Отложив в сторону официальные «Петербургские ведомости», Яша принялся перебирать другие газеты. Еще только делая когда он только делал первые шаги, выполняя деликатные поручения Ройзмана, молодой человек поставил дяде непременное условие - выписывать на дом основные московские газеты. Условие оказалось не то чтобы разорительным, но достаточно обременительным - газет в Москве издавалось немало, и вылетало всё это у копеечку. Ройзман, по обыкновению, обвинил наглого племянника в намерении пустить его, своего благодетеля и кормильца по миру, но тут Яша стоял как скала - не будучи в курсе основных московских сплетен, в том числе и тех, что появлялись в газетёнках самого низкого пошиба, нечего было и думать о каком-то успехе на ниве частного сыска. Так что Ройзману пришлось уступить; список изданий, правда, сократился чуть ли не вдове, но и это вполне устраивало Якова. Кроме официозных «Московских ведомостей» и «Московского телеграфа», популярного во всех слоях общества, благодаря тому, что собственная телефонная линия в Петербург позволяла быть в курсе последних столичных новостей, Яша особенно отличал издания попроще. Примером таких вполне мог служить служить «Московский листок», издававшийся Пастуховым. Человек этот, сам полуграмотный, бывших хозяин кабака у Арбатских ворот, сумел приохотить к газетному чтению и охотнорядских сидельцев, и извозчиков и завсегдатаев трактиров самого скверного пошиба. Секрет «Московского листка» был крайне прост: в своей газете Пастухов завел раздел «Советы и ответы». Ни о чём подобном не слыхала до тех пор ни Москва, ни всякого навидавшийся Петербург. Вот, к примеру: «Купцу Ильюшке. Гляди за своей супругой, а то она к твоему адвокату ластится: ты в лавку — он тут как тут»... Или же, двумя строчками ниже: «Васе из Рогожской. Тухлой солониной торгуешь, а певице венгерке у Яра брильянты даришь. Как бы Матрена Филипповна не прознала». Москва читала и надрывала животы - и Илюшка и Вася с Рогожской и Матрена Филипповна были людьми реальными; в Москве их знали, и, конечно же, после такой «публикации» местные зубоскалы не давали несчастным проходу - покуда сами не попадались в «Советы и ответы». Так что «Московских листок» расходился тысячами экземпляров, попутно снабжая Яшу и его коллег по сыскному цеху довольно-таки важными сведениями - никогда ведь не угадаешь, что может пригодиться в таком нелёгком ремесле?
Однако ж владелец листка отнюдь не ограничивался тиражированием сплетен. Пастухов принялся публиковать в своей газетёнке так называемый «роман-фельетон*» под названием «Разбойник Чуркин». Прототипом для героя сего произведения стало реальное уголовное дело реально существовавшего злодея. Правда, тут следует оговориться - «всамделишний» Васька Чуркин далеко не был «благородным разбойником», какого сделал из него пастухов: он просто грабил на дорогах, воровал из вагонов и шантажировал пожарами мелких фабрикантов. Тем не менее, роман пользовался успехом, особенно у простонародья, видевшего в Чуркине «доброго разбойника» и разудалого парня, мстящего хозяевам за неправедно обиженных работников. мстил хозяевам за обиженных. Так что финал романа оказался закономерно печален - его печатание было запрещено генерал-губернатором Долгоруковым.
- Яша! - раздался скрипучий голос Ройзмана. - Что уже за гармидер** вы тут мне развели? Опять припёрся какой-то марамой, и непременно подай ему тебя самолично! Иди уже и разберись, не делай мне беременную голову!
#* Рома́н-фельето́н — литературное произведение, издаваемое в периодическом печатном издании в течение определённого периода времени. Был весьма популярен в России с 40-х годов и до конца XIX века.
#** (идиш) Гармидер –беспорядок, маленький, местный бардак.
Яков отложил газету. Судя по тому, что дядя Ройзман снова перешёл на свой родной одесский говорок (чего в обычной жизни солидный коммерсант, держащий часовую лавку не где нибудь, а на Николкой избегал, как огня), часовщик был изрядно раздражён. И, надо признать, у него были к тому все основания: Яков, налаживая широкую слежку за сторонниками Геннадия, вынужден был привлечь к этому занятию «сторонние силы» - своих знакомцев из числа уличных мальчишек, разносчиков, посыльных и прочего всезнающего московского люда. Встречи этим своим агентам Яша вынуждено назначал в часовой лавке дяди, что несказанно раздражало старика. Некоторым оправданием этой бурной деятельности до поры служили особые таланты Яши - он как раз заканчивал расследование одного щекотливого дела, связанного с виленским аптекарем, открывшим лавочку на Сухаревке и промышлявшего перепродажей сомнительных лекарств. Но всё равно, постоянные появления чумазых «агентов наружки» нет-нет, да и доводило Ройзмана до того, что он вспоминал о своём родном говоре и принимался выговаривать Яше за все прошлые, настоящие и будущие оплошности и грехи.
Правда,в последнее время это происходило заметно реже: дядя Ройзман получил пространное письмо от своего дальнего родственника, из Лемберга. Сей достойный господин, подвизавшийся на ниве адвокатуры и имевший кое-какие связи в венских юридических кругах, оказал Ройзману серьёзную услугу, всячески проталкивая получение стариком привилегии на некое нововведение в конструкции особых «наручных часов с календарём и самостоятельным подзаводом». Понятно, что эти замечательные изобретения были сделаны не им самим - разобрав до винтика два экземпляра наручных часов, проданных в своё время Семёновым, часовщик навёл справки по линии своих бесчисленных связей в часовом мире - и, всесторонне обдумав полученные сведения, решил рискнуть. Риск, как ни странно, оправдался - «привилегии» на подобные новинки до сих пор не были выданы ни одному изобретателю ни в Австрии, ни в Германии, ни даже в часовой столице мира, Швейцарии. Ройзмана, правда, грызло воспоминание, подкрепленное карточкой неизвестной никому канадской часовой фирмы «Ройал Уотчез Канэдиан», которую предъявил ему когда-то господин, продавший удивительные часы. Однако, никто о такой конторе не слыхал, равно как и о загадочной фирме «Vacheron Constantin», которая, судя по надписи на циферблате, и выпустила это чудо часового искусства. Для пущего спокойствия, старик дал Яше поручение - снова понаблюдать за «представителем» мифической канадской фирмы и уточнить, не проявляет ли тот какого-то интереса к часовой торговле? Яша, выждав пару дней, успокоил дядю; ни за кем он следить, конечно, нес тал, но не преминул рассказать Олег Ивановичу об этом курьёзе. Тот посмеялся и махнул рукой - пусть, мол, старый еврей заработает себе денюшку, им это никак не помешает. Тогда-то и возник разговор о патентах и технических нововведениях, основанных на принесённых из будущего предметах.
В общем, Яша передал дяде Ройзману самые обнадёживающие сведения - и тот так обрадовался, что несколько дней подряд демонстрировал племяннику всяческое расположение и даже закрывал глаза на нашествие малолетних чумазых агентов. Однако, судя по всему, терпение у старика начинало давать сбой - вот и сейчас он снова завопил:
- Яша, бикицер! Уже сделай что-нибудь, а то щас побью и не дам плакать!
- Дядя, не расчёсывайте мне нервы! - ответил, соблюдая стиль, Яша. - Вы шо, спешите скорее, чем я?! Сейчас Яша выйдет и все сделает в таком виде, что вы будете довольны!
С некоторых пор Яша взял манеру отвечать дяде Натану весьма вольно; к его удивлению, Ройзман особо и не протестовал (что непременно случилось бы, позволь себе такую вольность любой из двоих его родственников, служащих при лавке.) Трудно сказать, что сыграло главную роль в том, что старик смягчился подобным образом - скорее всего, спасибо за это следовало сказать всё же Яшиным талантам на ниве частного сыска. Ройзман испытывал глубочайшее почтение к любому человеку, сумевшему завоевать серьёзную репутацию в своём деле - и, надо отдать ему должное, лишь толь ко уловил, каким уважением пользуется его винницкий племянник у заказчиков из еврейской общины Москвы, как сразу переменил отношение к некогда непутёвому юноше. Что до манеры выражаться - возможно, привычный одесский говорок грел сердце старику, помогая ему смириться с некоторыми Яшиными вольностями…
Отредактировано Ромей (12-09-2014 14:51:55)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
