Вошла Вика. Валерьян, полуобернувшись, кивнул:
- Молодец, что заскочила. Как ты?
- Устала. Ты не ужинал? – она подошла сзади, положила руки на плечи и, наклонившись, чмокнула Валерьяна в шевелюру. -  Я сейчас что-нибудь соображу…
Притащив с камбуза холодную жратву, она засуетилась вокруг стола, продолжая рассказывать:
- Ничего страшного, мелочи: пара ссадин и один солнечный удар. Слушай, ты бы повлиял, что ли? Они на этом солнцепёке скоро штабелями падать начнут. Со зверюгами возилась… Тебе не интересно? – Валерьян клевал носом, лежащие на столе бумаги двоились в глазах, слова сливались в радужные чернильные пятна.
- Прости, замотался совсем. Не спал целую вечность… - он рывком вскочил и попытался потянуться, после чего молнеиносно сграбастал Вику и чмокнул в нос. – Не сердись, всё равно я в этом ничего не понимаю.
Вика всё свободное время посвящала изучению теллурийской фауны, её лаборатория была буквально завалена какими-то чучелами, банками с заспиртованными монстрами или частями оных, хитиновой скорлупой и т.п.
- Кстати, хочешь хохму? Долго думал, что делать с названьицем, которым наградил нас Самодержец, а тут сегодня Алик со второй шахты выдал: Старые Васюки. Как? Новая Москва – Старые Васюки. Самодержец лопнет от негодования…
С ней было до изумления легко. Приехав в посёлок, она поселилась у Валерьяна, начхав на все пересуды. Впрочем, население восприняло это как само собой разумеющееся. Оказалось, что главное – не скрываться, не устраивать жутких тайн и игры в романтику. Спокойно и просто – два взрослых человека живут вместе. А пуркуа бы и не па? Казаков со своим проектом закона о семье как ячейке общества, естественно, был взбешён, но вмешиваться не пожелал – двойственность ситуации угнетала.
Собственно, отношения между ними были почти супружескими, и в этом «почти», пожалуй, была основная прелесть, и, пожалуй, прочность. Никто никому ничего не обещал, с самого начала правила игры были установлены достаточно чётко: как только кому-либо становится в тягость, он уходит, не вдаваясь ни в какие объяснения. Вика оказалась великолепной партнёршей, но главное заключалось не в сексе: больше всего Валериан любил, уже после близости, уткнуться головой в грудь и лежать так, долго, очень долго, начисто отключаясь от дневной суетни, забывая эротику, блаженно расслабившись, вслушиваясь, как в музыку, в стук её сердца.
Она относилась к нему полудружески-полуматерински, и основным чувством, объединившим их, стала ровная, светлая благодарность – за то, что они ещё вместе, за покой, подаренный друг другу.
- Что ты пишешь?  - мельком поинтересовалась Вика и, заметив смущение, бодро заключила:  - Хватит, давай ужинать!
Они сели за стол

До подъёма оставалось четыре с половиной часа, и Вика уже давно спала, разметавшись и тихо постанывая. Валерьян захлопнул книгу и выключил свет. Уже несколько ночей он, урывками выкраивая пару часов от сна, пытался осмыслить казаковскую информацию о единственно сущих. Привыкнуть к собственному бессмертию было трудно, чертовски трудно – стеклянный кокон отчуждения сомкнулся вокруг него и немыслимо было спокойно смотреть в глаза своим младым питомцам, которых ему было суждено пережить.
Вика натянула на голову простыню и, пробормотав что-то, перевернулась на бок, свернувшись калачиком. Валерьян помедлил секунду. Бесшумно ткнул кулаком в стену. Бесшумно разделся и лёг рядом, обхватив её за плечи и пристроив голову к себе под мышку. Бесшумно моментально уснул.
На столе остался в раскрытом состоянии толстый синий блокнот. Надпись на первом листе гласила: «Психология бессмертных».

- Товарищ консул, геодезическая партия №3 прибыла. Задание выполнено полностью – исследование квадрата Д-7 завершено. Начальник экспедиции старший геодезист Имантас! – без тени улыбки отрапортовала Инга. – Мы провели картографическую съёмку местности к северо-западу от озера Серебристого. Обнаружено несколько источников минеральных вод, геологом Андреевой найдены образцы пород, похожих на бокситы. В 87 километрах к северо-западу от лагеря обнаружена крупная река, текущая на запад; истоки, судя по всему, должны быть на наших холмах. Мы назвали ее Двина.
Валерьяна корёжило от этого официального тона, он старательно отводил глаза, пытаясь сосредоточиться на чём-нибудь нейтральном – на книжной полке, сковородке с остатками высохшей яичницы, на тусклой обломанной пуговице её штормовки. Маленькая геодезистка заметно вытянулась за эти месяцы, черты лица заострились и стали какими-то мелкими, она ещё больше похудела, стала почти костлявой, немного горбилась.  Прежнее ледяное скандинавское обаяние, когда-то прельстившее Валерьяна, улетучилось, но он по-прежнему боялся смотреть в эти спокойные, непрощающе-лучистые глаза. Инга безмятежно продолжала:
- Окончательный отчёт будет представлен Вам через два дня. И ещё… - она помедлила, отбирая наиболее ёмкую формулировку. – в северном секторе квадрата Д-7 обнаружено необъяснимое явление…

ПРЕДЫСТОРИЯ (К вопросу о Хозяевах. (ПСС В. Валери, т.1, Первоград, «Академия», 2131\144 г. Т.э.)
… в силу вышеизложенного, вопрос о Хозяевах стоит ныне перед нами с остротой, нехарактерной даже для смутных дней Первого Установления. Спрос породил обилие псевдонаучных спекуляций и скандальных теорий, лежащих скорее в области фантастики, нежели, собственно, науки. Данный труд имеет своей целью уточнение ряда фактов, очевидцем которых довелось быть автору.
… 14 июля экспедицией И.Г. Имантас были обнаружены Большие Карстовые пещеры, само существование коих подвергается ныне сомнению рядом дерзких молодых исследователей. 19 июля я, во главе исследовательской группы, приступил к изучению находки. В первый же день мы обнаружили в одной из тупиковых ветвей широко разветвлённой сети подземных переходов колодец, до половины наполненный скелетами пресловутых троллей. Большинство из них было убито, очевидно, ударом в затылок. Вперемешку со скелетами автохтонов, было обнаружено некоторое количество человеческих костей верхних конечностей. Напрашивающийся вывод – отсекновение руки, как  одна из форм наказания для государственных преступников.
Далее экспедиция разделилась. Консул Романова с сотрудниками осталась на поверхности, дабы продолжить изучение колодца и украшающей вход в Пещеры эмблематики (стилизованные рыцарские гербы с изображением тахоргов, орохо, троллей и пр. Кстати, наличие орохо на гербах культуры «замковников» позволяет сделать ряд интересных предположений. Очевидно, зона их влияния простиралась  гораздо дальше, чем принято считать ныне. Как минимум, можно предположить, что они предпринимали веке в XII-XIII экспедиции вглубь материка, вплоть до сплошной полосы лесостепей на северо-востоке Гондваны – ареала обитания орохо.
Другая часть экспедиции, в которую входили я, И.Имантас и двое геологов, углубилась в пещеры. За время 49-ти часового пребывания под землей мы успели обнаружить останки более чем полусотни автохтонов, причём большинство было приковано к обломкам какого-то горнодобыточного инвентаря (мы обнаружили окончательно обветшавшие остатки четырехколёсной тележки) . По-видимому, Пещеры служили «замковникам» для добычи каких-то минералов. Каких – остаётся загадкой. В качестве рабочей силы использовался рабский труд прирученных троллей.
… Стены подземного зала были покрыты странным фосфоресцирующим орнаментом, причём изображение – явно объёмное, близкое к голографическому. Мы уже перестали обращать внимание на поминутно встречающиеся скелеты автохтонов и человеческие кости, разбросанные вперемешку с проржавевшими рыцарскими доспехами и оружием. В глубине зала мерцала ало-розовым сквозным светом какая-то кристаллическая конструкция. Больше всего это напоминало остекленевшего кальмара, приподнявшегося на щупальцах. Конструкция была полупрозрачной, пульсирующий свет явно исходил изнутри. Бронированный кабель, выведший нас к залу, уходил куда-то в недра этого сооружения. О том, что система действует, свидетельствовало сухое ритмичное пощёлкивание, синфазное световой пульсации.
… моя преступная халатность, граничащая с идиотизмом. Я вступил под своды конструкции первым. Дальнейшее: резкая голубая вспышка, сменившая розовое мерцание, почва, уходящая из-под ног, полёт куда-то вниз, в тягучую ледяную воду, жуткий сухой треск за спиной и – через несколько секунд – глухой грохот обвала – вспоминается с трудом, обрывками. Через два часа подземный поток выплюнул меня, окончательно окоченевшего, на глинистый берег Двины.
… можно только догадываться. Очевидно, они погибли мгновенно, от мощнейшего электрического разряда (аналог – молния, атмосферное электричество), прошившего всю систему подземных коридоров и вызвавшего, в конечном счёте, оседание породы. Группа Романовой, по счастью находившаяся в этот момент за пределами пещеры, наблюдала, как колоссальная базальтовая глыба бесшумно блокировала вход, и лишь через несколько секунд началось микроземлетрясение, приведшее к гибели Пещер. Задним числом выскажу ряд предположений. На мой взгляд, Пещеры являлись либо стратегическим, либо «мозговым» центром Седьмой Гибридной Культуры. Косвенным доказательством этого служит тот факт, что, несмотря на обилие и находок и сравнительную изученность наследия «замковников», ничего подобного по настоящий день не обнаружено. По видимому, появление органического существа (т.е. моего тела) под сводами центральной конструкции привело к срабатыванию сигнализации, следствием чего было блокирование выхода и электрический разряд. Обвал же, скорее всего, стал незапланированным побочным эффектом общей ветхости всего сооружения. Как бы то ни было, мы можем только гадать о предназначении этого комплекса, созданного явно не без участия Хозяев, и его месте в культуре «замковников»…

… попытаюсь высказать ряд абстрактных умствований на предмет Гибридных Культур. Сразу оговариваюсь – в мои намерения не входит создание стройной теории и, тем более, очередных гипотез о природе  и целях Хозяев. Отмечу только, что абсолютно согласен в данном вопросе с положением Авалонской лекции лорда Казакова (см. документ 11) о явно негуманоидной природе хозяев и, следовательно, бессмысленности приписывания им «человеческих» мотивировок.
Наличие памятников Гибридных Культур на настоящее время позволяет отнести начало Эксперимента ориентировочно на 2200 лет назад, причём каждая из «подопытных» культур обладала гибриидизацией по тому или иному неповторяющемуся признаку. Закономерность в последовательной гибридизации не прослеживается. На настоящее время обнаружены следы существования семи Гибридных Культур, причём последняя (7-я Гибридная) прекратила своё существование в XVII – XVIII в.в. На мой взгляд, наиболее убедительные соображения о причинах гибели «замковников» высказаны в трудах Богданова и Казакова. Тем не менее, гарантий того, что отдельные представители этих культур не дожили до наших дней, естественно, нен существует.
Отметая достаточно беспочвенные гипотезы Маляна, Сеньковского и Уайлдера о нелинейной гибридизации, высказываю предположение, что именно гибридность по одному (как правило – достаточно абсурдно выбранному) признаку послужила причиной гибели всех семи культур. Как ни парадоксально, это положение ничуть не противоречит казаковской теории о гибели «замковников» вследствие бунта прирученных троллей, ибо естественная эволюция на протяжении столь краткого отрезка времени никоим образом не могла привести с стремительному скачку в самосознании автохтонов. Возникает вопрос: а не являлись ли компьютерные комплексы «замковников»  лишь инструментом, орудием гибридизации человека с местным этническим элементом. Как известно, назначение компьютерных сетей составляет загадку по сей день, в следствие автоматического самоуничтожения оных при обнаружении. Бесспорно одно – аналогов с «земной» техникой эти механизмы не имеют.
… До сих пр остаётся загадкой судьба так называемой Пятой Гибридной Культуры. Сомнения вызывает даже правомерность выделения в отдельную культуру колоссальной воронки, обнаруженной 18 лет назад экспедицией Руби в районе Карфагенского горного массива. Происхождение воронки очевидно – термоядерный взрыв…

В заключение беру на себя смелость сделать вывод, что наш Перенос, впервые предпринятых Хозяевами так массированно и интернационально, является Первой Негибридной Культурой Теллура. Собственно деление на матрициантов и единственно сущих – единственный «нечеловеческий» компонент нашей культуры – является, вероятно, методологическим приёмом Хозяев, но никоим образом не основной «постановки задачи». Хотя, чёрт его знает…

МЕМУАРЫ ВАЛЕРЬЯНА
24 июля. Нелепо. Не знаю, что делать – нужно ехать в столицу, объяснять, докладывать, высказывать соображения. Нужно мудро руководить посёлком, нужно держаться как ни в чём ни бывало. Нужно, нужно,  нужно…
Три человека погибло. Наверное, если бы точно знать, что по моей вине – было бы легче. А так, вроде бы всё было правильно – «первым шагнул навстречу опасности». Только они погибли а я – нет. Остался наедине со своим бессмертием. Три человека.
Когда я через сутки добрался до посёлка, Вика уже уехала с докладом в Первоград. Ребята сказали, что у неё прорезались первые седые волосы. Ликованию подопечных не было предела – как быстро всё-таки забывается смерть. Меня качали, хлопали по плечу, не могли надышаться. Помрачневший Майков, успевший было взять всё в свои руки, бродил вокруг аки пёс побитый. Саня кричал что-то по рации радостно и сумбурно…
26 июля. Только что закончился Совет. Рассказал я в деталях о случившемся, а заодно поведал об успехах и перспективах нашей угледобывающей промышленности. Успехи впечатляющие – по идее, зимой не замёрзнем. «Земной» лес для опор обещали выделить, атретий грузовик – чёрта лысого. Принято соломоново решение быть осторожнее со следами предшественников. Ингу, посмертно, наградили орденом. Такие дела…

27 июля, ранняя ночь. Был Баграт. Ленивец превозмог лень, дабы навестить старого друга – героический поступок. Бедняге, судя по всему, не сладко – пашет наравне с прочими и не чирикает. Информация о бессмертии его-таки здорово приплюснула. Хвастался, что начал большой труд. «Введение в теллурийскую политэкономию» называется. Я не поленился взглянуть и узрел толстенную общую тетрадь с изрядно засаленными корочками. На корочках – заглавие. Красивыми большими буквами. Стилизованное под готику. Полстранички введения, написанного характерным размашистым почерком, оповещает, что автор ставит своей целью «указать на альтернативные пути развития теллурийской экономики и, следовательно, всего социума в целом». Далее – наименование первой главы: «Краткое введение в теорию тонких социальных структур» и – целая тетрадь девственно чистых листов. Только где-то посредине наискось, размашисто написано: «… ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ!!!», да ближе к концу – что-то про структуральный анализ экономики. Баграт поведал, что эпиграфов будет два: один из Мандельштама и один из Питирима Сорокина (он уже неделю занимается их отбором), и что на 28-й странице он намерен вступить в дискуссию с Паретто и Казаковым сразу. Грустно…
27 июля, раннее утро.  Они все с ума посходили! … Был Саня. Поведал, что начал большой труд. «Введение в теорию государства» называется. Накатал уже десять машинописных страниц. Читать я не стал – и без того понятно, что между строчек будет проступать стилизованными готическими буквами: «ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ТОТАЛИТАРИЗАЦИЯ!!!» Грустно…
Благо, сегодня после обеда уезжаю к себе в Старые Васюки – хватит с меня заседаний, нашёптываний на ухо, выяснений отношений, крысиной возни. Одно хорошо – повидался с Серёгой. Правда, поговорить толком не удалось – замотан до крайности. Бедняге не повезло – все мои политические и просто противники «по наследству» переключились на него. Впрочем, он реагирует вполне сносно, пусть трындят, дескать, лишь бы работать не мешали.
Отклонил предложение борзого младого президента «стажёров» выступить с докладом о своих приключениях. Это, дескать, предоставило бы нам ценный материал для научных изысканий. Дудки! Посмотрел я на него и ещё грустнее сделалось – воистину, Маркс был мудр в своём афоризме. Если Баграт при всей своей хронической лености, фигура, безусловно, драматическая, то этот – уже яркий представитель комедийного жанра. Пижонская белая курточка, пижонский коктейль из дурно переваренного Сартра и Шпенглера, о коем знает явно понаслышке, и эдакая манера цедит слова по-менторски. Пришлось срезать. Мисюсь (тьфу ты, Баграт!), где ты?

27 июля. Полтора часа до отправки домой. В завершение, для коллекции, был Голубев. Толковал о необходимости пресловутого триумвирата. Правда, я смутно представляю себя в одной упряжке с ним и Крапивкой, но идея здравая. Слишком не любит Саня неформальных лидеров рядом со своей персоной, слишком уверен в собственной непогрешимости, слишком хочет остаться у кормила на веки вечные, слишком много «слишком»… Так что во избежание. Правда, пока он действует в допустимых пределах;  слишком не зарывается, ну да посмотрим…
И ещё – слишком остро ощущает он шаткость своего положения: колосс на глиняных ногах, эдакий буфер, дабы совет не перелаялся. Плюс – случайность выдвижения (выбор Хозяев), помноженная на высококачественную демагогию.
Голубев тоже пишет. Большой труд.  «Введение в проблемы поддержания правопорядка» называется. 57 листов мелким каллиграфическим почерком. Грустно…

Отредактировано Ромей (30-05-2014 22:57:00)

«Сюда бы Маляна, - Устало подумал Казаков. – Пусть бы структурально порассуждал. Тема глобального труда: Тойнби, Паретто и двести буржуек к зиме. И людей-то неоткуда снять…»
- Если мы вам на два часа удлинним рабочий день, прокричал в ответ координатор,  - С увеличением пайка и прочего снабжения на четверть. Что скажете?
- надо посоветоваться. Но вряд-ли: ребята и без того зашиваются!
«Надобно бы перепись произвесть, - думал слегка оглохший Казаков, идучи по коридорам интерната. – Не может быть,  чтобы не нашлось человеческих резервов. Что там? Можно снова курсантов-морячков снять, на месяц в СМГ бросить, тут элеватор скоро закончат, там шаланды…
Координатор представил себе лицо Крайновского при обсуждении вопроса о временной переквалификации морячков и вздрогнул, потому что из класса навстречу ему вышел Стась собственной персоной. На двери класса углём было начертано «Навигацъкая коллѣгiа».
- Саня! – радостно воскликнул первый навигатор. – А я думал, что тебя теперь час искать придется. У нас план: надо бы «Тариэль» опробовать на ходу, так вот возникла идея – вдоль побережья на запад, к устью Двины. А?
-  Ничего я не знаю, делайте, что хотите. – утомлённо пробормотал Казаков.
- Сань, ты что – перегрелся? – Крайновский старательно поднял бровь. – Ты против, почему?
- Разве я что сказал? Ладно, сегодня на Совете поговорим…
Казаков вспомнил, сколько дел вынесено на сегодняшний Совет и внутренне застонал…

ДНЕВНИК В. РОМАНОВОЙ
«2 августа. Странно, чувствую себя последней шлюхой, хоть ничего особенного  и не случилось. Дома на такие пустяки и внимания-то не обратила бы, разве что порадовалась – ах, какая неотразимая! Ах, первая красавица города! Страны, планеты т.д. Саня, позавчера, с неотразимо-академическим юмором: «первая красавица на сто парсеков в округе»! Вообще, чувство юмора у него – то еще…
Что случилось? Да, я уже почти месяц не писала – сначала незачем было, не о чем плакаться, потом все это случилось… Глупо пытаться описать, что я испытывала, когда узнала, что Валера жив. Облегчение, радость, конечно, и какую-то неправильность, что ли… Не знаю, глупости, конечно, не было такой категории  в нашей земной жизни, быть не могло. Там надо мной бы посмеялись: чего ж ты хочешь, дура? Мужик твой спасся…. Сильный, веселый, нежный, умный, уравновешенный, не чета этому бешеному голубоглазому ребенку, а уж остальные и в подмётки не годятся, так радуйся! Не могла, какие-то новые эмоции, что ли? Можно так сказать, или это будет слишком велеречиво: здесь… (полторы строчки зачеркнуты)… чёрт, все как-то по-казаковски красиво и прямолинейно. Вот дура, пишу и пишу, и всё какую-то ерунду. Короче, как будто он виноват, что жив, раз они погибли, даже если он и первый шагнул…  а как там на самом-то деле было? И что там было? Потом, эти две возлюбленные, погибшие по его вине за два месяца – то есть, конечно, я не испугалась, все-таки до такого маразма трудно дойти, но…. Мрачный юморной мистицизм наедине с самой собой, потом ещё это его через край бьющее жизнелюбие при встрече… В общем, уехал он без меня. Тут пошли какие-то шепотки, карикатуры эти страшные, геологи и геодезисты на дискотеке страшно подрались с плотниками, одним словом, не одна я испытывала это дурацкое чувство. Саня проявил себя классическим джентльменом, ни словом никого не обвинив…
Позавчера 30-е число, мой день рождения. Валерьян прислал пылкую радиограмму, полчаса нежно журчал в наушниках, но приехать, мол, никак не могу – рыхлые породы, частичные оседания…. Ох, угробит он там еще дюжину народу, ну что за человек! Впрочем, ладно, короче, не очень-то и хотелось. Вечер, праздничек. Я махнула на всё рукой, позвала своих гимназисточек, чтобы «никто не ушёл обиженным», (приехали! Никогда не думала, что  цитатомания коснется и меня; видно, быть этим книгами библией). Тосты, конечно, эта земляничная гадость, Родька подкинул спирта – мужикам, Леонид увивается вокруг длинноногой Светочки, демонстративно делая вид, что я ему друг, товарищ и сестра, Саня увивается вокруг меня, танцует, как медведь, но искупает это потоком медового красноречия, так что никто больше не решается подступиться, памятуя первомай. Да, это я сейчас задним числом анализирую, а тогда было: сигарный дым, пьяный дурман, этакие все славные, особенно славный и ласковый Саня, злой, нехороший, негеройский Валерьян. Недостойный, вот как.
Кто кого совратил – это ещё, короче, вопрос. Смешно, но общение с девочкой-Анечкой пошло ему на пользу: он приобрёл уверенность, которой ряньше явно не хватало. Воистину, уча – учишься сам…
Удивительно, повторю, что эти события выбили меня из колеи. Ну, переспала со старым любовником, ну и что? А что делать-то?
Виновата перед Валеркой. Или нет? Чувствую так, уж во всяком случае, не собираюсь его насовсем менять на Казакова. С Саней гораздо, гораздо тяжелее, нервный он какой-то… Но и с Валерьяном по-прежнему уже не смогу, всё-таки пещеры легли между нами. Или это скоро пройдет, забудется? Чёрт, запуталась совсем, пишу, как по кругу, одно и то же, не знаю, что делать. С третьей стороны, в Новомосковске сейчас делать нечего, а проситься у Сани без нужды – вообще его с ума свести. Он сейчас затаился, как мышь. Как ребёнок, скушавший банку варенья. Ждёт, что будет, ему, видимо, и хочется, и колется, и лестно меня, так сказать «отбить», и мечтает быть скорбным рыцарем пропавшей дамы. По крайней мере, особо не пристает…
А вот сейчас взять и пойти по рукам. А, консулы мои?»

Казаков остановился, по-хозяйски уперев руки в бок и озирая поле. Хлеба колыхались. Под носом Координатора в глубь ровной глади золотистых колосьев убегала тропинка; имело место и голубое небо, но общую идиллическую картину, милую сердцу почвенника, портили сторожевые вышки на горизонте.
- Рожь,  - сказал из-за спины Казакова Леонид. Казаков обернулся и ещё раз оглядел министра сельского хозяйства. Министр имел мешки под глазами, короткую каштановую бороду, мятая расстегнутая рубашка обнажала рельефную загорелую грудь. На левом кармашке рубашки косо висела сине-голубая орденская ленточка.
- Вон там, - Крапивко мотнул головой, - Дозревают картофельные грядки. Как знаешь, огурцы мои орлы уже добирают. Помидоры что-то отстают, и это плохо…
Казаков поморщился. Он вспомнил, какими криками и скандалами сопровождалось выделение охотников на засолку огурцов, квашение неожиданно быстро подошедшей к лету капусты и копчение рыбы.
- Ближе к делу, Лёнь. Всё это я знаю.
- Саш, я тебе точно скажу вот что. Половина всего этого, - Крапивко обвел посевы широким жестом, - сгниёт на корню, если ты не объявишь государственного аврала.
- У вас же трактора, - слабо возразил координатор.
- Картошку тракторами не копают, - грустно объяснил Леонид. – Мы обеспечим рожь, мы обеспечим помидоры, морковь даже, прочую мелочь, но десять гектаров картошки придется убирать студенческими методами.
- Хорошо, - устало согласился Александр, - На Совете подсчитаем…
- Думается, это может вызвать недовольство, а?
- Ну? – Координатор помедлил. – ну, говори, спец по народному настроению. Я же вижу, ты снова хочешь сказать что-то типа шевалье сан пёр…
- Может, я  был неправ? – неопределённо улыбнулся Крапивко.
- Прав, прав. Раскалывайся!
- Так вот, я так думаю, что раз недовольство будет и так, не стоит его обострять. Понимаешь? Карикатуру эту хорошо бы, скажем, дезавуи… дезавуировать. А то у строителей руки от злости трясутся, а ты их ещё на картошку бросишь…
Казаков улыбнулся своим мыслям. Пресловутая карикатура появилась на Доске через день после его памятного разговора с Кеслером. Чёрной тушью, контурно, но очень уверенно были изображены три лавки, за окнами которых – гробы, венки и траурные ленты. Над лавками – надписи: «Похоронное бюро «НИМФА», «Погребальная контора «Добро пожаловать», «Похоронных дел мастер Безенчук и К». Перед лавками на длинной скамье сидят три измождённых человечка и с надеждой смотрят на Валери, в комиссарской куртке, изображенного слева. Валери вещает: «Господа, расширяйте заведения! Я назначен вашим градоначальником!! На общем чёрно-белом фоне рисунка ярко выделялась синяя борода Валерьяна.
В первый же вечер карикатуру сорвали. Наутро появилась копия, Казаков мягко справился у Жукова, как насчёт свободы мнений, Жуков дико глянул, промолчал, карикатура осталась, строители ходили яростные, участились стычки…
- Эта история расслаивает даже моих, - помедлив, произнес Леонид. – Сань, заканчивай.
Казаков хотел было изумлённо поднять бровь и спросить: «о чем это тф», но сдержался. При всей внешней безбашенности, Крапивко был человеком проницательным, а главное – пока ещё доброжелательным.
- Хорошо, - ответил Александр. – Э-э.. то есть ачха.
Крапивко улыбнулся.
- А представляешь, эта Светочка, - продолжил он без паузы, но совершенно другим голосом, - меня приятно удивила…
Вечером карикатуры не было. Вместо нее висел машинописный листок, извещавший, что свобода мнений не должна означать свободу оскорблений, что злопыхателям стоит вспомнить, что оскорбление достоинства граждан и провокации к подрыву единства объявлены преступлениями, и что Совет сожалеет, что вовремя не отреагировал. Длинные казённые периоды выдавали автора с головой. Строители недовольно бурчали, но в общем, достаточно быстро успокоились…

X У I ГЛАВА

Эта боль не убывает. Где же ты, трава живая,
Ах, зачем война бывает, Ах, зачем, ах, зачем,
ах, зачем,
Зачем нас убивают…

Ва д и м Егоров

Майков в сапогах валялся на топчане и с отвращением разглядывал форменную куртку, висевшую на гвоздике в углу. Двух  звездочек на матерчатых погонах, черно оранжевой орденской ленточки и по-казаковеки выпяченной челюсти становилось все недостаточнее для поддержания авторитета. Сегодня "товарищ гражданский комендант", снова при большом стечении парода нахамил лейтенанту, назвав его представителем древнейшей профессии. Собственно, смысла оскорбления Анатолий не уловил но, судя по реакции присутствовавших химичек, это было оскорбление. Интеллектуалки чертовы...
"Козел,- уныло размышлял Майков.- Выпендривается."
Собственно,  отделение котят в Новомосковске без дела не сидело: на частокол постоянно покушались обезьяны, шальные тахорги три раза врывались на разработки, но все успехи охрены никоим образом не связывались с личностью ее командира. Валери был весьма обходителен с рядовым составом, весь яд своего сарказма направив на  лейтенанта и исключительно на него. Следствием этого явилось явное падение дисциплины: патрульные, будучи территориально оторваны от"Большой земли" распускались на глазах, огрызались в ответ на командирские замечания, дошло до того, что они уже сами делили посты, извещая его постфактум.  Гражданские же старались копировать своего шефа. Правда, им котята острить над лейтенантом в своем присутствии пока не позволяли, сказывался корпоративный дух, но Майков  все-таки очень переживал свое отчуждение, особенно в отношении женского пола. Всё это было ужасно несправедливо: Майков частенько мечтал, чтобы однажды какая-нибудь из шахт погребла под обвалом и Валери, и нескольких наиболее дерзких его приспешников;  или, еще лучше, чтобы Валери устроил бы переворот с целью отложиться от Первограда, и тогда его можно было бы безнаказанно пристрелить, а заодно и подавить бунт.
За окном казармы раздался топот, чье-то возбужденное дыхание, сапоги прогрохотали по ступенькам, распахнулась дверь и ввалился взбудораженный Гарик Игнатьев, растрепанный, с оторванным левым погончиком и синяком под правым глазом.
-  Толь, - задыхаясь, просипел он,- там Мартын  Фомина покалечил.
- То есть? - Майков сел.  За окном еще кто-то протопотал.
- Ну,  Фома же за Лодочкой ухлестывал, ты знаешь. -  Ну, мля, сейчас и схлестнулись, там еще мартыновские копальщики подбежали, а нас только двое…
Майков уже лихорадочно застегивал куртку.  Это, конечно, был не бунт, но все-таки…  На топчане у противоположной стены зашевелился и сел всклокоченный со сна Немировский. В дверь ввалилось еще два мрачных и помятых котенка, вся свободная смена была налицо.
- Фому в санчасть отвели, - пояснил один из прибывших. - Челюсть сломана.  Они ж, суки,  чем-то пьяные были…
Вот оно. Майков выпятил челюсть. Бунт не бунт, но явное преступление одного из любимчиков, причем виною - развал дисциплины, бардак, панибратство…
- Где Мартынов? - спросил он отрывисто. Он видел, что ребята,  как встарь, признали его командиром.
- Любочку куда-то уволок,  - пожал плечами один из котят. - Пьяный, сцуко...
Майков вытащил из кармана ключи от оружейной пирамиды, отпер ее, молча раздал котятам распылители, сам надел и начал застегивать пояс с пистолетом в кобуре.
- Мужики, вы что? - спросил недоумевающий Немировский-.-Ну, подрались спьяну…
- Это преступление, - отчеканил Майков, - бандитизм. Впрочем, в Первограде разберутся.  Наш долг - арестовать преступника…
- Много тексту, Толь, - поморщился Игнатьев.  - Пошли, мля, а то опомнятся…

О том, что рассвирипевшие патрульные, вооружившись распылителями, ворвались в женское обшежитие, усыпили там,  связали и поволокли к грузовику Мартынова, Валерьяну донесли слишком поздно. Когда он выбежал из своей комнатушки, возбувденный гомон за стенами разорвали два сухих пистолетных выстрела. У него оборвалось сердце. Завернув за угол барака, он в сумрачном, багровом зареве заката увидел толпу человек в тридцать на "майдане", котят, с озверелыми лицами направивших на людей воронки распылителей, Майкова с пистолетом в опущенной руке; он ощутил приторный слабый запах чего-то химического. Когда он поглядел на сторожевую вышку,  ближайшую к "майдану", у него вторично оборвалось сердце: патрульный, чей черный силэвт четко рисовался на алом фоне кеба, тоне направил автомат на толпу.
Он подбежал, на ходу расстегивая кобуру возвращенного недавно в Первограде пистолета, но тут не понял, как это неуместно. Толпа, только что обратившая внимание на позу автоматчика, нехотя отступала, открывая проход грузовику. На земле лежало три неподвижных тела.

Он наклонился к ближайшему, ощущая ледяной холод, н почувствовал тот же запах, только гуще  и головокружительнее;  парень тихонько посапывал: слава богу, он только спал.
- Лейтенант, - хрипло проговорил Валери, по слогам произнося оэо слово, - Вы что, окончательно о… ели от безделья?
- Совершено преступление, - так же хрипло ответил Майков. Пистолет подрагивал в его руке. - Преступник ответит. Вы, надеюсь, тоже. - Он подумал и добавил: - Козел.

Валерьяну потребовалось бешеное усилие, чтобы взять себя в руки.
- Лейтенант, - Сказал он уже насмешливо, - вы кретин. Вашей карьере пришел конец. Вы забыли,  что поселком руковожу я, и мне дана власть в той числе и судебная. Немедленно освободите Мартынова и расходитесь, я сам разберусь, иначе это будет бунт. Ясно?
Ему показалось, что котята заколебались.
- Вам давали власть, чтоб был уголь, а вы тут бандитскую школу  устроили. Только и умеешь, что людей гробить! -  Майков говорил задыхающимся от ярости полушепотом. -Короче , его сейчас отвезут в Первоград, там Совет разберется.  Если я виноват, - отвечу, но закона нарушать не дам!
Радировать в Совет? Ну и что там скажут? Тем более, за это время бешеный офицерик уже отошлет грузовик, он совершенно невменяем. Наверное, не надо было все-таки его так третировать, каждая собака может укусить…
- Тогда я тоже поеду, - решительно сказал Валерьян. - Подеюсь, это вы мне позволите, гос-подин лейтенант?
- Поезжайте, - пожал плечами Майков. - И кстати, объясните там заодно, откуда в Новомосковске взялась выпивка.
«Совсем некстати», сокрушенно подумал Валерьян, но ничего не сказал, забрался по металлической навесной лесенке в кузов. Мартынов лежал поперек, спящий  и связанный, напоминая поверженного полубога. Следом за Валери в кузов влез один из котят, сел с краю, настороженно положив распылитель на колени.  Еще двое, видимо, забрались в кабину: один умел водить машину, и Майков не стал разыскивать водителя.  Заурчав и дернувшись, грузовик пополз к воротам. Мартынов, слабо постанывая, сполз к ногам Валерьяна.
Грузовик выехал из распахнутых Майковым ворот, запрыгал по неровностям тропы и скрылся в зарослях.  Темнело, но все-таки просматривалась расходящаяся толпа на пятачке.  Человек, внимательно наблюдавши за всем происходившим с вершины близ стояшей пологой скалы опустил бинокль, подумал и начал быстро спускаться вниз, ловко цепляясь за выступающие камни и побеги лиан…
Первоград!!  - торопливый вопль из динамика разрезал мягко мигающий  лампочками тихий сумрак радиорубки.  Дежурный, задремавший в кресле у пульта, вздрогнул. - Нас атакуют!!
Обезьяны? - голос со сна прозвучал хрипло.
- Люди! На лошадях... Ружья, их много!
Радист вскочил, заметался.
- Скорее вертолет! - умолял голос из динамика, искаженный, неизвестно чей. - Они ворвались...
Радист нашел, наконец, рацию, настроенную на приемник во "дворце Совета».  Из динамика раздавались отдаленные выстрелы, матершина, сдавленный вопль, резкий хруст - и все стихло.
Дежурный, испуганно косясь на динамик, полный, теперь только треска и шума, торопливо вызывал Совет…

...Наступила тишина. Вязкая, могильная, она обволокла всех, только что яростно оравших, оборвав разбирательство на полуслове. Казалось, пласты ночи за окном встали дыбом и вот-вот навалятся, раздавят... Подползал липкий страх, все парализовало, как в те самые первые минуты на Теллуре.
"Вот оно", - с тоской подумал Казаков, индифферентно наблюдая, как медленно встает со стула вдруг побледневший Валерьян, как расширяются сверх возможных пределов Викины зрачки.
- Вертолет, - хрипло сказал Валерьян. - Что же вы сидите? Вертолет!
- Совет, Совет, ответьте, приняли? - кадрывался из рации сквозь хрипы дежурный. Маркелов  машинально взял аппарат, ответил «да» и опустил обратно.
Казаков наконец собрался с мыслями и перехватил рацию.
- Обьяви по громкоговорящей,- с запинкой произнес он, - общую тревогу. Всем офицерам и Следопытам немедленно - к Совету. Всем механикам и морякам - на рабочие места. На вышках смотреть в оба! - голос его сорвался на крик.
- Саня, я полечу, может, успеем...
- Ночь, - тихо сказал Крайиовский. - У нас нет асов.
- Юра, полетели ! Валерьян подскочил к Танееву. Тот отвел глаза.
- Угробимся,-ответил после секундной паузы. - Нельзя. Мы почти ничего не умеем…
- Ну что же тогда? Ну что - будем сидеть?!
"Внимание! - загрохотали за окнами динамики, и странно было ото слышать в глухой мгле, в три часа ночи. - Общий подъем! На Новомосковск совершено нападение неизвестными вооруженными  людьми!...»
Ми, ми, ми – откликнулось какое-то  слабое эхо. Казаков встряхнулся.  Было по-прежнему страшно и неуверенно, но сидеть вот так было еще сложнее.
Сейчас по местам, - сказал он громко, перекрывая тревожный голос в ночи. - Наладим оборону. Ничего неизвестно, Валерьян, может, они к городу подступают! Я прошу до утра полномочий... командующего.
- Брось формализм! - Колосов поморщился, вскочил. Было видно, как зажигается свет в бараках, в интернате. - Все ясно, Сань, я побежал.   Вслед за ним, словно отпущенные с невидимого поводка, выскочили в дверь Танеев, Крайновским, Сидоров... Вика сидела неподвижно, прижав  ладони к щекам.
- Вик, - мягко сказал Кравпивко. -  ты, наверное, в «гошпиталь»,  да? Боюсь, будет на самом деле госпиталь...
- A? Да, я… Вика встала, заколебалась, посмотрела на Валерьяна, махнула рукой, расплакалась и выбегала.
- Пошли, мужики, - Крапивко поднялся, глядя на молодых: - Пошли, успокоим своих.
На минуту координатор и Валери остались вдвоем. За окнами метался оражевый свет: из гаражей выводили зачем-то машины. Ничего, мельком подумал Александр, Колосов уже там, главное, чтоб паники не было... Господи, неужели – афганцы?  Тогда все бесполезно, хоть прямо сейчас сдавайся... Успокаивало - тот, из поселка, сказал  «ружья», не автоматы...
- Сань, я с тобой, - Валерьян сломал беломорину, табак посыпался на пол. -  Мне некуда, и я... не могу. Лучше бы я...

- Брось! - Казаков рявкнул, но получилось фальшиво.
В дверь ввалился красноглазый Голубев, в расстегнутой и надетой поверх майки куртке, но при кобуре, из-за его плеч выглядывали лейтенанты, какие-то Следопыты...
- Кауров раздает оружие, - задыхаясь,  доложил капитан.-Я респорядился, чтобы на каждый  пост вышло по второму человеку, до утра. Через полчасика все остальные будут здесь. Что случилось-то?
- Знаем не больше твоего, - пожал плечами Казаков. - Ждем утра.
-Следопыты , - Голубев обернулся к выходу. - Кто без оружия, быстро в караулку, потом сюда!
- Они же, наверное, следили, - вдруг сказал Валерьян. -  и эта наша заварушка...
- Перестань! Еще разборов не хватало. Не трепи нервов... Казаков замолчал, вздохнул, потом сказал Голубеву:
- Значит, так. Пошли, по ходу сообразим...

ХРОНИКИ ГОЛУБЕВА
"...Связались с охотничьими заимками и приказали также занять глухую оборону. Как только рассвело, вертолет с консулом Валери и отделением Следопытов поднялся в воздух. В окрестностях Первограда противника обнаружено не было, поэтому немедленно легкий вездеход был отправлен по заимкам с целью эвакуировать Охотников. При подлете к Новомосковску с воздуха было обнаружено двое всадников: они, видимо, следили за тропой, но не учли, что сайва хорошо просматриваются сверху. Их попытка скрыться была пресечена предупредительными  пулеметными очередями, а затем высадившиеся Следопыты взяли их в плен. Новомосковск  сильно пострадал: сторожевые вышки были сожжены, все opужие захвачено; к счастью жертв оказалось сравнительно немного. Было убито 11 человек, среди них две женщины  - видимо, это были оказавшие сопротивление. Лейтенант Майков и еще двое тяжелораненых были немедленно на вертолете отвезены в Первоград. Остальные жители Новомосковска были заперты в одном из бараков;  они сообщили, что нападавших было около дюжины, но они явно использовали ослабление обороны поселка, возникшее в результате конфликта шахтеров и патрульных, описанного выше. К этому времени мы с Казаковым закончили мобилизацию. Из 36-ти первоградских охотников было отобрано восемь двоек - для посменного скрытного патрулирования сайвы в километре от города, чтобы враг не подобрался незаметно; остальные были слиты в подразделение под командованием С. Кондрашова и все вооружены ружьями (от автоматов  они отказались).  Коти были переведены на двусменный режим, что позволило высвободить отряд в 16 человек. Из 18-ти обучавшихся военному делу "стажеров" также было создано подразделение под командованием Есина; наконец, в экспедиции задействовали всех Следопытов. На охрану столицы дополнительно мобилизовали 15 человек из всех служб, имевших опыт обращения с оружием. Таким образом, вначале мы располагали экспедиционным корпусом в 80 человек, не считая экипажей вездеходов и вертолета…
За окном разрезали голубое небо горелые стропила башни.  Был полдень, солнце неимоверно пекло, по площади деловито сновали люди с автоматами.  Горбатый, приземистый  "Защитник" тяжело стоял в воротах, выпятив орудийное дуло в чернеющий лес.  Казаков допрашивал пленных. Пленные были привязаны к стульям - руки за спинками, ноги - к ножкам. Сзади стоял, с кровожадным блеском в глазах, Немировский, единственный уцелевший из новомосковских котят - его просто оглушили прикладом. Пленники были одеты в кожаные куртки с вышитыми на груди золотыми орлами и какими-то серобряными шнурами  на плечах. При захвате они были вооружены охотничьими карабинами.
- Значит, будем играть в героев, - звенящим  голосом повторил Казаков.  К нему вернулась часть уверенности, мобилизация прошла успешно, противник был все-таки не тот, и появилась холодная ярость. Мстить - не столько за убийства, поджоги, сколько за собственный страх, за афганский призрак...
Хлопнула дверь, вошел Валерьян. Oн выглядел после бессонной ночи ужасно. Впрочем, все выглядели не лучше.
- Нет восьми девушек, - сказал он. – Нигде. Очевидно, увезли о собой.  Молчат?
- Сейчас заговорят, - пообещал Казаков.  Он вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет, наполовину вылетевшую за ночь. Закурил, подошел к одному из пленников. Валерьян со смутным беспокойством увидел звериный блеск в его остекленевших глазах.Рванул молнию на брюках пленника, начал их стаскивать, раскуривая сигарету и в упор глядя  в расширяющиеся глаза.
- Александр! -  Валери шагнул вперед, заколебался.
-  Я Женевских конвенций не подписывал, - пробормотал Казаков. - Будешь говорить? - он понес сигарету вниз.
- Не надо! - Пленник задергался, - Не надо!
- Значит, будем разговаривать. - Казаков сунул сигарету в побледневшие губы пленника. - Кто вы? - он обратился ко второму.  Тот опустил глаза.
- Легионеры.  Третья ала Черной когорты...
Сзади нервно хохотнул Валерьян. Приехали, подумал Казаков, может быдть, у них и император имеется?
- Это потом. Кто вы? Откуда? Сколько вас?..

ДНЕВНИК КАЗАКОВА
«… I4 августа. Черт, больше всего хочется спать.Короче, мы  столкнулись с развитой военно-рабовладельческой диктатурой. И когда успели, сволочи? Несколько десятков рокеров, половина из Прибалтики,  еще какие-то флотские дембеля, основали герцогство и захватили полдюжины других колоний, обратив их в рабство.  Пока мы тут сеяли и строили, они методически надвигались с севера... Похоже, что нападение на Новомосковск было личной инициативой одного их ротмистра, собственно, они, очевидно, постоянно шляются по сайве, ища кого бы eщe покорить. Ну, этим куском они подавятся! Их 150 человек, если пленные не врут, но у них нет ни автоматов, ни, тем более броневиков.  Сегодня уже вечерело, когда с вертолета обнаружили два подчиненных им поселка - в 100 км. северо-западнее отсюда.  Завтра на рассвете выступаем. Вооружили еще десяток новомосковских охотников, уцелевших при налете, теперь у нас 90 пехотинцев и два броневика.
А в Первограде один из раненых умер. . . И еще заложницы, да, ведь эти подонки захватили восемь наших  девиц... Первоград  остался на Каурова и Совет. Я, грешным  делом, хотел сам возглавить поход, да Валерьян отговорил: он оклемался, снова начал соображать, не дразни, говорит, Голубева. Все равно поеду, по в качестве этакого комиссара от Совета.
Столица этих "легионеров", Рокпилс, стоит, кажется, на Двине. А ведь морячки  Крайновского неделю назад нашли  широкое устье.  Если это Двина, можно будет с воды ударить орудием "Тариэля"... Утром свяжусь с Крайновским».

Собственно говоря, никакого боя не было. Рокеры, уже осознавшие, видимо, масштабы опасности, отступили из обеих деревень, едва над ними снова появился вертолет. В аргьегардной перестрелке был ранен в плечо один из "стажеров" и убито два легионера.
Из грязных, щелястых, приземистых бараков толпой высыпали люди. Они были в каких-то мешковинных одеждах, изможденные, дочерна загоревшие, со сбитыми в кровь руками. На впалых лицах выделялись только лихорадочные глаза. Не хотелось верить, что всего полгода назад это били здоровые, веселые современные ребята, школьники, студенты, не знавшие, на каких деревьям растут булки. И на первоградских работничков они тоже совсем нe похожи…  Кто-то плакал.
Деревню надвое разделял частокол с деревянной будкой посредине. За частоколом стояло несколько добротных деревянных домов, конюшни, амбар.  Конющни были сработаны куда солиднее, чем рабские бараки.
«Штаб»  отряда расположился в одной из изб. Бойцы, не занятые в наблюдении, смешались с толпой.
Казаков, Голубев, Кондрашов, другие командиры  сидели за грубоватым, но крепким столои, ели солонину, пили пиво из погреба удравшего хозяина и слушали рассказ парня, только что стихийно выбранного жителями деревушки для представительства перед освободителями. Парень тут же захмелел от еды и питья, говорил быстро, малосвязно, несколько раз принимался плакать. Казаков слушал, честно говоря, невнимательно: за двое суток он поспал урывками часов пять.  Но все-таки было ясно, что эту вот группу при Переносе составляли в основном люди творческие, одаренные, уж не ясно, зачем потребовалось валить всех в одну кучу - но здесь были сплошь молодежь из полиграфического техникума, музучилища, с первых курсов филфаков, юридических, исторических…

- Юридический,  -  это хорошо, - встрепенулся  заснувший было Казаков. Нам скоро будут нужны юристы.
- А музыканты? - робко спросил парень, и было видно, что полгода назад он бы взвился так: "А что же, музыканты вам не нужны?» - но побои, унижения, чья-то власть над его жизнью сломали, научили принижаться перед силой. - Впрочем, какой  я теперь...
- Ну, ну, - успокоил Казаков. - Все позади, правда.
И парень продолжал рассказывать, как они все спорили, спорили, и были уверены в том, что не зря именно их выбрали для построения чего-то нового и небывалого, но ничего не успелось, потому что через два месяца появились эти... Дальше была страшная мешанина из отупляющего труда с рассвета до заката, убийства за косой взгляд или утаенную картофелину, сплошных насилий, мерзостей… Как понял Казаков, в обеих поселках не было женщины, не изнасилованной по нескольку раз, непокорных просто убивали.
- Дайте нам оружие! - выкрикнул музыкант  и, пошатываясь, встал. - Не дадите, мы дубин наломаем... все равно!
- Дадим, - мягко сказал Казаков. - Садись. Дадим. Только огнестрольного нет. Арбалеты сгодятся?
- Я пойду скажу, да? - парень, пошатываясь, направился к выходу.  Казаков проводил его сонными глазами. Всякие эти ужасы - дело нехорошее, ну за это они и будут драться, как звери. А сейчас –спать!
- Предлагаю утром послать машину за арбалетами, - пролепетал он тихонько. Кое-кто меланхолически покивал. Все тоже падали. -  А непосредственно сейчас предлагаю прерваться часиков на десять…