Начало 4 главы:

                                      Глава 4

— Чти, отрок. Отсель и до самого конца.
Довольно рослый для своих девяти (уже три месяца как) лет мальчик согласно кивнул и удивительно быстро заскользил специальной резной костяной указкой по ровным наклонным строчкам младшего полуустава .
— Вслух?..
Движение указки даже не замедлилось. Да и вообще было незаметно, что царственный ученик услышал своего духовного отца Агапия, что немало последнего огорчало.
— Ммдам...
Через довольно короткое время костяной кинжальчик замер на последней строке «Сказания о десной руке святого Иоанна Предтечи, крестившей Господа», а внимательный взгляд насыщенно-синих глаз приобрел явственный вопросительный оттенок. Духовник на это лишь тихо вздохнул, в который уже раз сокрушаясь над упрямством царевича. А заодно, поражаясь его же умению донести до остальных все свои желания. Вот как сейчас, например — даже и малого звука не сорвалось с юных губ, а духовнику стало понятно, что от него ждут новых заданий, или поучений.
— На сем ныне и закончим. Уроком  же твоим будет переписать до дня субботнего кафисм  осьмнадцатый из Псалтири. Все ли понял, отрок?
Увидев согласный кивок, духовный отец царевича Дмитрия еще раз тихонечко вздохнул, одним плавным и слитным движением перекрестил ученика, после чего и убыл из Комнаты. Оставив заботу о тяжеленном учебном пособии с интригующей надписью «Жития святых» на богато изукрашенной обложке на девятилетнем хозяине покоев.
«Вот интересно, и с кого это такую толстую кожу содрали на переплет, а? Страницы-то понятно, безвозмездный дар от новорожденных телят на богоугодное дело».
Быстро подсчитав общее количество страниц из белого полупрозрачного пергамента в большущем томе с потемневшими от времени серебряными застежками (если честно, в закрытом виде «Жития…» больше всего напоминали ему маленький сундучок), Дмитрий уважительно покачал головой. Чуть больше трехсот страниц. Учитывая же тот занимательный факт, что из одной шкурки при всем желании выходило ну никак не больше двух страничек… Можно сказать, что перед ним лежало целое стадо. Только, так сказать, в очень концентрированном виде.
— И-иуф!
Бум.
«Тяжеленный какой! В следующий раз пусть этот Купидон  сам свои книжки таскает. Хм, а с другой стороны, ее можно использовать в качестве штанги, что тоже очень даже неплохо».
Достав с той же полки новехонький томик Псалтири, царевич повертел его в руке и задумался — сейчас переписать порядком поднадоевший уже кафисм, или заняться чем-нибудь поинтереснее?
«Мне эти псалмы скоро уже сниться начнут. Такое впечатление, что меня в монахи готовят, или писцы!».
Потыкав пальцем в тоненькую кипу желтовато-сероватой рыхлой бумаги с неровными краями, и поглядев на три гусиных пера, он понял, что весь его трудовой поры бесследно пропал.