая, нужна тебе такая попутчица, или нет.
Он прав. Но мне слишком многое в себе нужно сломать, чтобы исполнить свою угрозу и бросить Ирку в чужом мире. Словами швыряться намного легче. Язык чесался спросить, с чего такая забота о семейном положении сына? Неужели тут настолько мало девчонок, которые могли бы нарожать ему внуков, чтобы сватать отпрыску неадекватную иномирянку? Дойлен не дал мне высказаться. Он просто погладил мою руку, выпростанную из-под накидки.
- Спрячь, - сказал он, добродушно улыбнувшись. – Холодно.
Невозможный человек. Человек, буквально живущий в маске, но передо мной он эту маску всегда приподнимает… Интересно, зачем я ему понадобилась на самом деле?