Продолжаем.. правда, простите, небольшими кусками....

************************
На катке, на Чистом пруду, играла музыка. Полковой оркестр пристроился под двускатным дощатым навесом на берегу и бравурно выводил венские вальсы; темнело в феврале рано, и, хотя до пяти часов пополудни, когда город должны были окутать сумерки, по краям катка и по аллеям, вдоль бульвара уже принялись зажигать газовые фонари; который уже год градоначальство собиралось устроить на бульварах и по всему центру электрическое освещение - как в столице. Уже 6 лет желтоватые новомодные лампочки освещали сад «Эрмитаж»; а четыре года назад, в дни коронации государя  Александра III  площадь вокруг храма Христа-спасителя была подсвечена двумя сотнями дубовых фонарей. Моде на электричество и гальванизм последовал и модный столичный театр Корша, в Камергерском переулке*; первой освещённой новым способом улицей стала Тверская.
До  катка и бульваров вдоль Чистого пруда новые веяния однако же, ока не добрались и освещались они, как и двадцать лет назад - газовыми фонарями. Однако же и сюда проник дух европейского машинного прогресса - городская Дума выделила в прошлом году немалые суммы на новейшее изобретение венского химика Карла Ауэра, и теперь яркое сияние «ауэровских колпачков»** раскалённых пламенем светильного газа,  ежевечерне разгоняло сгужающийся над  Москвой мрак. Вот и теперь ««хожалые по фонарям» суетились возде столбов со своими лестницами и пальниками; рабочие эти, набиравшиеся когда-то в Москве из штрафованых солдат, сноровисто поднимались на столбы, запаливали один за  фонари, окружая каток гирляндой бледный в светлое ещё время огней…

#* Ныне в этом здании расположен МХАТ
#** Известно нам как «калильная сетка»; используется, например, в газовых лампах туристических горелок -фонарей.

От столба к столбу, черед весь пруд были протянуты шнуры с разноцветными флажками; они весело колыхались над головами катающейся публики, создавая даже и в обыкновенные дни атмосферу праздника. Сегодня же, в воскресный день, народу было особенно много 0 по льду скользили взявшиеся за руки парочки, стайки барышень, а гимназисты в шинелях с подоткнутыми палами носились между ними. Когда оркестр вдруг менял ритм, круговорот катающегося люда, подчиняясь ему, ускорял либо замедлял своё вращение - неизменно по ходу часовой стрелки, по большому кругу Патриаршего пруда.
В середине пруда был устроен как бы островок из плотного, утрамбованного снега; вокруг него, как и по внешнему обводу катка были расставлены скамейки - здесь можно было отдохнуть, подтянуть ремешки на коньках или съесть сайку, купленную в одном их легоньких ларьков, расставленных по углам ледяного овала. В стороне, противоположной той, где располагался оркестр, виднелся буфет - там из огромных десятивёдерных самоваров непрерывно разливали чай; здесь же можно было купить бутерброд с визигой или икрой, или бутылку пива. Хлебное вино на катке не продавали, а служители в толстых меховых тулупах внимательно следили, чтобы на льду не затесалось пьяных, которые могли бы доставить неудобство чистой публике…
Одного из таких бедолаг как раз и вышвырнули служители - пьяный, судя по виду, то ли мастеровой, то ли возчик, отчаянно выдирался из крепкой хватки, хотя и сам, наверное, не смог бы объяснить, какой нечистый понёс его на лёд, в толчею хорошо одетых господ и барышень в шубках и с непременными  муфточками.
Вытащив нарушителя за пределы освещенного ледяноё площади, служители, по-озиравшись -не видит ли кто? - наскоро надавали бедняге по шеям - тот пошёл прочь, утирая юшку из разбитого носа и вполголоса понося «христопродавцев». В голос не решался - шагах в двадцати, на бульваре, бдил городовой.
- Вот так оно повсюду у нас! - горячо говорил Володя Лопаткин, провожая взглядом измордованного работягу. - Пока чистенькая публика, все эти господа со своими содержанками  развлекаются  под музыку - простой народ получает пинки и побои и идёт в итоге заливать горе в кабак! Вы-то должны понимать меня, мой друг Виктор!
Виктор кивнул. Он, кончено, понимал студента - как и то, что подобный оборванец, рискнувший выползти в поддатом виде на лёд любого из коммерческих катков Москвы 2014-го года, пожалуй, не отделался бы парой оплеух и разбитым носом. Впрочем, Лопаткину об этом знать, пожалуй, не стоит. Единственный из студентов-народовольцев, кто знал об истинном происхождении Его, Геннадия и всех остальных «гостей из будущего», Лопаткин впитывал всякое сказанное ими слово, как сухая земля капли влаги; к сожалению, сочетание этой истовости и с пристрастием студента к кокаину (а может и вследствие его) имели весьма неприятные последствия. С некоторых пор Виктор вообще боялся отпускать Володю куда-то одного; а если ему самому приходилось куда-то отлучаться по делам  (например, в Питер, по вызову Геннадия) то он особо заботился о том, чтобы студент Лопаткин за время его отсутствия непрерывно находился под присмотром кого-то из бригадовцев.
Иначе было нельзя - сам чёрт не мог бы предсказать, где очнётся Володя от кокаинового транса и что наплетёт в очередном припадке революционного энтузиазма - и, главное, перед кем он будет произносить эти речи. Дрон уже не раз заявлял, что Лопаткина проще пристукнуть, а тело припрятать в самом надёжном месте - в подземной канализации, чем возиться с ним, как дурень с писаной торбой, всё время боясь, что он выболтает что-то не то. Однако у Геннадия были на Володю Лопаткина свои планы; Виктор о них знал и был совершенно согласен с лидером Бригады Прямого Действия. Другое дело - что необходимость опекать кокаиниста и революционера Лопаткина с каждым днём вызывала у него всё большее отвращение…

Отредактировано Ромей (10-10-2014 01:42:05)