Интересно очень, спасибо. Но всё же это будет общество взаимного кредита. Причины изложены выше.

А пока - продолжение....

Ему так и не удалось втолковать девушке, что в отличие от двадцать первого века, сам факт путешествия незамужней девушки вместе с офицером говорит многое о ней - причём такого, что она никак не хотела бы о себе услышать. Проще говоря, узнав о том, что Ольга приехала в Санкт-Петербург вместе с Никоновым, и, мало того, проживает с ним под одной крышей, общество,в  котором предстоит вращаться лейтенанту, немедленно запишет ее то ли в содержанки то ли в кокотки. А это - клеймо; после подобного «приговора» любая попытка законно оформить отношения приведёт к тому, что лейтенанту придётся подавать в отставку, чего ему хотелось менее всего.
Ольга с презрительной миной выслушала все эти соображения но всё же согласилась сделать скидку на «местные нравы» - как она выразилась. Причём Никонов сильно подозревал, что решающую роль сыграла в этом настойчивость доктора Каретникова - единственного человека из всей компании путешественников во времени, к которому девушка прислушивалась без всяких оговорок. К Олегу Ивановичу она отнсилась несколько несерьёзно, полагая его романтиком, эдаким поздним изданием жюльверновского Паганеля; к Корфу же до сих пор относилась с некоторым подозрением, и уж, во всяком случае, не стала бы выслушивать от него никаких нотаций. Однако же твёрдая позиция Каретникова сыграла свою роль, и в Петербург Ольга отправилась не в компании лейтенанта (чего, безусловно, жаждала), а в обществе тридцатипятилетней вдовой дальней родственницы Нины Алексеевны. Родственница эта (к слову сказать, ничуть не напоминавшая испанских матрон или гоголевских тётушек) - дама живая, остроумна, с весёлая характером, раз в год совершала вояж в столицу за покупками; Нина Алексеевна уговорила её по такому случаю перенести обычный срок визита в столицу и составить компанию Ольге.
Никонов отправился в Санкт-Петербург тем же поездом, что и дамы; по презде, он отправился на свою квартиру, которая до сих пор соххранялась за ним на всё время жительства в Москве. Ольга же со своей спутницей  (так звали девушки) отправились у дальней родственницы  Татьяной Порфирьевны (так звали невольную матрону), проживавших в доме номер 118 по набережной Фонтанки. Хозяевами этого огромного дома, как и еще нескольких, выходивших и на 1-ю Роту Измайловского полка были два брата Тарасовы, известные петербуржские домовладельцы и богачи.
Родственники Татьяны Порфирьевны занимали в тарасовском доме обширную квартиру, скорее даже апартаменты, из дюжины комнат с большой обеденной залой и помещениями для прислуги; семья у них была большая, шумная, гости в доме не переводились, а потому визиты лейтенанта (дальнего родственника и самой дамы и обитателей квартиры) были сочтены вполне приличными и уместными.
Никонов, впрочем, целыми днями пропадал в Адмиралтействе, а потом и вовсе принуждён был отъехать в Кронштадт; Ольга же убивала время прогулками по городу и деланием покупок - попросту говоря, они с Татьяной Порфирьевной проводили время на Невском, этой, по словам Гоголя, «всеобщей коммуникации Петербурга».  Прогулка по Летнему саду, о котором так много говорила Ольга тоже состоялась, однако принесла скорее разоычарование: знаменитые скульптуры были укрыты от осенней непогоды деревянными будками, деревья  стояли голые, а публики в перспективах длинных аллей почти не было. Тем не менее, дамы побывали и в  Александровском парке у Народного дома, и в Таврическом саду, а точнее - в платном увеселительной его части, протянувшейся вдоль Потёмкинской улицы. 
Однако ж, слякотная осенняя пора не способствовала увлечению прогулками; так что  Ольга с Татьяной Порфирьевной взяли обыкновение часами просиживать в одной из многочисленных кофеен Невского; в таких заведениях дамы с коробками или свёртками (что явно указывало на недавнее посещение модных магазинов) были в порядке вещей и не привлекали излишнего внимания.
Ольга постепенно втягивалась в ритм этой лёкгой петербургской жизни состоятельной дамы; спутница же её, помятуя о просьбе Нины Алексеевны (та перед отъездом просила родственницу уделить внимание «манерам» Ольги, приехавшей, согласно заявленной легенде, тоже из Америки), мягко и ненавязчиво знакомила девушку с реалиями столичной жизни. К своему удивлению Ольга всё больше прониаклась духом девятнадцатого века; неизменные бытовые неудобства, вроде отсутствия в кранах горячей воды, примитевнейшей косметики и непривычного менб что в ресторане что на домашнем столе) воспринимались уже не как катастрофа, а как достадная, но вполне терпимая необходимость. Конечно, в дорожной сумке девушки имелся запас некоторых чисто женских штучек, обходиться без которых она не собиралась; но в общем, следовало признать, что она всё больше и больше привыкала к повседневности этого времени, отдалённого от привычный ей лет без малого, ста тридцатью годами.
Своего рода кульминацией посещения Санкт-Петербурга стал приём в Морском Собрании; Никонов, соблюдая приличия, явился на него в сопровождении обеих дам. Что, впрочем, было понято правильно - сослуживцы подходили к ручке Татьяны Порфирьевны, делали комплименты Ольге и заговорщицки подмигивали лейтенанту, когда та смотрела в другую сторону. В общем, опасения, терзавшие Никонова перед отъездом из Москвы оказались напрасны - появление Ольги в «его» кругу оказалось именно таким, какое было прилично молодой, прилично воспитанной девушке, пусть даже и приехавшей их Америки - и возможной невесте блестящего морского офицера…
Один лишь эпизод омрачил эту, в остальном, безоблачную поездку. Подъезжая как-то к дому на надережной Фонтанки, Ольга заметила на тротуаре знакому. Фигуру. Приглядевшись повнимательнее, она вздрогнула - Геннадий. Не было никаких сомнений - её бывший бойфренд следовал вдоль улицы в компании скромно одетых молодых людей; Здесь, в Ротах Измайловского полка и улицах, перпендикулярных Загородному проспекту,  был «латинский квартал» Петербурга, и в районе институтов — Технологического, Путейского, Гражданских инженеров и Женского политехнического — жило очень много студентов.
К счастью, занятый беседой Геннадий Ольгу не заметил; она же, здраво рассудив, не стала огорчать жениха этим известием, решив по приезде в Москву подробно рассказать обо всём доктору Каретникову. Появление Геннадия в Санкт-Петербурге встревожило девушку; она была далека от мысли, что тот перебрался в столицу, чтобы выследить её, и не могла понять, что понадобилось здесь бывшему её поклоннику. Так или иначе, мысль об этой неприятной встрече больше не составляла девушку; она стала неохотнее выбираться в город и всякий раз, подъезжая к дому на набережной Фонтанки, старалась скрыть лицо шляпкой и вообще, сделаться по-незаметнее. Татьяна Порфирьевна, конечно, заметила эти её манипуляции и осторожно осведомилась в чем дело. Ольга ответила невпопад, замкнулась в себе и, в результате, стала считать дни до возвращения в Москву, окончательно скомкав финал первой своей  поездки в столицу Российской Империи…

точно.. как это я так.. спасибо....