Роль женщин в разведывательной деятельности часто покрыта мраком, многие из них навсегда уходят в прошлое, не оставляя о себе почти никаких следов. Так произошло и с русской разведчицей времен Первой мировой войны, которая получила известность как Анна Ревельская. До настоящее времени доподлинно неизвестно являлся ли этот персонаж реальным или вымышленным. Не сохранилось никаких документальных свидетельств или фотографий Анны Ревельской. Отчасти это может быть связано с ведением боевых действий и повышенной секретностью операций, отчасти с тем, что архивы российской разведки сильно пострадали в результате революционных событий 1917 года. Теперь спустя почти 100 лет установить подлинное имя данной разведчицы, а также подробности ее биографии не представляется возможным.

В историю Первой мировой войны она вошла под именем Анны Ревельской, а в Либаве, занятой немецкими войсками, ее знали как Клара Изельгорф. Позднее Валентин Пикуль оживил ее образ в своем историческом романе «Моонзунд», при этом в работе над своим романом он старался широко использовать немецкие источники информации, в том числе и мемуары руководителей австро-венгерской и кайзеровской спецслужб, включая воспоминания Макса Ронге и Вальтера Николаи. Писатель не придумал свою героиню и ее судьбу, хотя и украсил ее рядом живописных подробностей.
Главной заслугой русской разведчицы была ее роль в срыве немецких планов по прорыву флота в Финский залив и к Петрограду. На ее личный счет можно записать уничтожение практически всей эскадры новейших немецких эсминцев, которые подорвались на русским минах и предоставление сведений о дате проведения немцами Моонзундской наступательной операции.

Об этой даме известно немного, предполагается, что она происходила из обеспеченной русской семьи, которая имела собственные владения в Прибалтике. По другим данным она была латышкой или русской немкой. Закончила до войны гимназию и знала несколько европейских языков, включая немецкий. Описывали ее как привлекательную и грациозную женщину, буквально пышущую здоровьем.

Согласно данным Большой Советской Энциклопедии, гарнизон островов и силы флота смогли уничтожить до 10 эсминцев, 6 тральщиков и повредить 3 линкора, 13 эсминцев и миноносец. В итоге немцы отказались от планов по прорыву к Петрограду и 7 октября отвели силы флота из Рижского залива.

На долгие годы Анна Ревельская выпала из истории пока не объявилась вновь уже 17 июня 1941 года в Берлине, спустя почти что четверть века от событий Первой мировой войны. Неизвестная женщина лет 40-45, назвавшаяся Анной Ревельской, обратившись в советское посольство в Берлине, потребовала встречи с военно-морским атташе. Женщину принял будущий контр-адмирал Михаил Воронцов, которому неизвестная сообщила, что в ночь на 22 июня 1941 года немецкие войска вторгнуться на территорию Советской России. Анна Ревельская покинула посольство, так и не раскрыв источник озвученной ей информации. Свое обращение именно к военно-морскому атташе женщина объяснила тем, что в свое время была связана с Балтийским флотом. В 1941 году Анна Ревельская последний раз появилась на публике, что стало с ней в дальнейшем никому неизвестно.

Источники информации:
-http://cripo.com.ua/print.php?sect_id=9&aid=75015
-http://gazeta.aif.ru/online/longliver/111-112/25_01
-http://ikeep.ws/index.php?newsid=1699

Отредактировано череп (07-10-2013 20:13:33)

Да, Игорь. Именно Анна Ревельская -загадочная дама. Браво!

А как же с волчицей?

Одним из агентов, оставленных в тылу врага, стала Анна Ревельская, действовавшая под именем Клары Изельгоф и сыгравшая немалую роль в нанесении тягчайших потерь военно-морскому флоту кайзеровской Германии.   

О прошлом Анны Ревельской бесспорных данных нет. По косвенным же данным можно догадываться, что она происходила из хорошо обеспеченной русской семьи, владевшей несколькими имениями в Прибалтике, получила приличное образование, во всяком случае закончила гимназию, знала несколько языков. Главной и единственной любовью Анны была Россия, которой она была готова служить в любом качестве и пожертвовать всем, что имела, даже головой. Кем она была по национальности? Несмотря на безупречный русский язык, ее часто спрашивали, кто она, латышка или немка? Уклоняясь от ответа, она говорила, что у нее в роду были даже таборные цыгане.   

Весной 1915 года Анна Ревельская устроилась кельнершей в одной из портовых кондитерских Либавы (Лиепаи), часто посещаемых моряками. Задание она на первых порах имела самое несложное – как у всякого агента, оставленного «на оседание», — добросовестно трудиться в кофейной, вживаться в местную жизнь и... ждать. Ждать возможного прихода немцев. Она ни у кого не вызывала подозрений, тем более что постоянно говорила о своей четырехлетней дочери, которая якобы составляла главную ценность ее жизни. Правда, этой дочери никто не видел и неизвестно, существовала ли она в действительности.   

Клара была молодой, очаровательной, пыщущей здоровьем, грациозной женщиной. В белоснежном переднике и таких же белоснежных кружевах она казалась сошедшей с полотна лиотаровской «Шоколадницей» с чувственными губами и обворожительными, но немного печальными загадочными глазами. Именно они, эти глаза удерживали юных флотских офицеров от попыток перевести отношения «клиент-кельнерша» в более теплые.

Германцы наступали на Либаву и пассажирские поезда туда уже не ходили – бои велись на окраинах города. Бартенев добрался туда в каком-то воинском эшелоне. В кофейне никого не оказалась и сама она была полуразграблена. Николай поспешил на квартиру Клары. Буквально вбежав туда, он предложил Кларе немедленно собираться, чтобы успеть на последний поезд, отходящий в Ригу, в котором имелись места для офицеров и их семей.

Анна Ревельская в исполнении Людмилы Нильской в фильме по роману В. Пикуля "Моонзунд" и Олег Меньшиков в роли Сергея Артеньева) 

Но Клара, нарядно одетая (он только сейчас заметил это), спокойная и даже (возможно, это только показалось влюбленному старлею) немного надменная, произнесла:
— Нет, я никуда не поеду. Здесь моя дочь и моя квартира. И, прошу тебя, не мешай мне. Не забывай меня и я тебя не забуду. Мы еще встретимся с тобой, обязательно встретимся. 
Она взяла его голову в ладони и по-матерински поцеловала в лоб. И перекрестила. Русским православным крестом.   

Немецкое наступление оказалось успешным, и войска кайзера заняли Либаву. Самым важным из оккупантов был брат кайзера принц Генрих Прусский, который в чине гросс-адмирала командовал немецким флотом на Балтийском море. Вслед за ним в Либаву перебрались и чины штаба флота. Многие из них стали постоянными посетителями кофейной на Шарлоттенштрассе, на дверях которой появилась надпись: «Здесь обслуживают германских офицеров».
Анна Ревельская была хорошо подготовлена к этим визитам.   

Среди ее поклонников оказался некий лейтенант фон Клаус. Он с немецкой методичностью завоевывал ее сердце, скрупулезно фиксируя расходы на развлечения – посещения парка, кинематографа, мороженое. Когда, по его мнению, наступило время заговорить о любви, Клара охотно поддержала его сентенции о том, что война – это суровое время и нужно, пока жив, брать от жизни все, что можно.   

Когда он спросил, не было ли у нее приятелей среди русских, она призналась:
— Вообще я не люблю русских, это свиньи, которым мы подавали только водку, пиво и селедку с солеными огурцами и луком. Если бы вы знали, какая вонь после этого стояла в нашем кафе. Но тот лейтенант, который был моим возлюбленным, это был красавец и настоящий мужчина. Как мы любили друг друга! 

И, разжигая страсти тевтона, однажды стала рассказывать, не стесняясь, все тайны и подробности их любви.
— Он работал в каком-то штабе, но желание встретиться со мной у него было так велико, что он уходил из штаба, брал с собой на дом работу и здесь, на этом столе, раскладывал какие-то документы и планы, что-то писал, высчитывал, чертил, а потом мы, не сдержавшись, здесь же, на этом ,столе и на этих бумагах предавались любви. О! Это было так прекрасно и незабываемо! Эти моменты... Ах, эти моменты!..   

Она уходила в себя, в свои воспоминания, а фон Клаус ерзал в кресле и готов был схватить ее, швырнуть на этот стол и со всей лютой злобой ревности проделать с ней то, что проделывал этот незнакомый ему русский лейтенант. «Он мой соперник не только в бою, но и в любви, и я обязан во всем стать сильнее его!» — убеждал себя фон Клаус, но почему-то не решался взяться за дело. Какая-то неуверенность в своих силах удерживала его, хотя раньше он слыл заправским донжуаном. От приятелей он слышал, что нужно съесть плитку шоколада и все будет в порядке. Он съедал по две плитки, но все равно не осмеливался прикоснуться к Кларе.
 
22 июля 1915 года фон Клаус пришел на свидание чем-то взволнованный, но в приподнятом настроении.
— Дорогая, нам придется на несколько дней расстаться. Я уверен в вашей скромности и могу сказать, что мы уходим в Киль, где 31 июля состоится императорский смотр всех германских сил в присутствии самого кайзера. Если все пройдет хорошо, нас ждут награды и повышения, и, вернувшись, я положу к вашим ногам букет настоящих немецких цветов...
— Как же так? Неужели весь германский флот уйдет из Либавы и вы оставите нас на произвол судьбы?
— Нет, конечно, не весь, но основная часть. Так что вас будет кому защищать. Но смотрите, милый друг, — он шутливо погрозил пальцем, — не воспринимайте всех ваших защитников в качестве телохранителей в буквальном смысле этого слова! – Фон Клаус игриво хохотнул, довольный своей шуткой.   

В тот же день донесение Анны Ревельской ушло через линию фронта. Вместе с ним она отправила письмо русскому лейтенанту, своему возлюбленному... Бартенев был потрясен: письмо от нее! И откуда! Из оккупированной немцами Либавы, через фронт, через всяческие препоны! А в письме – слова любви, верности, надежды на встречу.

Получив информацию об уходе большей части германского флота в Киль, русская ставка приняла совершенно секретное решение: «В связи с ростом в Германии недовольства затяжною войной, а также учитывая забастовки рабочих, которые всколыхнули всю Германию, следует дерзким налетом на Мемель (Клайпеду) оказать влияние на общественное мнение в немецком народе и в рейхстаге».
Было созвано совещание командиров кораблей, назначенных для проведения операции. Каждый участник совещания дал расписку в том, что будет расстрелян без суда, если распространит тайну этого совещания. А главная тайна заключал ась в том, что информация поступила от либавской разведки.
 

Налетом кораблей на Мемель русское командование решило устрашить Германию, а заодно воодушевить Россию боевой удачей Балтийского флота.   

Операция была подготовлена добросовестно и по всем правилам военно-морского искусства. Был создан мощный кулак из крейсеров и эсминцев. Но с самого начала в ход операции вмешалась погода. На всем пространстве Балтики от Готланда до Мемеля на море лег такой густой туман, что движение судов стало практически невозможным.
 
И в этом тумане встретились две эскадры – немецкая, уходящая в Киль, и русская, двигающаяся к Мемелю. Произошла «битва крейсеров при Готланде». Немецкий минный заградитель «Альбатрос» был вынужден выброситься на берег острова Готланд и сдался, остальным судам были причинены столь серьезные повреждения, что командовавший немецкой эскадрой адмирал Карф дал команду к отступлению. Об участии эскадры в торжественном смотре уже не могло быть и речи.   

Победа русских крейсеров при Готланде вызвала большое воодушевление в России, а особенно на Балтийском флоте. Участников сражения встречали с цветами и оркестрами, газеты пестрели статьями о героях.

Но, к сожалению, эта победа имела лишь местное значение. В августе немцы начали наступление на Ригу, а перед германским флотом стояла задача прорваться в Рижский залив через пролив Ирбены, чтобы подкрепить с моря наступающую армию Гинденбурга и подавить там господство русского флота.

"Цесаревич" во главе 1-й бригады линейных кораблей, 1906-1914 г.г. 

Лейтенант фон Клаус, так и не побывавший в Киле, удрученный, вернулся в Ли6аву и положил к ногам Клары букет скромных курляндских цветов.
— Ничего, — утешал он себя и Клару, — мы еще им покажем. Теперь Либава становится нашей главной базой, и отсюда мы пойдем вперед, на Ригу. А весь русский флот, находящийся в Рижском заливе, мы потопим: там ведь нет даже ни одного линкора, — продолжал разглагольствовать фон Клаус. – Вернее, есть один, «Слава», но он в возрасте моего дедушки и такой же рамолик, готовый развалиться даже безо всякого боя. Если мы прорвемся в Рижский залив, то и «Слава» И все остальные русские корабли обречены.   

Ирбенский пролив был надежно закрыт русскими минными полями. Немецкие тральщики добросовестно пытались проделать проходы, но, неся большие потери, не смогли этого сделать. Уничтоженные за день минные поля русские моряки восстанавливали ночами.   

Однако двум новейшим немецким эсминцам «V-99» и «V-100» все же удалось прорваться в Рижский залив, а вслед за ними туда прошли и крейсеры.
— Гегемонии русских в Рижском заливе наступил конец, — доложил прославленный германский флотоводец адмирал Хиппер гросс-адмиралу принцу Генриху, тот – адмиралу Тирпицу, а тот – лично кайзеру.   

Теперь перед германским флотом стояла задача – не допустить отхода русских кораблей через Моонзунд.
 

От Анны Ревельской пришло донесение о том, что три старых германских парохода, до предела загруженных булыжниками, ушли куда-то из Либавы. Их маршрут неизвестен.   

Руководитель разведки Балтфлота контр-адмирал Непенин взволновался не на шутку.
— Если немцы затопят их в Моонзунде, то они задрают нам выход в Балтику, и тогда мы в ловушке. 
Но немцы затопили эти корабли на рейде Пернова (Пярну), чтобы не дать русским возможности отойти туда из Риги.   

И все же, благодаря успешным действиям русского надводного и подводного флота, германская эскадра, понеся большие потери, была вынуждена из Рижского залива вернуться в Либаву. Она улизнула через: узкий проход, разведанный еще эсминцами «V-99» и «V-100». Кстати, при отступлении эскадры один из них подорвался на минном поле.

Отредактировано Valentina13 (08-10-2013 11:42:05)

Да, Игорь! Вот теперь верно! Субмарина приняла на борт Анну, как последовали взрывы на минах.

Продолжение поста

Лейтенант Клаус тоже вернулся в Либаву. Все сражения, в которых он участвовал, были безуспешными, и с карьерой у него что-то не ладилось. Настроение у моряка падало как барометр перед ненастьем, и единственным его утешением стала Клара, в любовь к которой он уже почти поверил. В основном их встречи пока ограничивались прогулками.

Видя огорчение, явно написанное на лице Клауса, Клара решила его утешить и пригласила к себе домой «на чашечку кофе». Бедный, бедный Клаус, знал бы ты, во что выльется: для тебя эта сладкая чашечка...   

И хотя отношения их теперь стали самыми близкими, ревность к тому неизвестному сопернику не проходила. Он любил терзать себя ею, этой ревностью, и выспрашивать самые интимные подробности ее жизни с русским лейтенантом. Это возбуждало и вдохновляло его, а мысль о том, что Клара еще недавно трепетала в чужих объятьях, делала его ощущения еще изысканнее и слаще. Понимая, что постоянные восхищения бывшим любовником должны иметь предел, Клара решила подлить ложку дегтя, назвав его подлецом и заявив, что он скрывал от нее, что у него есть жена и трое детей.   

Но однажды ей надоели бесконечные расспросы Клауса.
— Ну что ты привязался ко мне с этим русским? Ведь когда они бежали из Либавы, он не посчитал нужным попрощаться со мной и даже бросил все свои вещи.
Практичный Клаус оживился.
— А что это за вещи? Может быть, кое-что пригодится и мне?
— Посмотри, если тебе охота копаться в чужом барахле. Вон, я все сложила в углу, за занавеской.
— Небось ждешь, когда вернется? – взревновал лейтенант.
— Нет, — равнодушно парировала Клара, — просто никак не соберусь выкинуть.
Фон Клаус полез за занавеску. Бритвенный прибор, набор одеколонов, несколько белых офицерских рубашек... «Все, все пойдет», — думал фон Клаус.
— Да, — перебила его размышления Клара, — еще где-то завалялся очень хороший, почти новый портфель. Я поищу его, и в следующий раз ты его посмотришь. Он тебе пригодится.

В промежутках между встречами с Клаусом Клара не теряла времени даром. Она поддерживала отношения и с другими мужчинами, правда они носили совсем иной характер.   

В либавском порту при загрузке угля в немецкие пароходы «Стелла» и «Латиния» грузчики из группы Анны Ревельской подбросили в топливные бункеры активные воспламенители. «Самовозгорание» угля случилось далеко в море. Виновные так и не были найдены... (Возможно, просто легенда). 

Во время следующего свидания Клара вручила фон Клаусу портфель, набитый какими-то бумагами.
— Давай их мне, я выброшу на помойку или лучше использую для растопки печки, — предложила Клара.
Но педант фон Клаус захотел ознакомится с бумагами, и первая же из них бросила его в пот. В портфеле хранилось не что иное, как «Схема минных постановок Балтийского флота за 1914 и 1915 годы», планы и карты.
— Ты видела эти бумаги? – стараясь преодолеть предательскую дрожь в голосе, спросил фон Клаус.
— Ну вот еще! – возмутилась Клара. – Буду я лазать по чужим портфелям!
— Хорошо. Я возьму его, а насчет бумаг не беспокойся, я сам их выброшу. Ну, мне пора идти. У меня сегодня «собачья вахта» (так моряки называют самую отвратительную вахту от 00 до 04 часов).
— Но ты ничего не говорил мне об этом раньше.
— А я и не собирался. Меня уговорил поменяться с ним лейтенант Шинкель, — лихо врал фон Клаус. Он уносил, крепко держа в руках, свою будущую карьеру.
Расстались очень довольные друг другом. Теперь Клаус уже всерьез подумывал о том, чтобы после войны вывезти Клару в Германию и жениться на ней.
 
Доставленные лейтенантом фон Клаусом карты, планы и схемы подвергли самой тщательной экспертизе в Главном штабе военно-морских сил Германии. Никаких сомнений они не вызывали. Именно так, может быть с небольшими изменениями, расположили бы минные поля и стратеги имперского флота.   
В удачу трудно было поверить. Но она была налицо: здесь, на столе перед адмиралами лежали долгое время представлявшие неразрешимую задачу пути беспрепятственного прохода, и не через какие-нибудь Ирбены, а через Финский залив, пути, ведущие к Гельсинфорсу, Ревелю и даже Кронштадту.
Именно по этим узким и сложным проходам в минных полях выходили в открытое море русские крейсеры и подводные лодки, а теперь по ним победным маршем пройдет Великий флот Германской империи!

Для беспримерного прорыва была выбрана Десятая флотилия, состоявшая из новейших эскадренных миноносцев, спущенных на воду менее года назад. Их можно было приравнять к высокому классу минных крейсеров, а по скорости и вооружению они соответствовали русскому «Новику». Но адмиралы решили не рисковать. По начертанному на карте пути сначала пустили два эсминца. Они благополучно миновали все ловушки и вернулись назад. 
Капитан-цур-зее Виттинг получил за это Железный крест и обещал провести всю Десятую флотилию.   

Холодным вечером 10 ноября 1916 года одиннадцать лучших кораблей германского флота покинули Либаву. Вел флотилию капитан Виттинг, стоя на мостике головного эсминца «V-72». Корабли вошли в обозначенный на картах проход. Специалисты, собравшиеся на мостике, с тщательностью нейрохирургов следили за точностью прохождения по намеченному маршруту. Но вдруг один за другим раздались несколько взрывов. Два эскадренных миноносца, разнесенные на части, пошли на дно. Один из эсминцев, собравший всех уцелевших моряков, оказался перегруженным и повернул обратно в Либаву. У Виттинга остались восемь кораблей. Он сумел вывести их в Финский залив. Но что делать дальше, он не знал. 

На беду маленького курортно-рыбацкого городка Палдиски он попался немцам «под горячую руку». Весь свой гнев от бездарного похода они обрушили на него в виде мощного артиллерийского огня. Сотни мирных жителей пали жертвами этого неправедного гнева.   

Флотилия повернула обратно. И тут оказалось, что весь пройденный ранее путь напичкан русскими минами. И когда только русские успели установить их? Один за другим рвались и шли ко дну немецкие эсминцы. Только три из них с полностью деморализованными командами сумели вернуться в Либаву. За одну лишь эту ночь германский флот потерял восьмую часть всех эсминцев, погибших за время войны!
Но в эту же ночь произошло еще одно событие.
 

Подводная лодка «Волчица»  (есть версия - "Пантера", командир - Георгий Палицын) подошла вплотную к берегу возле одинокого хутора недалеко от Либавы.
— Есть сигнал! – доложил матрос.
— Садимся носом на грунт, — приказал старший офицер Александр Бахтин.
Вскоре на берегу показалась одинокая фигура с фонариком. Молча, шлепая ногами по воде, а потом погрузившись по грудь, она приблизилась к лодке. Бахтин протянул руку и с удивлением понял, что тот шпион, которого они ждали, женщина.
— Дайте мне что-нибудь переодеться и чего-нибудь согревающего, — стуча зубами от холода, проговорила она. 
Спасение и вывоз Анны Ревельской были рассчитаны с максимальной точностью. Исчезни она из своей квартиры хотя бы за несколько часов до выхода Десятой флотилии – и вся операция могла провалиться. Задержись она до получения известия о гибели флотилии, провал и гибель самой Анны стал бы неизбежным.
Но экипаж лодки сработал точно. Ее командир Мессер привел ее вовремя в нужное место, а старший офицер Бахтин обеспечил прием и нормальные условия пребывания Анны на лодке.   

К сожалению, сохранить в тайне акцию по вывозу Анны не удалось. Мессер оказался предателем, дезертировал, перешел к немцам и сообщил им подробности ночного похода к Либаве. Правда, для Анны это уже не представляло угрозы. Но пострадал еще один участник этих событий – несчастный лейтенант фон Клаус. Когда подтвердилось, что его подруга Клара Изельгоф была русской шпионкой и не случайно вручила ему портфель с «секретными» документами, он был разжалован в рядовые, отчислен из флота и направлен в пехоту под Ригу, где и нашел свою бесславную гибель. 
Принявший Анну на борт молодой офицер Саша Бахтин впоследствии стал офицером советского Военно-морского флота, командиром легендарной подлодки «Пантера», одним из первых кавалеров ордена Красного Знамени, профессором Военно-морской академии.   

Операция российской разведки по дезинформации немцев, приведшая к гибели Десятой флотилии, была одним из крупнейших и успешнейших дезинформационныx мероприятий Первой мировой войны.   

Немецкой контрразведке удалось установить, что «Клара Изельгоф – опытная русская разведчица, проходившая под кличкой "Ревельская Анна", которая всегда отличалась удивительным нахальством в своей работе. Она много лет занималась только германским флотом».

Отредактировано Valentina13 (08-10-2013 14:27:19)

  Западная Африка

Многие из нас  не один раз перечитывали эти книги.

Созвучные мотивы в судьбе одной семьи звучат в унисон с книгами Киплинга и Даррелла. Их история изложена в картинках ниже.

Если Вы сумеете отыскать Главных героев истории, то сможете дать имя и даже картинку, которая бы стала третьей в ряде до начала вопроса.

Еще можно будет продолжить ряд вопроса т.е. найти седьмую картинку, которая очень близка по изображению к шестой (последней в вопросе).

Отредактировано Valentina13 (08-10-2013 19:05:06)